Вредность не порок - Ильина Лариса Анатольевна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/77
- Следующая
– А-а-а… – протянула Ирка, пытаясь сосредоточится. – Стаська, это ты!
– Нет, не я. Это папа римский.
– Тебя же Ефим унес…
– Кх-м… Куда унес? – вытаращилась я, холодея. Что здесь вообще творилось?
– Ну наверх…Я ему сказала к дядьке на кровать тебя положить. Ты ж уснула, со стула упала…
«Какой ужас!» – подумала я и густо покраснела. Ну, может, и не особенно густо, но покраснела точно. Не придумав ничего лучше, я спросила:
– А времени сколько?
Юра, до сего момента культурно молчавший и не принимавший участия в нашей интимной беседе, встрепенулся и услужливо сообщил:
– Одиннадцать сорок…
Я схватилась за сердце. Домой хоть не показывайся.
Стас меня со свету сживет и непременно наябедничает маме, которая примется пить валидол и упрекать меня в полнейшей безответственности. Правда, это будет не раньше чем через пару недель, но все равно, я этого ох как не люблю! Ух, шпионище…
– Так где Надька? – снова спросила я, морщась от головной боли. – Мы домой пойдем…
– Она давно ушла. С Колей. Он ее провожать пошел.
У Надьки были небольшие проблемы с ориентацией.
Они и тебя сначала хотели домой отнести, но потом решили, что в деревне этого не поймут. По-моему, они правы…
«По-моему, тоже, – обрадовалась я, представив, как бы они несли меня через всю деревню в этом костюме, – это был бы смертельный номер…»
– Ладно, я пошла!
– Угу! – отозвалась подружка, машинально теребя волосы на затылке новоиспеченного кавалера. – Вечером зайди… Поговорим…. О саде…
После этих слов она тайком от кавалера скорчила таинственную рожу, как видно, намекая, что узнала нечто интересное.
«Ага, – я снисходительно поджала губы, – понятно, она на задании. Мата Хари фром Горелки!»
– Приду, – буркнула я, разворачиваясь и думая о том, что для начала неплохо было бы добраться до дома.
Я вышла на крыльцо и глянула вверх. Солнце стояло в зените, высоко в безоблачном небе весело носились стрижи, и все указывало на то, что денек, начавшийся для меня столь печально, будет отменным. Стараясь не вертеть шеей и не напрягаться, я поковыляла к калитке, держась для верности за ветки кустов. Возле калитки меня ждал сюрприз в виде Ефима, восседающего на невысокой скамейке. Как он сумел оказаться здесь раньше, чем я, было неизвестно. Мимо меня он не проходил, уж я бы его заметила. Не иначе как вылез через окно, видно, Масленка стояла насмерть.
– Ты домой? – весело поинтересовался Ефим, я кивнула. Он прямо-таки поражал своим оптимизмом и жизнерадостностью. – Нам по дороге.
Я хотела равнодушно кивнуть, но тут вдруг в голове что-то гулко ухнуло и раскатилось сухим металлическим дребезжанием. Поэтому я лишь кротко моргнула и чуть слышно всхлипнула. Ефим быстро поднялся с лавочки и распахнул передо мной калитку.
Добравшись до дома Степаниды, я осторожно потянула на себя дверь и заглянула в горницу. Никого. Я прислушалась. Тихо. Просочившись на родимую территорию, я шустро просеменила к своей двери. Дверная петля предательски скрипнула, я шмыгнула в комнату и затаилась. Однако изощрялась я напрасно. В доме явно никого не было. Да всем просто плевать. Так что, Анастасия, можешь помирать в канаве, тонуть в речке, заблудиться в лесу – пожалуйста! Никому и дела нет. Все занимаются только собой. Бабка, как пить дать, упилила в город, летом это ее излюбленное развлечение, а Стас…
Интересно, а чем занят Стас? Вот уж кому здесь точно делать нечего, кроме как меня изводить. Но это занятие он вроде бы бросил, так где его носит?
Неужели толчется, как и все местные лодыри, у пивной палатки с необычайно подходящим названием:
«Донна Анна»? Я сердито скинула уже осточертевший костюм и сунула туфли в коробку. Пойти, что ли, умыться? Лучше пойду попью. Жажда мучила ужасно. Накинув халатик, я выглянула за дверь.
Оказавшись на кухне, остановилась и задумалась.
