Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/71
• Следующая

Покосившись на Третьего, Второй с нарастающим жаром продолжал говорить:

— Все пропало, все пропало! Что теперь будет с нами? Если она постоянно сжимается, то…

— Кто — она? — вдруг прервал его Первый. Второй затруднился с ответом.

— Как это — кто? — удивился он. — Ну, эта… как ее? Да не помню я, как это называется! И бог с ней! Просто Девятый еще не нашел этой штуке подходящее название… Но положение чрезвычайно серьезное! И оно будет ухудшаться и впредь! Может быть, дело опять дойдет до Катастрофы — помяните мое слово, Первый!

— Кто — оно? — опять перебил его Первый.

— Положение!

— Какое положение?

Второй открыл было рот, но, видно, слов ему не хватало, и он только пощелкал пальцами в воздухе.

— Вот что, — сказал он, вставая со стула. — Я требую поставить этот вопрос на сегодняшнем подведении итогов!

— Итогов чего? — тут же осведомился Первый. Второй уже готов был взорваться. Он грозно навис над столом, глядя в упор на Первого. Воцарилась нехорошая тишина.

Третий осторожно кашлянул, дабы присутствующие вспомнили о его присутствии, и этот звук разрядил атмосферу.

— Пойду-ка я еще раз промерю это дело, — с неожиданным спокойствием объявил Второй в пространство и вышел из кабинета, цепляясь концом рулетки за ковровую дорожку.

Первый тяжело вздохнул.

— Давно бы так, — сказал он, глядя в окно. — Каждый должен знать и помнить свои обязанности. И быть на своем рабочем месте во время работы. Ра-бо-тать!

Он многозначительно поднял указательный палец. Третий ждал, что будет дальше.

— Так. — Первый, вытянув ноги под столом, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Докладывай, Третий.

— О чем? — удивился Третий.

— А что — не о чем? — в свою очередь, изумился Первый. — Ну, например, как продвигается работа? — Слово «работа» он произносил всегда так, словно оно должно было писаться с заглавной буквы, и никак иначе.

— Нормально продвигается, — осторожно сказал Третий. — А что?

— Может быть, не будем в кошки-мышки играть? — с неожиданным сарказмом осведомился Первый.

— Не будем, — согласился Третий. С Первым лучше всего соглашаться сразу и во всем, иначе проторчишь у него до конца рабочего дня.

— Вот так-то, — удовлетворенно проворчал Первый и опять умолк.

— Разрешите идти? — спросил Третий. «Была не была!» — подумал он.

Этот ход оказался удачным. У Первого даже нижняя челюсть опустилась.

— Куда это ты спешишь? — поинтересовался он.

— На свое рабочее место!..

— Ладно, действуй по плану, — важно разрешил Первый иопять устремил взгляд в окно.

Не успел Третий спуститься на первый этаж, как прозвучал сигнал обеденного перерыва, и тотчас дружно захлопали двери кабинетов, дружно залязгали ключи в замках, и народ дружно устремился в столовую.

С местом в столовой Третьему опять не повезло. Он очутился за одним столом с Тринадцатым, Седьмым и Восьмым, а эта компания никак не способствовала повышению аппетита.

Сначала поговорили о делах. Дела, как всегда, у всех шли нормально. В том смысле, что каждый был занят своим делом.

Жуя бифштекс и запивая его ананасовым соком, Тринадцатый поведал, что прогноз погоды на завтра, который он составлял с самого утра, обещал быть весьма благоприятным. В этом не было ничего удивительного, потому что погода была неизменно отличной каждый день. Третий даже не представлял, что климатическая ситуация в этом мире может быть какой-то иной.

Тем не менее вопрос о погоде вызвал интерес у Седьмого и Восьмого, и они в который уже раз принялись обсуждать эту животрепещущую тему.

Третий перестал их слушать уже в самом начале. Тринадцатый к спорщикам тоже особо не прислушивался, а продолжал бубнить себе под нос что-то о сложных метеорологических процессах.

— Температурные кривые… Изобары давления…

Относительная влажность… — время от времени улавливал в его бурчании слух Третьего.

Третий положил вилку и задумался. На душе было скверно. Да и голова болела все сильнее. Он с горечью думал, что скоро закончится еще один день, а он по-прежнему не продвинулся ни на шаг в своем стремлении поймать ускользающую истину и опять не сумел ответить ни на один из поставленных самому себе вопросов.

Он очнулся от горестных раздумий, когда Восьмой в пылу спора громко заявил, с вызовом уставившись на Седьмого:

— А вот до Катастрофы погода была еще лучше! Третий решил, что пора наконец попытаться расставить все точки над "i".

— «До Катастрофы», — повторил он. — Послушайте, люди, вот вы все ссылаетесь на какую-то Катастрофу. Ну а кто-нибудь может мне сказать, что это за катастрофа была? И когда? И из-за чего? И вообще?

Троица за его столиком сразу умолкла и с интересом воззрилась на него. Третьему даже не по себе стало от таких пристальных взглядов, ни смотрели так, будто он сморозил какую-то совершенно несусветную глупость.

— Ты что. Третий, издеваешься? — после паузы спросил Седьмой.

— Почему — издеваюсь? — возмутился Третий. — Я действительно ничего не знаю о Катастрофе, хотя вы ее постоянно упоминаете!

— Да разыгрывает он нас! — сообщил Тринадцатый. — Любит, знаете ли, пошутить наш Третий.

— Ну, знаете, — развел руками Восьмой, — шутки я понимаю. И даже сам шучу. Иногда… Но чтобы вот так? — Он пожал плечами. — По-моему, это глупо!

Третий скрипнул зубами.

— Уж если кто над кем издевается, так это вы надо мной! — взорвался он. — Ну почему, почему вы не хотите ничего мне объяснить, если что-то знаете? Почему?!

Но его соседи по столику смотрели на него по-прежнему с сочувственным сожалением, как порой взрослые смотрят на очень милого, но — увы! — дебильного, отстающего в развитии ребенка.

И тогда Третьего осенило.

— А-а-а, — протянул он. — Наконец-то я понял, в чем дело! Просто вы и сами ни черта не помните и не знаете! Вы лишь делаете вид, что вам все понятно! А на самом деле вы — такие же пустышки, как я и как все остальные! Только зачем вы притворяетесь умниками, а? Вот что я хотел бы понять!

Он не заметил, как голос его стал срываться на крик. На него уже стали с недоумением оглядываться люди, сидевшие за другими столиками.

Тринадцатый перегнулся через стол и добродушно похлопал Третьего по плечу.

— Да ты ешь, Третий, ешь, — посоветовал беззлобно он. — Чего ты так разошелся? Завтра же все равно будет отличная погода!

«Глас вопиющего в пустыне, — с горечью подумал Третий. — Кстати, откуда это выражение всплыло у меня? Нет, не помню. Выходит, не нужны никому мои дурацкие вопросы, абсолютно никого они не интересуют! Ну и черт с вами! Живите, ешьте, спите, продолжайте работать и дальше! Никто ничего не знает и знать не будет, потому что не хочет знать. Все логично и последовательно».

После обеда Третий вновь занялся переписыванием Книги. И опять он увлекся этим бессмысленным занятием так, что сразу стали ненужными и куда-то сами собой исчезли все сомнения, разъедавшие душу, и все вопросы, на которые не находилось ответов, и все мысли, от которых начинала раскалываться голова. Бездумность тупого труда была лучшим средством от отчаяния и от прочих отрицательных эмоций.

И опять, словно сговорившись, Третьему активно мешали сосредоточиться. На этот раз все почему-то искали Шестнадцатого. Куда-то запропастился этот Шестнадцатый, не ведая, что он стал позарез необходим всем и каждому. Однако на естественный вопрос Третьего, в чем подоплека всеобщей потребности в спортсмене, ищущие отвечали крайне невразумительно. Через каждые десять минут дверь кабинета Третьего приоткрывалась, внутрь просовывалась чья-нибудь голова и осведомлялась — правда, каждая по-своему — не здесь ли находится Шестнадцатый.

В конце концов Третьему надоело быть объектом всеобщего паломничества. Он взял лист бумаги, написал на нем большими печатными буквами: «ШЕСТНАДЦАТОГО ЗДЕСЬ НЕТ» — и прикрепил к наружной стороне двери.

• Предыдущая
• 53/71
• Следующая