Пожелайте мне неудачи - Ильин Владимир Леонидович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/55
• Следующая

– Тяжелораненого? – воскликнул я, но Генон с неожиданной заботой не дал мне приподняться на подушках – да и вряд ли я бы сумел это сделать. – Но я же не мог!..

– Не бойся, мой хороший, ты не перепутал обоймы. Ты действительно стрелял в него зарядами нембутала… Да, сначала я просто был в отчаянии, узнав об этом. Но потом я сказал себе: если уж Сетов так поступил, значит на то были веские причины. Если бы он сошел с ума и хотел расправиться с Подопечным, то не стал бы устраивать маскарад в самом людном месте и уж тем более не заряжал бы магазин пистолета усыпляющими патронами. Почему же он так сделал?.. Ответ виделся мне только следующий: видимо, Сетову стало известно нечто такое, что вынудило его имитировать покушение на Подопечного. Естественно, что весь этот маскарад должен был предназначаться не для нас и не для прохожих, а для того, на кого ты, Кир, якобы покушался!.. Придя к такому выводу – а, скромно замечу, чтобы прийти к нему, мне потребовалось совсем немного времени – я дал указание поддерживать мирный сон Подопечного с помощью снотворного, привезти его в госпиталь и тут симулировать операцию по извлечению якобы засевших в его теле пуль и последующее благополучное выздоровление – играть так играть, черт возьми!.. Как видишь, мой хороший, не ты один такой умный, мы тоже не лаптем щи хлебали, кое-что кумекаем еще…

– Ну, шеф, вы – голова! – признался я совершенно искренне. – Честно говоря, у меня не было времени, чтобы додуматься до такого завершения своей авантюры в метро, и я просто хотел отключить Подопечного на какой-то срок, а потом видно будет… Вы же сыграли тоньше и, что самое главное, надежно!

– Ладно, будет тебе льстить! – жестом руки остановил меня шеф. – Это опасный показатель, если подчиненный начинает льстить своему непосредственному начальнику. Ты лучше вот что скажи: как ты все-таки выбрал из двух эскалаторов тот, что на «Красных Воротах»?

– «Это элементарно, Ватсон», как сказал бы великий дедуктор, – нахально заявил я. – Подсознательно меня в то утро мучила одна мысль: почему Дизик пошел на поводу у своего дружка-искусителя и согласился инсценировать покушение на убийство на эскалаторе в таком месте, как метро? Ведь здесь не только многолюдно, но и постоянно дежурят милицейские посты. Поэтому, даже если бы приятелям удалось благополучно убедить блюстителей порядка в том, что возникшая заваруха и паника спровоцированы неудачной попыткой пошутить, их бы все равно промурыжили энное время в «дежурке», и уж там-то кто-нибудь да обратил бы внимание на тот факт, что один из любителей розыгрышей значится в розыске как опасный преступник!.. Но Дизик согласился, и это означало только то, что он задумал убить своего партнера по шуткам в общественных местах. Да, идеальным вариантом для киллера стало бы, если бы ему удалось выследить и убрать Подопечного накануне назначенного дня, да вдобавок в более безопасном для себя месте. Но если бы это оказалось невозможным – а такой вариант этот пройдоха, поднаторевший в бандитских кознях да интригах, не мог не допустить – то тогда ему пришлось бы стрелять в своего бывшего сослуживца там и точно в такое время, как это значилось в их неписаном договоре. Но, разумеется, Дизик вовсе не собирался только попугать Подопечного. ОН НАМЕРЕВАЛСЯ ЕГО УБИТЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

Следовательно, для меня, если я взял на себя труд во всем подражать киллеру, лучшим выходом было стрелять в нашего инженера тоже по-настоящему, хотя и не боевыми зарядами. В рамках этих рассуждений было также логичным предположить, что настоящее убийство подразумевает и обеспечение безопасного отхода киллера.

