Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович - Страница 37
- Предыдущая
- 37/71
- Следующая
Гарс двинулся по коридору дальше, уже не приглядываясь к тому, что творится за смотровыми окнами, свернул несколько раз за повороты вправо и влево, потом смотровые окна с левой стороны исчезли, а вместо них потянулись какие-то глухие, прочно закрытые двери из неизвестного материала, без надписей и вывесок, и Гарсу надоело пробовать, какая же из них окажется открытой. Но на очередной двери он узрел крупные буквы: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» — и машинально пнул ее ногой.
К его искреннему удивлению, дверь распахнулась перед ним, и за ней обнаружилось нечто типа рабочего кабинета со старинным письменным столом и окном в стене, перед которым, заложив руки за спину, стоял смутно знакомый человек. Не поворачиваясь, он доброжелательно произнес:
— Ну что, закончили прогулку, Нугарс? Да вы входите, не стесняйтесь. Я уже давно вас тут поджидаю.
Гарс вошел и плотно закрыл за собой дверь. В голове пробежала дурацкая мысль: «Эх, жалко, что „атомайзера“ у меня нет» — и тут же исчезла. Ничего похожего на оружие в поле зрения не было, а пытаться воевать голыми руками против этих сверхлюдей было попросту глупо. Да и зачем?
Нет, сказал он себе. Рано переходить к террору и диверсиям. Для начала надо побыть в шкуре разведчика в тылу врага. Раздобыть как можно больше информации, а уж потом…
— Вообще-то, меня зовут не Нугарс, а Гарс, — сказал он вслух. — Просто Гарс, без всяких «ну…».
— Прошу прощения, — воспитанно сказал Тарраф. — Я не учел степень энтропии в вашей речи. Присаживайтесь.
Гарс растерянно огляделся. Кабинет был практически пуст. Сесть можно было только либо прямо на пол, либо в кресло хозяина за письменным столом.
— Садитесь там, где стоите, и не бойтесь, — сказал Тарраф, уловив колебания Гарса. — У нас тут всякие артефакты, знаете ли… Очень удобно с точки зрения экономии пространства.
Он сделал вид, что садится, и тут же под ним, откуда ни возьмись, материализовалось вполне приличное креслице. Гарс последовал его примеру и ощутил, как его зад опускается на нечто очень удобное. Не совсем мягкое, чтобы нажить геморрой, но и не жесткое, чтобы отсидеть мягкое место.
— Для начала расскажите о себе, — предложил старший когнитор. — Мы ведь о вас почти ничего не знаем. Да и попали вы к нам по чистой случайности. Откуда вы взялись в Мертвой зоне?
Что ж, этого и следовало ожидать. Даже если хозяева этого подземного мира приложили руку к созданию Куполов — а значит, и ответственны за злоключения Гарса, — то теперь они постараются скрыть это. Будут прикидываться, что они — абсолютно ни при чем.
— Во всяком случае, можно констатировать, что на экстропера вы не похожи, — продолжал, не дождавшись ответа Гарса, Тарраф. — И уж тем более — на превентора. Скорее всего вы принадлежите к числу обитателей хомоценозов. Родились и выросли под Куполом, верно?
Гарс молча кивнул.
— И как называется тот населенный пункт, где вы жили?
— Очаг.
— Что-то я не слышал города с таким названием, — задумчиво произнес когнитор. — Где это?
— Это не город. Это поселок. На старых картах он даже не был обозначен, — неохотно заговорил Гарс. — А географические координаты в Оазисах определить невозможно. Там же и Солнце, и Луна, и звезды — все искусственное, все нарисовано. А что? Разве тебе это так важно?
Собеседник Гарса поднял брови:
— Кстати, почему вы с самого начала Говорите мне «ты»?
Привычка, — смутился Гарс— Нет, я, конечно, знаю, что к незнакомым людям надо обращаться на «вы». Но у нас в Очаге все говорят друг другу «ты»…
— Что ж, понятно. Непонятно другое. Каким образом вы оказались в Мертвой зоне? Стали жертвой злого умысла земляков? Или сами решили исследовать мир за Куполом?
Тарраф говорил с вполне искренним недоумением, и Гарс заколебался в своих первоначальных подозрениях.
