Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая

– О всемогущие боги, – шептал Элий, – зачем вы даровали мне бессмертие?

Малек лично каждый день приходил поглядеть на драгоценного пленника. Однако дальше порога не шел. Боялся. Римляне видели его страх, плавающий липкой мутью на дне зрачков.

– Отвечаешь за него головой! – грозил Малек Лентулу. – Если он умрет, я тебя на куски разрежу, служитель Эскулапа.

– Не забудьте и себе отрезать какую-нибудь часть, – огрызался Кассий.

– Потом, – шипел Малек сквозь зубы, – сочтемся.

– Элий, что мы будем делать? – спросил Кассий, садясь рядом на кровать.

Медику казалось, что он всю жизнь так и будет врачевать все новые и новые хвори своего безумного пациента. Гомер утверждал, что богов можно ранить. Выходит, тела небожителей покрыты бесчисленными шрамами и отметинами. И перед дождем старые раны ноют и болят. Тогда боги начинают яриться, ненавидеть мир и посылают людям бесчисленные несчастия и катастрофы.

– Мы убежим. – Элий сказал об этом так, будто всю жизнь устраивал побеги из карцера.

– Куда? Вокруг пустыня. Она стережет нас лучше любых стен.

– На это Малек и надеется.

И Кассий поверил Элию. Кассий всегда ему верил.

– У тебя уже есть план?

– Завтра будет. Обещаю…

Они стали ждать это «завтра».

Гней вылил дерьмо из ведра в яму, но остался во дворе. За ним почти не следили. Ну шастает этот маленький верткий римлянин повсюду. Там что-то стянет, здесь, наоборот подсобит. Среди прислуги Малека он был давно как свой. Гней огляделся. Никого. Ударил ногой по ведру и отломал проржавевшую ручку.

– У ведра ручка отлетела. – Гней показал рабу, что чистил конюшню, сломанное вонючее ведро. Раба недавно клеймили: красная язва на лбу не желала заживать и гноилась. – Как теперь вытаскивать дерьмо прикажешь?

– Топай в мастерскую, там приделают, – буркнул клейменый, не понимая, что хочет от него этот немолодой человек с повадками менялы или купца.

– У ведра ручка сломалась, – как пароль повторил Гней, заходя в каморку, где трудились двое. – Говорят дерьмо легкое, плавает. А на мой взгляд – дерьмо необыкновенно тяжелое. И все гадят. Все без исключения. Я все думаю, сколько от человека остается дерьма. Невероятное количество. Больше, чем всего остального, больше…

– Давай сюда, – перебил Гнея мастеровой, прикованный цепью к стене.

– Дерьмо от римлян точно такое же, как от остальных. А многие думают, что римляне гадят золотом. Какое счастье, что это не так. Представляешь, сколько бы весило ведро, если бы римское дерьмо было золотым? Мне такое ведро не сдвинуть с места!

– Заткни хлебало! – приказал раб-умелец. – И выкинь свою дурацкую ручку. Она ни на что не годна.

– Воняет-то как. Нам же в этой дыре весь день сидеть, – возмутился второй колодник, отпихивая ведро подальше от себя. – Пошел вон…

– Ручку надо приделать, – настаивал Гней. – Как ведро без ручки таскать? Я же весь обольюсь. А мыться буду в общем колодце. А вам из него пить. Неужели хочется пить воду с дерьмом?

– Сразу видать, римлянин. Треплется без передыха, – усмехнулся умелец. – Бери инструмент и сам приделывай. Только снаружи. Нам собственной вони хватает.

– Премного благодарен, – Гней схватил кожаный пояс с инструментами. – Вот только нужен еще кусок прута для ручки.

– Там в углу всяких железяк до дури, – ткнул колодник пальцем себе за спину. – И проваливай отсюда поскорее, а то мы задохнемся.

– Спасибо, ребята! Я вам принесу лепешку с кухни.

– Только руки сначала помой! – заорали оба хором вслед Гнею.

Сквозь сон Элий почувствовал, как что-то ползет по груди. Веревка? Змея? Он инстинктивно сбросил неведомую тварь. Луна светила сквозь решетку. На пол ложилась причудливая тень. Змея шлепнулась в центр черного узора и обернулась оранжевым тигром.

– Привет, – сказал тигр. – Малек глуп. Надо было взять с тебя слово, что ты не удерешь. Но он воображает, что тебе некуда деваться! А зря. Зря… – Тигр хихикнул. Мягкая огромная лапа легла на руку Элия. – Держи.

