Сны замедленного действия - Ильин Владимир Леонидович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/69
- Следующая
* * *
Одна из особенностей Мапряльска заключается в том, что домики частного сектора разбросаны по всему городу. В некоторых местах они зажаты со всех сторон многоэтажками, являя собой наглядный пример проповедовавшейся в свое время коммунистами «смычки города и деревни». В одном из таких жилых островков и расположен дом 38/1 по улице Полярной. Ничего особенного собой он не представляет: одноэтажное деревянное строение под крышей из посеревшего от времени шифера, с палисадничком перед окнами и глухими воротами, отгораживающими двор от взглядов прохожих. Вокруг него по утоптанной тропинке, ведущей вдоль забора из штакетника и горбыльных досок, разгуливают куры, чуть поодаль виднеется чудом сохранившаяся водоколонка. А слева и справа и на противоположной стороне улицы – многоэтажные дома, сверкающие застекленными лоджиями и утыканные «тарелками» спутниковых телеантенн, и тротуар возле них надежно упрятан в бетон.
Нагорнов поджидает меня на лавочке у ворот домика. Сегодня он одет еще проще, чем в прошлый раз: клетчатая рубашка и джинсы делают его похожим на типичного американского фермера. Капитан заметно нервничает и то и дело принимается грызть ногти.
– Спасибо, что приехали, Владлен Алексеевич, – говорит он, увидев меня. – Идемте в дом.
Мы проходим через ворота. В тесном дворике, закрытом сверху навесом, пахнет сухим сеном и куриным пометом. Поднявшись на невысокое крылечко, мы попадаем в полутемный коридорчик – по-моему, он называется в деревнях «сенями», – а потом через обитую дерматином дверь – внутрь самого дома.
Рядом с беленой печью виднеется дверной проем, закрытый гардинами. Оттуда доносятся женские всхлипывания. В доме явно случилась беда.
Капитан без лишних объяснений влечет меня за гардины.
Маленькая комнатка, где помещаются лишь кровать, откидной столик типа тех, что бывают в железнодорожных купе, и поцарапанный шкаф древнего вида. Раньше он, кажется, назывался «шифоньером».
На кровати, свернувшись клубочком, лежит весьма симпатичная девочка лет тринадцати. Прямо в одежде (брюках и кофточке навыпуск). Она крепко спит. А у ее изголовья обливается слезами женщина средних лет.
– Лида, познакомься, – говорит Нагорнов. – Это Владлен Алексеевич, специалист по… – Он мнется, выбирая определение, и наконец заканчивает: – …по таким снам.
Женщина оглядывает меня с головы до ног. С особой надеждой она косится на чемоданчик «мобила». Потом причитает:
– Господи, ну за что нам такая напасть?! Что с ней могло случиться, доктор? Почему она не просыпается? Это что-то серьезное, да?
Все ясно. Еще одна жертва Спячки. В этом я убеждаюсь, осмотрев девочку и протестировав ее с помощью диагностирующей программы. Та же картина, что и у других Спящих. Все показатели в норме, мозг работает вовсю, а девочка спит глубоким сном, подобно сказочной Спящей Красавице.
Лида не перестает плакать, и это действует мне на нервы. Словно уловив это, Нагорнов говорит женщине:
– Лид, может, ты чайку приготовишь для Владлена Алексеевича?
Женщина послушно покидает тесный закуток, и капитан спрашивает:
– Это то самое, о чем вы мне говорили накануне?
– По-моему, да. К врачам еще не обращались?
–Нет.
– Как вообще это случилось? Давно она спит?
– Вторые сутки. Заснула вчера вечером.
– Вы присутствовали при этом?
– Нет, – почему-то виновато говорит Нагорнов и, выглянув в дверной проем, кричит: – Лида! Владлен Алексеевич хочет знать, как Лика заснула.
Заплаканная хозяйка появляется, чтобы пояснить:
– Да я и сама не знаю. Я огород на ночь поливала, а Лика телевизор смотрела. Прихожу – а она спит перед экраном. Я думала, она просто так… Перенесла ее кое-как на кровать, уложила… А она так и не проснулась. Ни вчера, ни сегодня… Что с ней, доктор? Она проснется?
Отвожу взгляд в сторону. Чтобы предупредить очередной приступ слез, торопливо говорю:
– Конечно, конечно. Но, скорее всего, девочке потребуется какое-то время пробыть в стационаре…
– Где-где? – не понимает Лидия.
– В больницу ее надо везти, вот что! – вмешивается капитан.
Внезапно хозяйка обвинительным жестом указывает на Нагорнова.
– Это ты во всем виноват! – восклицает она. – Если бы не бросил нас, сейчас все было бы нормально! Ты же не подумал, как твой уход отразится на здоровье ребенка!..
По смуглым скулам Нагорнова перекатываются желваки.
– Лида, – стараясь говорить спокойно, произносит он, – давай не будем, а? Мы ведь не одни сейчас…
Не слушая его, женщина резко разворачивается и выходит из комнаты.
– Ну что, вызываем «Скорую»? – не глядя на своего собеседника, предлагаю я.
Не отвечая, Нагорнов подходит к кровати, осторожно присаживается на краешек и долго смотрит на спящую девочку. Потом вдруг, скрипнув зубами, прячет лицо в ладони.
– Это моя родная дочь, – глухо произносит он.
– Я уже догадался, – откликаюсь я.
* * *
Спустя несколько часов мы сидим с Нагорновым в больничном скверике, на той же скамейке, где утром я разговаривал с Лугиным.
Капитан настолько расстроен случившимся с дочерью, что охотно излагает мне свою биографию.
Родился и вырос он здесь, в Мапряльске. В этом самом домике, где теперь живет его бывшая жена, только тогда это был целый поселок на окраине города. У него были отец, мать и младшая сестра. Окончил школу, потом – машиностроительный техникум. Отслужил в армии. Вернувшись в город, пошел работать в спецмилицию – так называлось учреждение, сотрудники которого сопровождали транспортные грузы, разъезжая по всей стране. Потом Нагорнов поступил в юридический институт в Инске, на заочное отделение. Это был начальный период так называемой перестройки в стране, и наступили времена всеобщего сокращения штатов. Сократили и Нагорнова, после чего он, как последний дурак, по его собственному выражению, перешел работать в местный лечебно-трудовой профилакторий. Однажды ему пришлось побывать там, и обстановка в ЛТП пришлась бывшему спецохраннику по душе: чисто, уютно, спокойно… Наделе же оказалось, что работа заключается почти в безвылазном пребывании за забором из колючей проволоки. Сам чувствуешь себя заключенным… Время от времени «воспитуемые» алкаши пускались в бега, и тогда приходилось днями и ночами гоняться за ними по всей области и сутками сидеть в тоскливых засадах. Нагорнов решил уйти из ЛТП, но это было не так-то просто.
Помог случай – хотя его трудно было бы, с учетом последующих событий, назвать счастливым.
Однажды, сдавая очередную сессию в институте, Евгений познакомился с такой же заочницей, как он сам, только на выпускном курсе. Ее звали Лида, родом она была из Инска. Когда она получила диплом и устроилась юрисконсультом в горторг, они поженились. Некоторое время молодожены ездили друг к другу в гости, из Инска в Мапряльск и обратно. Потом и Нагорнов окончил институт и написал рапорт об увольнении из ЛТП. Мурыжили его долго по всем инстанциям, но наконец отпустили. Помогло еще и то, что у молодых супругов родился ребенок – дочь Анжелика.
Но вот настал день, когда видимые трудности и проблемы остались позади. Нагорнову удалось перевестись в Инск, где он устроился следователем в пригородный РОВД. Работы было много, но дела у Евгения шли в гору. Он получил звание старшего лейтенанта, потом стал старшим следователем, и ему поручали даже самые сложные дела. Жили Нагорновы у родителей Лиды. Тесть работал ответственным секретарем в городской газете, теща – воспитателем в детском саду.
Но однажды грянул гром. В одном из районов области, не избалованном прелестями цивилизации, освободилась должность начальника следственного отдела, и руководство ГОВД предложило Нагорнову отправиться туда. Он бы поехал, но жена категорически отказалась последовать за ним «в эту глушь». Однако родители ее тоже настаивали на том, что каждая семья должна иметь свой угол. В результате Нагорнов избрал наиболее радикальный вариант. Он уволился из инских органов внутренних дел и вернулся в Мапряльск, где к тому времени домик его родителей опустел: один за другим скончались отец и мать, а сестра вышла замуж и укатила куда-то с мужем из города. Здесь его взяли в ГОВД на должность оперуполномоченного.
- Предыдущая
- 34/69
- Следующая