Раньше мне никогда не доводилось мучиться похмельем, поэтому, что теперь делать, я совершенно не знала. Из чужих разговоров и анекдотов я теоретически представляла, что наутро надо похмеляться, но вот как именно?
Рассолом от соленых огурцов? Или от маринованных?
Или водки выпить? Если водки, то сколько? При одном воспоминании о национальном напитке меня замутило, и я с трудом сдержала рвотный позыв. Мамочки… Я заскулила и села на табурет. Люди, где вы? Через пару минут, справившись с накатившим приступом слабости, я поднялась и сунулась в буфет.
– Надо что-нибудь съесть, – бодро сказала я самой себе и икнула, – да, Стаська, ничего-то ты по-людски сделать не можешь! В кои-то веки приглянулся парень, так нет, надралась и загремела со стула. Хорошо, человек с понятием оказался, до кровати донес… А потом? – снова всполошилась я. – Было что-нибудь или нет? Нет!
Я бы, наверное, поняла. Или не поняла? Ну надо же, как все отвратительно! И ведь главное, не спросишь же!
Тут я расчувствовалась и, шаря в буфете в поисках чего-нибудь совместимого с моим протестующим желудком, всплакнула. Прощаясь сегодня с Ефимом у калитки, мы договорились встретиться в восемь «У Лизы». Доживу ли я до восьми? Нет, не доживу. Вдруг я наткнулась на банку с солеными огурцами. Это как раз то, что мне надо. Дрожащими руками я торопливо открыла крышку и, придерживая пальцами выскальзывающие огурчики, слила рассол в стакан. Надеюсь, это поможет.
– Да… – осуждающе прозвучало сзади, я вздрогнула и с перепугу стакан опрокинула. – Ну надо же!
Привалившись плечом к стенке и скрестив на груди руки, на меня, укоризненно качая головой, смотрел Стас. Я выругалась с досады и, сунув стакан в раковину, принялась вытирать тряпкой стол. Везде свой нос сует!
Стас тем временем продолжал стоять, качать головой и разглядывать меня так, словно играл в игру «Найди семь различий!». Под его взглядом у меня все валилось из рук, и я разозлилась. Уронив два раза подряд на пол салфетку, затем крышку от банки, затем открывалку, я поняла, что необходимо взять себя в руки, и с размаху запустила мокрую тряпку в раковину, но промахнулась, она угодила на пол, а Стас едва не испустил дух, так глубоко вздохнул.
– Не вздыхай, – прошипела я, – в тебя буду кидать – не промахнусь.
Но тот продолжал свое занятие и тянул:
– Да!.. До чего дошла, это надо же! Учительница!
Младших классов! Рассол с похмелья хлещет! Видели бы тебя твои ученики!
Я совсем уже собралась послать Стаса куда подальше, но непривычное состояние организма сыграло со мной злую шутку, я плюхнулась на табурет, обхватила руками гудящую голову и заревела. Стас заткнулся, созерцая мое жалкое состояние, почесал в затылке и молча удалился.
Я украдкой глянула ему вслед, вытерла слезы, подняла с пола мокрую тряпку и поставила на плиту чайник. Если опохмелиться по науке не удалось, хоть чаю попью. Поминутно хватаясь за голову и охая, я с трудом одолела чашку чая и два небольших печеньица. Тут на кухне снова появился Стас, но сил ругаться с ним у меня уже не было, печенье окончательно подкосило мои силы, и глаза потихоньку полезли на лоб. Он уселся напротив и поинтересовался:
– Что, штормит?
Я хотела огрызнуться, но достойного ответа не нашлось. Неожиданно он встал, шагнул ко мне и потянул за плечи:
– Пойдем!
– Куда? – жалко вякнула я, послушно вставая. – Я не хочу…
– Иди, хотелка… – усмехнулся он и, взяв за руку, потащил меня на улицу.
– Зачем? – вяло тянула я, имитируя сопротивление.
Стас вытащил меня в сад, остановился возле кустов крыжовника и приказал:
– Стой здесь!
Я послушно встала, проявляя, вопреки предсмертному состоянию, некоторые признаки интереса к непонятному поведению «двоюродного». Через минуту Стас вернулся, держа в руке стакан с чем-то очень похожим на воду из ближайшей лужи. Настороженно следя за его действиями, я собралась было попятиться, но сзади оказались колючие крыжовенные кусты.
– Я не буду это, – начала я, но тут Стас меня оборвал:
– Заткнись…
Поджав губы, я решила обидеться и стоять насмерть.
- Предыдущая
- 24/77
- Следующая