Римлянин ощутил под пальцами холод металла. Отдернул руку. В свете луны блеснули инструменты – отвертка, напильник…

– Где ты это взял?

– В мастерской Малека. Пригодится? – Тигр был доволен собой.

– Как ты узнал, что я собираюсь бежать?

Может, и тигра никакого нет. И инструменты эти исчезнут с приходом утра. Если это всего лишь сон, то лучше вообще не просыпаться. Спать и спать. И так во сне дождаться смерти.

– Не бойся: это не сон. Я многое знаю. Даже, как прекратить войны на земле.

У Элия бешено заколотилось сердце. Перед глазами вновь засверкал золотой песок. Арена. Хлор надвигался на него. Взмах меча. Блеск стали. И кровь, повсюду кровь. Неужели самое заветное желание Элия исполнится наконец?!

– Ты знаешь, как прекратить войны? – повторил Элий.

– Когда будешь на свободе, мы поговорим об этом. В плену не говорят об исполнении желаний.

Тигр оборотился змеей и скользнул назад, к окну…

…Элий открыл глаза. Было темно. Он ощупал кровать. Инструментов не было. Но в темноте слышалось монотонное:

«Вжиг-вжиг…» – ходил напильник по металлу.

– Я принес им лепешки… – рассказывал кто-то шепотом в темноте, – но лепешки так воняли, что они не стали их брать. И я принес их сюда. Подумаешь, запах. Зато напильник удобно спрятать в лепешке. Когда выберусь отсюда, напишу библион о наших приключениях. Я и псевдоним придумал: «Новый Плутарх».

– Почему Плутарх? – спросил второй голос.

– Потому что Плутарху нравилось вывозить из города дерьмо. А книги он писал в свободное от работы время.

«Вжиг-вжиг», – вгрызался в металл напильник.

«Я так никогда и не узнаю, кто принес напильник, – думал Элий. – Говорящий тигр или «Новый Плутарх»»…

Из отдельных камней складывается пирамида, из песчинок – пустыня, из множества наждачных всхлипов напильника – свобода, из бесконечных дней отчаяния – миг надежды.

По ночам преторианцы пилили ножки кроватей. Получились неплохие дубинки. Потом выпилили решетки. Надпилили цепи. Все было надпилено. Их судьбы, жизни, время – и то испробовало на себе крепость напильника. Все готово было надломиться при первом совместном усилии. Теперь надо было ждать подходящего момента. Они молились Кайросу день и ночь. И Кайрос помог.

Малек уехал накануне. Лучшего случая не представится. Едва настал час вечерней трапезы, и дверь отворилась, как двое преторианцев набросились на охранников. Оружием служили отпиленные ножки кроватей. Люди Малека были скручены мгновенно и тихо. Никто не успел крикнуть. Даже вздохнуть не успел. В следующую минуту пленники уже крались по коридору, снятые с пояса тюремщика ключи отмыкали двери. И вот римляне во дворе. Крепостные стены отделяли их от свободы. Ворота заперты. Охранники на башне. И еще надо добраться до подвала, где томятся их товарищи. Освобождать пятерых бунтарей отправились Камилл и еще трое. Элий взял на себя часового на башне. Часовой дремал, уткнув голову в грудь. Привык, что ночи в крепости тихи и покойны. Да и холодно было – истертая абба почти не грела спину и плечи. Элий не таясь миновал двор и очутился возле башни. Штукатурка на стене осыпалась, кладка была столь неровной, что бывшему скалолазу казалась удобной лестницей к вершине. И Элий полез. Сиденье в крепости не добавило ему ни сил, ни ловкости. Дважды он едва не сорвался. Но все же добрался до верхней площадки – не Альпы штурмовал, а всего лишь двадцать футов неровной кладки. Часовой даже не успел проснуться, когда сильные руки бывшего гладиатора сдавили горло. Охранник захрипел, попытался вырваться, но куда там… Преторианцы уже мчались по лестнице на подмогу. Элий, сдавливая одной рукой горло часового, второй сумел отодвинуть засов на двери, что вела на лестницу. В следующий миг тело охранника обмякло и сползло на каменный пол. Гвардеец вытер о его тунику перепачканное кровью лезвие и сдернул с плеча убитого винтовку.

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая