Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна - Страница 42
- Предыдущая
- 42/79
- Следующая
Малек застонал. Приподнялся. Кое-как освободил ноги от песка.
– Кажется, он живой, – сказал кто-то.
Кто это? Наверняка какой-нибудь дэв. Но потом Малек узнал голос посланца Летиции.
– Квинт?
– Он самый, – отозвался тот. – Хотя поначалу я думал назваться другим именем. Небось плохо тебе?
– Ужасно.
– Мне тоже, – признался Квинт. – А будет еще хуже.
– Что значит – еще хуже?
– Когда ты начнешь умирать от жажды.
– Я уже умираю.
– Так быстро? Ну ты и слабак.
Слова Квинта отрезвили Малека. Работорговец поднялся. Протер глаза и огляделся. Перед ним простирались дюны. Гребни желтого песка поднимались на западе, на востоке, на юге и севере. Вдвоем с Квинтом они сидели в неглубоком песчаном котловане. И вокруг – никого. Лишь небо над головой и в небе две черные точки. Птицы, – догадался Малек и его затошнило то ли при мысли о птицах, то ли от вчерашней неумеренности и сегодняшней жары. Но ведь несколько часов назад они были в Антиохии. Несколько часов? Или дней?
– Пить, – прохрипел Малек. – Пить, немедленно!
Квинт развел руками.
– Ни капли.
Малек в ярости прорычал и опустился на песок. Даже сквозь одежду песок жег невыносимо.
– Мы умрем, – простонал работорговец.
– Не так скоро.
– Как мы сюда попали? Нас принес дэв?
– Нет, всего лишь авиетка. Небось читал про новую машину в вестниках. Летает, как птица.
– Вранье! – рыкнул Малек, вскакивая. – Там, за горбом, автомагистраль, и таверна. Вот увидишь.
Он вскарабкался на ближайшую дюну и огляделся. Вокруг не было ничего, кроме назойливой желтизны. Несколько скал, доведенные ветром до форм совершенно безумных, извиваясь, лезли из песка каменными червями. Малек добежал до ближайшей скалы и рухнул. Поднялся, двинулся дальше, вскарабкался на следующую дюну. Опять ничего. Песок, песок…
Малек застонал и поплелся назад. Оступился, скатился в котловину. Застыл, скрючившись.
– Чего ты хочешь? Выкуп? – прохрипел работорговец.
– Ничего не хочу. Только посмотреть, как ты умрешь.
– Ты сам сдохнешь прежде.
– Я? Нет. Я – гений пустыни. Мне не нужна вода. Мне нужен песок. Я здесь живу, питаюсь песком и жарой. Это моя стихия.
Малек смотрел на своего похитителя и бессмысленно хлопал глазами.
– Разве я не приносил тебе жертвы?
– Слишком часто, – отозвался тот, кто назывался гением пустыни. – И в основном человеческими жизнями.
– Но сейчас я спас тридцать римлян от смерти! Рискуя собственной головой. А они оказались неблагодарными свиньями, задумали бунтовать.
– Я благодарю. От их имени.
Малек опустился на песок.
– Сколько ты хочешь?
– Малость. Хочу твою голову. И твое сердце.
– Ерунда. Сколько ты хочешь денег? Тысячу сестерциев? Миллион?
– Зачем мне деньги? Деньги – это песок. – Дэв набрал полные пригоршни песку, тонкие струйки потекли меж пальцев. – Видишь, сколько денег? У кого еще есть столько? Ну, скажи?
– Ты врешь! – заорал Малек. – Ты – посланец Рима и ты сдохнешь точно так же от жажды. Возьми деньги. Я отдам тебе пленников даром.
– Ты их гений?
– Я – их хозяин.
– Хозяин людей? Разве такое возможно? Только гении могли быть чьи-то хозяевами. Но ведь ты не гений.
– Ты спятил от жары. Я – Малек. Я сильнее любого гения. Я могу все.
Глаза Малека налились кровью, он весь трясся, в уголках губ скопилась пена. Казалось, еще немного и он взбесится.
– Ты можешь все? – удивился собеседник. – Тогда беги и добеги до края пустыни.
Малек зарычал и бросился на наглеца. Но тот ускользнул. Руки Малека впились в горячий песок.
– Дай мне воды, у тебя есть вода, – захныкал Малек, внезапно обмякнув и не в силах подняться. – Я знаю, у тебя есть вода, и ты пьешь тайком.
– Я не люблю воду. Я люблю песок.
Малек не понимал, чего хочет от него странный похититель.
Бежать… да, бежать… Он поднялся и пошел. Бросил тяжелый пояс с кошелем. Потом аббу. Остался в одной длинной белой тунике. Шел, обливаясь потом. Сейчас, сейчас покажется дорога, хижина, пальма и под ней колодец. Малек останавливался и отирал пот. Оглядывался. За ним тянулась лиловая цепочка следов. А во следам шел проклятый дэв. Иногда ему казалось, что дэв пьет. Малек кидался к нему, но дэв ускользал. Малек никак не мог его догнать. Они носились по кругу. Малек падал на горячий песок и тут же вскакивал. Странно, но к полудню они были еще живы. И к вечеру тоже. Малек надеялся – если доживет до ночи, то спасется. До ночи он дожил Но спасения не было. Пронизывающий до костей холод заставил его зарыться в песок, будто заживо лечь в могилу. Он забылся тяжелым сном. В бреду ему мерещились сочные гроздья винограда. Он разминал их губами, и в рот ему сыпался песок.
Малек очнулся и вскочил. Над краем пустыни показался срез раскаленного шара. Солнце вновь всходило.
Проклятый дэв сидел подле.
– Я не хочу умирать, – прошептал Малек. И заплакал. Без слез.
Солнце поднималось. Но Малек никуда не шел. Не было сил. Он лежал, еще на что-то надеясь. На пощаду, на милость. Воды! Воды!
Он вновь открыл глаза. И тут понял, что лежит в своей комнате на широком ложе. Вокруг ковры и подушки. У изголовья кувшин. И нет ни пустыни, ни жаркого солнца, ни проклятого песка. Лишь на пустой тарелке несколько использованных шприцов. И подле записка. Дрожащими пальцами Малек развернул ее.
«Тебе нельзя пить еще шесть часов», – было начертано крупными буквами по-латыни.
Малек зарычал, завертелся на месте. Шесть часов! О нет! Шесть глотков! О да! Малек схватил кувшин. Тот был полон ледяной прозрачной влаги. Он приник губами и стал пить. Один, глоток, второй… Вода не приносила облегчения, рот жгло, будто он пил не воду, а глотал песок. Третий… В животе разгоралось пламя. Четвертый, пятый… Пальцы разжались, кувшин упал на пол, вода пролилась и напитала ковер. Малек зарычал и повалился на ковер. Чудилось – под ним раскаленный песок. Малек вскочил. Воды! Он кинулся к окну. И провалился в черную ямину.
Горячий песок вновь обжег тело. Малек повернул голову. Увидел небо – синее, настоящее. А в животе – огонь… Малек корчился, кожа пузырилась и лопалась до костей. Несчастный дергался и бил ногами. Кто-то плеснул на него из кувшина и обжег кипятком. А небо над головой из голубого сделалось белым, потом багровым и наконец померкло.
Люди, столпившиеся вокруг лежащего на мостовой человека, в изумлении смотрели на странного самоубийцу, который все время повторял: «Воды, воды» и разрывал ногтями кожу на животе, пока не затих.
– «Мечты» перебрал, – предположил низкорослый худощавый паренек, затягиваясь тоненькой табачной палочкой и сонно щурясь. – Видели мы такое, знаем…
Приехала медицинская машина и забрала тело.
Квинт сидел в маленькой таверне напротив гостиницы и видел, как увозили тело Малека. Теперь работорговец уже никому не расскажет о том, что случилось в его крепости. Одним варваром, знающим про «ярмо», стало меньше. Варвары умрут, а римляне никогда ничего не расскажут. Прежде чем расстаться, каждый из римлян вытянул из мешка свой жребий – бумажку с именем. Квинту достался обрывок с надписью «Малек». Дело оказалось хлопотным и денежным, но нетрудным.
Впрочем, и потратился Квинт не слишком. Большая часть суммы, полученной от Летиции на выкуп пленных, осталась у Квинта: бывших пленников он одарил щедро, но и себя не забыл. До вечера Квинт проспал в своем номере в гостинице. Затем оделся и направился в алеаториум. Несколько минут стоял у стола, наблюдая.
Немолодая женщина, затаив дыхание, следила, как падают на зеленое сукно кости. На худой жилистой шее светилась нитка крупного жемчуга. Когда-то жемчуг ценился в три раза дороже золота. С тех давних времен Рим питал слабость к жемчугу. Матрона выиграла. Засмеялась, обнажая блестящие зубы. Неестественно белые. Фальшивые. А может, и жемчуг фальшивый?
Квинт взял на тысячу серебряных тессер и тоже сделал ставку. Он не вернется в Рим. Он дал клятву вместе с Элием, что не вернется. Квинт выиграл. Вновь поставил. И вновь – выигрыш. Но и на встречу с Элием фрументарий не поедет. Хватит ему бредовых приказов, хватит исполнения немыслимых желаний. Всего хватит. Устал. Весь – и душа, и шкура. Он не хочет больше никому служить. Он убежит в Новую Атлантиду. Зачем рисковать жизнью? К чему? Какова плата? Что получил Элий в награду за то, что хотел спасти Нисибис? Нечеловеческие муки, чудовищные унижения. Нет, ему такого не надо… Квинт отказывается от благородной роли. Это не для него. Но за все надо платить. За удачу – тоже. Квинт не против, он заплатит. Решено, плата за бегство – проигрыш. Если он проиграет, то убежит в Новую Атлантиду. Но он вновь выиграл. Матрона посмотрела на него с удивлением. Вздрогнули ярко накрашенные губы. Холеные белые пальцы постукивали по зеленому сукну. Ну хорошо. Значит, не Новая Атлантида. Что-то другое. К примеру – Винланд. Еще ставка. И вновь кости выпали в пользу Квинта. Это ни на что не похоже! Квинта стала бить дрожь.
- Предыдущая
- 42/79
- Следующая
