Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович - Страница 61

• Предыдущая
• 61/71
• Следующая

— Только ты можешь помочь, Третий, только ты! — причитал он, прижимая кулачки к впалой груди. — Идем, а?

— Что такое? Куда? Чем это я должен тебе помочь? — забормотал Гарс, растерявшись.

— Не мне, — возразил Тринадцатый, отчетливо стуча зубами и не переставая дрожать. — Там — Десятая! Она… она… таблетки, много таблеток… видно, она и раньше их принимала как снотворное… А теперь она лежит… как мертвая!.. И записка… Ну, ты знаешь, что пишут в таких случаях!

«Так, — подумал Гарс, внутренне подобравшись. — Вот тебе и Их ответный ход, дружище Третий. Здорово же ты их переполошил своей ночной вылазкой к Стене, раз они пошли на изменение событийной канвы! И ведь все вроде бы естественно — не подкопаешься. Просто эта дурочка, когда ты ей не открыл дверь, возомнила себя жертвой несчастной безответной любви и наглоталась снотворного — а спасать ее, естественно, придется тебе, ты же теперь вспомнил все, чему тебя учили в Когниции, включая и наставления по первой медицинской помощи. Кстати, заодно Они могут таким образом убедиться, вернулась к тебе память или нет».

— Ну а я-то здесь при чем? — грубо осведомился он вслух. — По-твоему, я — доктор Айболит, что ли?

— Идем, Третий, миленький, идем быстрее! — умолял Тринадцатый, и его тревога была такой искренней, что начинала передаваться и Гарсу. — Она же вот-вот действительно умрет! А никто не знает, что делать, — даже Первый…

"Естественно, — с невольным цинизмом подумал Гарс. — Откуда этим придуркам знать, как надо обращаться с самоубийцами? В круг их знаний и навыков это не входит, да и опыта такого рода у них нет… Нет, можно, конечно, уступить мольбам Чертовой Дюжины… хотя бы для того, чтобы убедиться, действительно ли красотке так плохо. Только вот как-то подозрительно все это попахивает. Слишком точно это совпало с тем моментом, когда я собирался выполнить последнее действие, необходимое для решения Задачи.

А будет ли у меня вторая попытка, — вдруг обожгла его непрошеная мысль. — Что, если с этой Джульеттой несчастной придется провозиться до самого утра, а завтра Они придумают нечто такое, от чего я напрочь забуду не только то, что сумел вспомнить, но и то, что хранилось на самом дне моего подсознания? Вскроют сейф, найдут мои записи — и прощай, ЙЬрбода, и придется тогда начинать сначала этот безумный бег по кругу.

Хочешь этого? Тогда иди вслед за Тринадцатым. Не хочешь? Ну и правильно. Ну и молодец".

— Нет, ребята, — сказал он вслух. — Вы уж там сами разбирайтесь, а мне сейчас некогда. У меня, знаете ли, есть более важные дела, чем промывать желудок какой-то погрязшей в грехах шлюхе!

— Ты что, Третий? — испуганно сказал Тринадцатый. — Да как ты смеешь? Это же… это… — Он затруднился с определением. — Кто же ее спасет тогда?!

— А вы вызовите «Скорую помощь», — ехидно посоветовал Гарс. Теперь он окончательно был уверен в том, что его пытаются поймать на провокацию. — Наберите «ноль-три» на телефоне, который не работает, и скажите: так и так, человек, мол, помирает! Приезжайте, доктора да спасатели. А лично я — пас. Так и передай всему честному народу!

Он решительно повернулся лицом к Стене, спиной к Тринадцатому, и опять поднял руку, но слабые горячие руки обхватили его плечи сзади, и голос Тринадцатого, в котором звучали истеричные рыдания, зазвучал прямо ему в ухо:

— Нет, ты пойдешь со мной! Слышишь? Обязательно пойдешь! Я не позволю тебе дать ей умереть! Брось все и идем, а иначе…

— Иначе что? — с холодным любопытством спросил Гарс, без труда высвобождаясь из липких объятий Тринадцатого. — Побежишь жаловаться своим хозяевам, что номер Третий не попался на их удочку?

Тринадцатый неумело размахнулся, но Гарс легко перехватил его руку, занесенную для пощечины. Потом взял за грудки этого жалкого, дрожащего человечка и с силой швырнул его спиной в кусты.

— Убирайся, — посоветовал он. — А иначе я убью тебя! Понял?!

Не сводя с него блестящих от слез глаз, Тринадцатый попятился к Жилому корпусу.

— Ты… ты… — бормотал бессвязно он, — ты — страшный человек, Третий! Ты просто мерзавец, понял?

Потом он резко развернулся и, опустив плечи и понурившись, быстро зашагал куда-то, не выбирая дороги.

Когда Тринадцатый окончательно скрылся из виду, Гарс одним росчерком пальца вывел на Стене знак бесконечности, а затем и заветные десять знаков, последним из которых была римская цифра III.

Сначала ничего не произошло и он успел испытать и разочарование от того, что этот способ преодоления Купола не годится и, следовательно, надо придумывать что-то другое; и невольное облегчение от того, что не оправдались его подозрения, будто Они предвидели ход его мыслей и, значит, наблюдательные эксперименты над ним продолжаются; и отвращение к себе при мысли о том, что собирался не просто сбежать из этого мира, оставив в этом заточении пятнадцать человек, но и пожертвовать ради этого жизнью одного из них…

А потом Стена расступилась перед ним, открывая путь вперед. Только вперед, без возможности возврата.

—Не слишком рано вы отпустили нашего героя, так сказать, в свободное плавание, Джанком? Может быть, стоило пропустить его еще через парочку тестов?

— Мы сочли, что предыдущих испытаний вполне достаточно, Ведущий. Он и так неплохо себя зарекомендовал. По крайней мере, он первым прошел Программу от начала до конца и сохранил устойчивую установку.

— Да-да, это я знаю из ваших отчетов. Но есть несколько моментов, на которые я в силу своего положения и ответственности не могу не обратить внимания.

— Слушаю вас, Ведущий.

— Насколько прочно в нем засело целеполагание? Это первое. Иными словами, не откажется ли он от своей цели и не сменит ли ее на бесцельность? В ходе Программы вы обходились с ним, мягко выражаясь, не очень-то ласково, швыряя то туда, то сюда. Так вот, не возникнет ли у него теперь такая простая — и, кстати говоря, вполне понятная — мысль, присущая большинству хомо ординариус: а на черта мне, собственно, все это нужно?

— Дело в том, Ведущий…

— Не перебивайте меня, уважаемый Джанком. Я еще не закончил и хочу, чтобы вы имели полное представление о ходе моих мыслей. Во-вторых, меня беспокоит то, что он все больше относится к человечеству как к некоей абстрактной сущности. Да, это соответствует нашему подходу к миру. Но ведь он вовсе не нужен нам как рядовой когнитор. Для того чтобы мы могли использовать его для достижения наших великих целей, он нужен нам как обычный человек со всеми его заблуждениями, иллюзиями и надеждами! А его поведение свидетельствует о том, что на людей ему наплевать! Возьмите хотя бы последний этап Программы. Когда вы разблокировали перед ним коридор в силовом поле, он устремился на волю, даже не оглянувшись на тех, кто остался за Стеной. У него и мысли не возникло о том, что он бросает их на произвол судьбы. А что, если в решающий момент он точно так же бросит на произвол судьбы все человечество? Вы понимаете, к чему это может привести, Джанком? К утрате им своей цели и выработке другой, которая не будет совпадать с интересами Когниции. И, наконец, в-третьих… Как вы думаете, догадывается он о Программе или нет? А если догадывается, то что думает о нас? Вот что меня беспокоит, уважаемый Джанком Олегович!

— Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, Ведущий. Но позвольте мне ответить на ваши вопросы по пунктам… Что касается целеполагания, то тут мы можем быть спокойны. Этот человек прочно вбил себе в голову — признаюсь, не без нашей помощи, — что должен выполнить великую миссию. Спасти человечество от распрей этаких богов, грызущихся между собой за власть. Ни больше ни меньше. И теперь он нацелен на достижение этой цели, как ракета с интеллекторной боеголовкой. По-моему, ничто в мире не способно свернуть его с этого пути. Гарс-Миротворец — это звучит, верно? Наверное, его проще убить, чем выбить у него из головы эту позолоченную мишуру. Не буду развивать эту мысль, чтобы не сглазить нашего героя. Шутка. Теперь по поводу его отношения к людям. Нет ничего удивительного в том, что он, продвигаясь к своей цели, жертвует даже очень близкими ему людьми. Как показывает исторический опыт, великие герои всегда страдают куриной слепотой по отношению к ближним, и чем грандиознее те свершения, на которые они претендуют, тем больше человеческих жизней они готовы постелить себе под ноги, чтобы путь был не таким тернистым. К тому же мы можем лишь предполагать, за кого наш миротворец принял своих компаньонов по изоляции. Если он посчитал их искусственно выведенными клонами или вообще ходячими моделями, то вполне мог решить, что нет смысла даровать им свободу или оказывать медицинскую помощь. В его понимании это могли быть не люди, Ведущий.

• Предыдущая
• 61/71
• Следующая