Если бы Дизик избрал эскалатор на Авиамоторной, то ему пришлось бы стрелять в Подопечного тогда, когда тот поднимался бы наверх, к выходу, а самому Никитину тогда следовало после выстрелов бежать по длинному эскалатору вниз, а это было бы опрометчивым риском: во-первых, эскалатор могла бы отключить опомнившаяся дежурная, а во-вторых, даже если бы на перроне в тот момент стоял поезд, то дежурный по станции мог бы передать машинисту сообщение, что среди пассажиров его состава находится убийца, и тогда тот просто-напросто остановил бы поезд в туннеле… Другое дело – входной эскалатор на «Красных Воротах»: Дизику ничего бы не стоило так подобрать момент совершения убийства, чтобы Подопечный находился на самом верху, и тогда киллеру оставалось бы, пользуясь суматохой сразу после выстрелов, добежать до выхода из метро – там, кстати, всего-то несколько метров от эскалатора – и выскочить из вестибюля станции на улицу, а там он мог бы заранее поставить машину с нанятым водителем… Как видите, шеф, мне ничего не оставалось, кроме как попытаться воплотить замысел Дизика на практике. К тому же, таким путем мы заодно решали и проблему последующих контактов Подопечного с Никитиным. Ведь у них мог быть какой-то уговор о встрече после покушения, и если бы убийца не появился, это могло бы насторожить Подопечного. А теперь всё шито-крыто: коварный киллер, который, в нарушение существовавшей между ним и его старым приятелем договоренности о розыгрыше, попытался этого самого приятеля убить, но органами нашей доблестной милиции был при попытке к бегству убит…

– Наши люди, играющие роль следователей по этому делу, уже дали Подопечному понять, что человеку, стрелявшему в него, удалось скрыться, и сейчас он числится в розыске, – перебил меня Генон.

– Хорошо, тогда примерно через пару недель надо будет известить нашего героя, что Дизик был в результате успешных оперативно-розыскных мероприятий арестован, но еще до первого допроса повесился в камере СИЗО на собственных кальсонах!..

Пойдет?

– Насчет кальсон – вряд ли, – спокойно возразил мне Генон, – а так ничего. Во всяком случае, мне нравится… Ладно, мой хороший, я и так слишком много сил и времени у тебя отнял, пора и честь знать. – Он заботливо поправил одеяло на моей груди. – Давай, поправляйся поскорее, потому что лежать тебе некогда. Тебя ждет работа.

– Но ведь вы сами сказали, шеф, что Подопечный еще балдеет на больничной койке!

– возмутился я.

– Сказал, и это правда. Он, как ты изволил выразиться, балдеет всего в нескольких десятках метров от тебя. Через две палаты по коридору…

– Что вы задумали, Генон? – Я вытаращил на него глаза. – Неужели хотите выдать меня ему на растерзание?

– Именно так, – невозмутимо парировал мой начальник. – Только не как человека, который в него палил из нагана, а как его потенциального близкого друга… Это такое звание, – с ухмылкой пояснил он, – которое присваивается наиболее отличившимся «опекунам». Должен же я как-то отыграться на тебе за подрыв своих нервов?.. Согласись, что момент для вашего знакомства наиболее благоприятен: оба вы прикованы к постели в одном и том же отделении, оба имеете массу времени и множество общих тем для разговоров, не так ли?.. Легенду, как ты попал сюда, придумаешь себе сам, – вдруг жестко сказал он, и я понял, что он вовсе не шутит насчет моего знакомства с Подопечным.

– Но зачем, шеф? – в отчаянии вскричал я.

Генон хмыкнул.

– Странные вопросы ты задаешь, мой хороший, – опять ухмыльнулся он. – Зачем человеку жена? Чтобы любить… Зачем ему нужен близкий друг? Чтобы дружить…

Ведь «друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг» – так, кажется, поется в одной старой песне?

Он встал, а я смотрел на него снизу вверх и чувствовал, как во мне что-то начинает ныть всё сильнее и сильнее, словно те пули, которые были загнаны в меня, все еще сидят в моей плоти. И чтобы превозмочь это ощущение внутренней боли, я просипел шефу вслед:

– А вы хоть собираетесь наградить меня?

Генон остановился и обернулся ко мне, придерживая сползающий с плеча грязно-белый халат.

– Конечно, мой хороший, – приторно проговорил он. – Конечно, тебя наградят.

– Чем же?

Он молча распахнул дверь, и в палату тут же стремительно вошла медсестра с устрашающего вида шприцем в руке. Судя по ее виду, она долго ждала в коридоре, пока мы наговоримся здесь всласть.

• Предыдущая
• 32/55
• Следующая