Куб со стертыми гранями - Ильин Владимир Леонидович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая

Портур опять умолкает, и я его не подгоняю. Мне понятно, что он испытал тогда, на борту обреченного на гибель спейсера, и что чувствует сейчас, признаваясь мне во всем.

— Понимаете, какое дело, Лигум, — наконец, продолжает мой собеседник. — Если бы я не был хардером, а обычным человеком, не приученным с детских лет решать сложные моральные проблемы — а самое главное, не высасывать их из пальца, — то я бы, наверное, плюнул на всё, схватил бы первых попавшихся мне под руку пассажиров, приволок и затолкал бы их в бот и благополучно отвалил бы от разлетающегося на огненные куски “Этернеля”… Да, скорее всего, так оно и было бы, и, возможно, меня потом никогда не мучили бы ночные кошмары и угрызения совести, потому что я твердо считал бы: я сделал всё, что мог, и спасибо судьбе за то, что она дала мне хоть такой шанс, ведь могло бы быть и хуже… Но ведь я — хардер, и мне, как и вам, еще в Академии впихнули и в голову, и в душу, и даже в поры кожи привычку постоянно анализировать правильность своих поступков и мучиться сомнениями. Это же, оказывается, очень опасно: быть слишком сложным, Лигум!.. Потому что тогда, на “Этернеле”, я принялся ломать голову, как курсант-первогодок на экзамене по практической этике, над тем, кого же я должен спасать в первую очередь!.. Женщин и детей? Да, но, во-первых, их не так много на борту, а во-вторых, за считанные секунды мне не успеть собрать их всех из разных концов пассажирского салона к спасательному отсеку… Значит, в условиях цейтнота надо решать, кто из окружающих меня людей достоин жить, а кто обречен на смерть? Но разве я — Господь Бог, которому дано такое право? Я же — всего лишь хардер, и я не должен, не имею права решать подобные задачки, а если даже и попытаюсь решить их каким-либо способом, то не будет мне до конца дней моих покоя, потому что я сам буду пожирать себя, как изголодавшийся хищник-мутант, по странной причуде природы лишенный инстинкта самосохранения!..

— И тогда вы решили никого не спасать, — подсказываю я ему следующую фразу, когда он умолкает, оборвав свой истеричный монолог на полуслове-полувсхлипе.

— Так категорично нельзя утверждать, — говорит Портур. — Я ничего не решил… Но со мной стало происходить что-то неладное, понимаете? В какой-то момент мой мозг, видимо, не выдержав такого напряжения, просто-напросто отключился, и я… Я пришел в себя только на борту бота. Один…

Он облокачивается рядом со мной на перила, отгораживающие голо-раму от музейного зала, и роняет голову на грудь.

Еще вчера я заклеймил бы позором хардера, который рассказал бы мне такие вещи. Мне было бы противно даже разговаривать и дышать одним воздухом с ним.

Но сейчас я почему-то не испытываю к Портуру подобного отвращения. Не то, чтобы мне было его жаль, но и судить его я не собираюсь.

— Зачем вы рассказали мне это? — наконец, спрашиваю я его.

Он поворачивает ко мне бледное лицо, и в его глазах я читаю благодарность за то, что я не назвал его подонком или придурком.

— Я хочу, чтобы вы знали, Лигум, — говорит он. — Во время “риплеев” я испытывал странное ощущение… Может быть, это вам пригодится в вашем расследовании… Понимаете, всякий раз, когда искейп отбрасывал меня назад, мне казалось, что в салоне находится намного больше пассажиров, чем в момент взрыва. Потом, правда, это ощущение у меня пропадало, но в первые мгновения оно было вполне отчетливым…

— Что ж, спасибо, — говорю я. — Я учту это …

Портур еще колеблется некоторое время, а потом резко поворачивается и идет к выходу из зала. По-моему, он хотел подать мне на прощание руку. Если так, то он поступил правильно, отказавшись от этого намерения…

Я облокачиваюсь на перила ограждения, как только что делал мой собеседник, и опять смотрю, как хардер Жегар прыгает из кабины джампера, чтобы спасти автобус, в котором, как были все основания полагать, не имелось ни единой души. Я впервые представляю себе ощущения этого человека, когда он лежал на горячей, пыльной и пропитанной смертельными вирусами мостовой, кусая губы от боли в сломанных ногах, провожая взглядом уплывающий за здания джампер с висящим под ним автобусом и полагая, что он умирает не зря…

И тут же перед моим мысленным взором появляется перекошенное полумальчишеское лицо другого хардера, который, до крови закусив губу и закрыв глаза, нажимает большую рифленую кнопку аварийного старта спасательного бота, и только теперь до меня доходит, почему все-таки Портур решил мне открыться.

Но я знаю, что не смогу остановить его, даже если очень захочу…

А потом мысли мои возвращаются к той проблеме, которая не дает мне покоя в последнее время.

За время, прошедшее после того, как на моих глазах убили Лика Шерманова, мне удалось выяснить не так много, как хотелось бы. И все-таки, как говорится, и это — хлеб…

Во-первых, мои первоначальные подозрения полностью подтвердились. Стало ясно, что некоторые люди обладают чудесными приборчиками, с помощью которых могут избегать всяких бедствий и несчастий, приманивая к себе удачу. Как это устройство функционирует — пока неизвестно, да и вряд ли это имеет значение, пусть этой проблемой когда-нибудь займутся специалисты. Можно лишь предположить, что прибор позволяет своему носителю точно знать, что произойдет в ближайшем будущем. И, если основываться на предсмертных словах Шерманова и на показаниях хардера Портура о странных изменениях количества пассажиров, которое он наблюдал на борту “Этернеля”, то можно сделать вывод, что знание это не является результатом предсказания или прогноза, а вытекает из жизненного опыта владельца прибора. Иными словами, прибор не предупреждает, а позволяет своему носителю вернуться назад во времени, чтобы скорректировать свои поступки в желательном направлении развития событий. Именно этим объясняется “чудесное” спасение такого количества пассажиров “Этернеля”. Скорее всего, первоначально они все-таки находились на борту спейсера в том роковом рейсе, но, когда услышали объявление экипажа о серьезных неполадках и увидели, как Портур покидает корабль на спасательном катере, то успели вернуться на несколько часов назад и переиграть ситуацию так, чтобы не явиться на старт…

Во-вторых, очевидно, что эти люди прилагают все усилия к тому, чтобы скрыть обладание “реграми”. С этой целью они не колеблясь пускают в ход сознательную ложь и выдумки чистой воды и даже готовы пойти на нарушение закона. В том числе и Закона о хардерах, который дает нам право применять любые средства при выполнении своей миссии, в том числе и насилие… Однако, они вовсе не боятся меня, эти “счастливчики”, чье невероятное везение обеспечено чудо-приборами. Гораздо больше они боятся другого — быть лишенными права пользования “реграми”. Именно поэтому они так упорно избегают встреч со мной (а, как показали дальнейшие события, не один Шерманов страдал “хардеробоязнью”, потому что стоило мне переключиться после его смерти на других “дезертиров” с “Этернеля”, как стала повторяться та же самая история с ускользанием свидетелей из-под самого моего носа).

И наконец, всё вышеизложенное говорит о том, что я имею дело с хорошо организованной и сплоченной силой. “Регры” не могли вырасти сами собой, как грибы в оранжерее. Кто-то должен был разработать и изготовить эти миниатюрные устройства. Кто-то должен был найти подходящих кандидатов на роль “счастливчиков” и продать им приборы. И кто-то должен следить за тем, чтобы существование и распространение “регров” держалось в тайне от человечества, а если возникает угроза утечки информации — или если эта утечка действительно происходит, что в данном случае одно и то же — то кто-то должен принимать меры, чтобы исправить допущенные промахи и восстановить статус-кво. Тем более, что для обладателей “реграми” это не составляет особого труда. Даже если им противостоит какой-нибудь наивный хардер, полагающий, что его нельзя свернуть с прямого пути расследования.

… Когда я пришел в себя от столь наглого убийства, совершенного в моем присутствии, то ни на миг не усомнился в том, что сумею настигнуть и покарать убийц из того аэра, который возник, подобно призраку, за окном номера Лика Шерманова.. Тогда, в первые минуты, мне это казалось само собой разумеющимся.

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая