Несущий перемены - Ингрид Чарльз - Страница 50

• Предыдущая
• 50/71
• Следующая

Палатон уже выходил, когда услышал вечерний звон колоколов, отдаленный звук, на который эхом отзывались горы. Храм казался пустым, Палатон нехотя вошел туда, не зная, найдет ли там кого-нибудь. Этот храм предназначался не для очищения, а для повседневных медитаций, в нем царила полная тишина. Палатон в нерешительности стоял на пороге, считая, что в храме присутствует он один, пока до него не донеслись слабые, еле слышные голоса.

— Должно быть, ты и есть тот состоятельный гость.

Палатон прищурился, оглядывая комнату, и наконец заметил чоя — худощавого и старого, лысый череп которого казался и по цвету, и по форме напоминающим камень, обкатанный бурной рекой. То, что в таком преклонном возрасте этот чоя еще занимал пост главы общины, свидетельствовало о глубине и силе его ума.

— Я прибыл сегодня днем, — ответил Палатон. — Я — Териот.

Глава общины не поднялся с кресла, лиловые глаза устремились на прибывшего из морщин лица, и он заметил:

— Мне все равно, каким именем ты пользуешься.

— Тогда, может быть, вы поможете мне кое в чем? — ответил Палатон, подходя поближе к старику.

— Пожалуй.

— Я приехал, чтобы узнать о Трезе.

Глава общины долго смотрел на него, не мигая, затем подался вперед.

— Хорошо, — пробормотал он, — что наконец-то кто-то пожелал о ней узнать. Но кто ты?

— Ее сын.

Эти слова вызвали из старческих бледных губ странный звук — полусмех, полуплач.

— Ее сын — тезар, — возразил глава, — а ты лишен силы, как яичная скорлупа.

— Когда-то у меня была сила, — с болью ответил Палатон. Он знал, что этот момент неизбежен, что рано или поздно кто-нибудь узнает о его тайне. Но услышать такие слова от старика оказалось мучительно. — И я надеюсь обрести ее вновь.

— Что сгорело, того не восстановишь.

— Я не сгорел.

Старик окинул его еще одним проницательным взглядом.

— Кто посмел украсть силу у тезара? — усмехнулся он.

— Она была отдана, и когда-нибудь я найду способ вернуть ее обратно.

Старик хмыкнул и заметил:

— Если у тебя не хватает смелости попросить о том, что принадлежит тебе, никто тебе не поможет, — он встал, завернувшись в свой длинный плащ.

— Я пришел говорить не о себе, а о Трезе.

Старик вскинул голову.

— Это все равно, — усмехнулся он. — Если ты ничего не знаешь, я не могу помочь тебе.

— Это не все равно, — возразил Палатон. — Существуют наследие, Дома и судьбы, о которых я ничего не знаю.

— Тогда зачем ты пришел сюда?

— Чтобы найти своего отца.

Тишина в храме стояла так долго, что Палатон начал слышать биение своего сердца, а затем старый чоя глубоко вздохнул.

— Ничем не могу тебе помочь, — старик медленно повернулся и взглянул на каменную стену, как будто видя расположенный за ней музей. — Ты должен помочь себе сам, — он вышел, шурша длинным плащом, и его узловатая, сутулая фигура напомнила Палатону гигантского паука.

— Чирек — один из моих лучших и преданных служащих, — подчеркнуто повторил Гатон. — Он не мог увезти Рэнда.

Йорана терпеливо повторила все, что уже говорила не раз, и добавила:

— Есть надежда, что это исчезновение вполне невинно. У меня нет желания начинать беспорядочные поиски.

— Беспорядочные! Зачем Чиреку портить всю свою карьеру? Что могло ему понадобиться от Рэнда? — Гатон покачал головой, и его волосы свесились надо лбом. Министр небрежно убрал их. — Ты уже связалась с Палатоном?

— Я не могу это сделать, — спокойно ответила Йорана. Она даже не пыталась. Она представляла, по какому делу уехал наследник, и понимала, что едва он обо всем узнает, сразу же вернется искать Рэнда. Йорана надеялась отыскать человека и доставить его во дворец не позже, чем в этот же вечер. — Думаю, следует держать это событие в тайне — так будет лучше для всех нас.

Гатон устал и рухнул в кресло. Он приложил руку к груди, где его старое сердце иногда билось так же неровно, как у Ринди, и задумался, стоит ли вызывать врача. Он с трудом сглотнул.

— Делай то, что считаешь нужным, но держи меня в курсе. Я не хочу объяснять появление еще одного трупа. У нас и так достаточно неприятностей с теми тремя, увезенными в лагерь. Новое событие может вызвать мятеж, и на этот раз простолюдины спалят весь город, — он задумался. — Ты обыскала комнаты Чирека?

Йорана кивнула. Та часть дворца, которую занимали служащие, была весьма обширна, но в ней не удалось найти ничего подозрительного, и ауры свидетельствовали, что Чирек уже несколько дней не бывал у себя. Если бы Йорана знала, где жила Дорея, возможно, она сумела бы установить, где Чирек проводит вечера, но пака ей этого не удавалось. Не имея доказательств, она ничего не сказала Гатону о явной связи этих двух чоя. В конце концов, это было не его дело. Обеспечение безопасности лежало на ней. Когда все факты подтвердятся и причины откроются, она сможет сообщить министру все, что ей известно.

Йорана собралась уходить, но Гатон поднял руку, останавливая ее. Дрожь этой руки изумила Йорану, и видимо, это изумление выразилось на ее лице, ибо Гатон быстро уронил руку и сжал кулак.

— Сегодня утром Паншинеа оставил для меня сообщение. Его влияние в Союзе быстро исчезает. ГНаск выдвинул официальный протест против нехватки пилотов, требуя передать Союзу секрет тезарианского устройства и принуждая Чо начать подготовку пилотов и штурманов других народов. Паншинеа считает, что единственный способ успокоить Союз — самому вернуться на Чо под предлогом коренных изменений в системе летных школ.

— Но Палатон уже начал эти изменения, — возразила Йорана и тут же остановилась, оборвав себя.

— На Чо не может быть двух императоров, — сдержанно напомнил Гатон.

Йорана вспомнила слова прорицательницы.

— Но что будет с Палатоном?

— Паншинеа отстранит его от дел, а может, отошлет на Скорбь, хотя я попытаюсь убедить его не делать этого. Палатон не питает особой привязанности к Чертогам Союза. Вряд ли ему понравится подобное назначение.

— Он — пилот, — возразила Йорана. — Если кто-нибудь и способен разобраться, что происходит в летных школах, так только он. Паншинеа ничего в этом не смыслит.

Гатон моргнул, как будто не расслышал ее, и медленно произнес:

— Я предложил в качестве замены Риндалана. Как только его здоровье улучшится, он сможет убедить всех этих абдреликов и иврийцев. Он сочетает в себе мудрость и достоинство, как никто другой.

— Ринди?

Гатон кивнул.

— Он уже знает об этом?

— Я беседовал с ним сегодня утром. Эти возможности… заинтриговали его. Доктор Ниневер говорит, что он уже способен путешествовать, но должен пройти восстановительную терапию в течение еще одной недели, и, вероятно, ему придется ходить только с помощью трости.

— Значит, он не отказался.

— Да, — Гатон улыбнулся. — Кажется, эта перспектива его обрадовала.

Разумеется, Йорана помнила, как и все прочие, что они могли лишиться Ринди, и подобная поездка на Скорбь насторожила ее. Как Паншинея мог решиться на такое, зная о преклонных годах Ринди?

Палатон лишится еще одного помощника. Чем больше она размышляла об этом, тем больше понимала намерения Паншинеа. Он постарается отвратить от Палатона всех теза-ров, Ринди, простолюдинов, так, чтобы тому было неоткуда ждать поддержки. И тогда император сможет достичь цели без труда. Никто даже не заметит, если Паншинеа решит прикончить Палатона.

Только она, Йорана, могла теперь помешать изгнанию Палатона.

Она подняла голову, заметила пристальный взгляд Гатона и поняла, зачем министр рассказал ей обо всем — он пытался заранее подготовить ее.

— Почему он решил сделать Палатона наследником? — спросила она.

Гатон отвернулся и пожевал губами, как будто пробовал горькие слова на вкус.

— Думаю, он надеялся с помощью Палатона избежать великого множества затруднений. Вряд ли он принимал в расчет то, каков Палатон, или поддержку со стороны простолюдинов. Не думаю, чтобы Паншинеа понимал, как следует обращаться с честным чоя, — министр вздохнул, — да и я тоже этого не понимаю.

• Предыдущая
• 50/71
• Следующая