Стараясь говорить кратко и без эмоций, он поведал своему собеседнику о том, как стал жертвой иллюзии и как по его вине погибли двенадцать человек, отправившихся с ним за Горизонт. О перипетиях, связанных с гибелью жены от рук Брюма и убийством Прага ради того, чтобы можно было диктовал свою волю односельчанам, Гарс на всякий случай умолчал.
— Поразительно! — сказал Тарраф, выслушав историю Гарса. — Конечно, и до вас были смельчаки-одиночки, которые попадали к нам, преодолев почти всю Мертвую зону, но чтобы вот так, без всякой экипировки и запасов, — с этим я сталкиваюсь впервые! А что касается иллюзий, то поверьте, умысла выманить вас из Очага, как вы называете ваше поселение… такого умысла ни с чьей стороны не было.
— То есть? — удивился Гарс. Тарраф обреченно вздохнул.
— Не знаю, поймете ли вы меня, — сказал он. — А если поймете, то поверите ли на слово. Я ведь осознаю, каким бредом вам могут показаться мои объяснения.
«Короче», — хотел было оборвать собеседника Гарс, но вовремя одернул себя.
— Я слушаю тебя… то есть вас, — стараясь говорить так же вежливо и спокойно, как Тарраф, объявил он.
И старший когнитор усердно принялся просвещать своего не то гостя, не то пленника. Начал он свой рассказ издалека.
— Когда-то, — говорил он, — на Земле все было по-другому. Люди жили везде и всюду, не зная никаких ограничений. И отличались они друг от друга лишь цветом кожи, языком и родом занятий. Но в середине двадцать первого века человечество столкнулось с проблемами, решать которые всем вместе было бы неразумной тратой сил и отклонением от пути прогресса. И тогда было решено учредить особую категорию людей, этакую закрытую профессиональную касту избранных, которые призваны были обеспечить безопасность и выживание человечества. Своего рода щит для отражения многочисленных опасностей. Этот термин и закрепился в качестве наименования новой организации. Естественно, члены этого сообщества должны были обладать специфическими навыками и умениями. Будучи универсальными спасателями, они с детства усваивали основную заповедь Щита: ничего для себя, все — для людей. У них не было ни родителей, ни братьев и сестер, ни жен, ни детей. В любой момент они были готовы отдать свою жизнь ради спасения человечества. Правда, точно так же они, не колеблясь, могли убить всякого, кто посягнет на жизнь и безопасность других. В них странным образом сочетались милосердие и ненависть, гуманность и жестокость. Этакие убийцы с добрыми сердцами. Славные убийцы. Их звали хардеры, и было их немного, но каждый из них стоил целой армии. И было еще кое-что, что отличало их от обычных людей. Их нельзя было убить, потому что электронный приборчик, вживленный в их голову, представлял собой миниатюрную машину времени, которая в случае гибели носителя автоматически срабатывала, перебрасывая своего хозяина в момент, предшествующий смерти, дабы хардер мог избежать гибели.
Однако необходимость оперативного решения проблем исключительной важности обусловила следующий шаг человечества, который в то время казался вполне естественным, но, как впоследствии оказалось, был ошибкой. Хардеры действовали, как правило, по-одиночке. Подчинялись они лишь руководству Щита, а Щит, в свою очередь, — Генеральной Ассамблее Объединенных Наций. Ни больше ни меньше. Но со временем Щит обретал все большие права и в конечном итоге получил полный карт-бланш. Теперь хардеры могли самостоятельно принимать любые ответственные решения при выполнении своей миссии и действовать по своему усмотрению в тех или иных ситуациях. Более того, никто не имел права не подчиниться требованиям хардеров или помешать им выполнять свое задание.
Нет, случаев неоправданного произвола или иных злоупотреблений властью со стороны Щита отмечено не было. Хардеры вовсе не стремились установить тотальный контроль над человечеством, и действовали они исключительно во благо людей.
Но те, кого они защищали и спасали, все больше начинали опасаться своих «опекунов». И это вполне объяснимо. Подобная боязнь всегда была присуща людям по отношению к искусственному разуму — не случайно в литературе и кино того времени всякого рода гомункулюсы рано или поздно восставали против своих создателей, чтобы превратить их в своих рабов. А кое-кому Щит уже тогда виделся сборищем киборги-зированных существ, лишь внешне напоминающих людей.
- Предыдущая
- 37/71
- Следующая
