Король забавляется - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая

— Все еще ищешь измену под кроватью? — осведомилась Аранта.

— Тем самым сокращаю шанс действительно когда-нибудь ее там найти. Мэтр может не беспокоиться. Пока он ни в чем не замешан, может сидеть спокойно. Я его не трону. Мне нужна ты.

— Надолго? — Она неуклюже, путаясь в юбках, выбралась из объятий тяжелого кресла. Рэндалл, прищурившись, оценил ее маневры.

— Да. Некоторое время это займет. Я хотел, чтобы ты оделась по-мужски.

От ее внимания не ускользнул вопросительный взгляд, брошенный Кеннетом в сторону Уриена. Библиотекарь чуть заметно опустил ресницы, что, несомненно, значило «да». С некоторых пор он казался ей замешанным во все подряд. Проклятие! Дождутся, что их поймает кто-нибудь другой.

— Что, придется ехать куда-то?

— Нет, — лаконично ответил король. — Пока только лезть.

Впечатление было такое, будто подземные коридоры королевского замка Констанцы прокладывались без какого-либо первоначального плана, а если и по плану, то потом их спрямляли и перекраивали в соответствии с минутной прихотью тех, кому она была по карману. Рэндалл вроде представлял себе, куда идет, а ей приходилось поспешать за его размашистым шагом, полностью ему доверившись.

Было холодно, факелы на пути попадались все реже, капавшая с них смола пузырилась и шипела на льду, покрывавшем каменный пол. Дорога шла под уклон.

В поход Рэндалл снарядился странно. Через плечо у него был моток прочной веревки, на плече он нес связку запасных факелов и вдобавок опирался при ходьбе на копье с толстым древком. Он ни разу на нее не обернулся и не сказал ни слова, и вообще вел себя так, словно в голову ему что-то втемяшилось. И если бы у Аранты было время поразмыслить, она бы встревожилась.

Он остановился у черной дыры в стене, уходящей наклонно вниз, и стоял, глядя туда и не оборачиваясь, достаточно долго, чтобы у его спутницы созрели вопросы. Холодный сырой язык сквозняка отклонял факельное пламя, и гусиные мурашки покрыли ее по всему телу.

Потом, все так же ничего не объясняя, Рэндалл сбросил поклажу наземь, захлестнул веревку посередине копья, утвердил последнее поперек дыры, чтобы не соскользнуло, а веревку спустил вниз.

— Ну, — спросил он, — достаточно у тебя ко мне доверия, чтобы спуститься туда по моему слову?

Аранта прислонилась спиной к стене. Покрытая льдом, она все же вызывала меньший инстинктивный ужас, чем этот провал, напоминающий дорогу в ад.

— Что там?

Не стану тебя обманывать. Да и не хочу. И никогда не буду. Там собственный персональный ад нашего дома. Я был там однажды… подготовившись куда хуже, чем сегодня. И мне хотелось взять тебя туда на экскурсию.

— Зачем?

— Не веришь? Ладно. А я тебе доверюсь. Смотри, как это делается.

Он протолкнул факелы вниз и ловко, словно делал это каждый день, последовал за ними, нырнув в дыру вперед ногами, и притормозил движение вниз по скользкому ледяному желобу, удержавшись за веревку. Наружу торчала только его голова.

— Моя жизнь в твоих руках, — сказал он. — Если хочешь избавиться от меня, сломай копье. Вниз не сбрасывай, потому что тогда я выберусь. А если я выберусь…

Продолжать он не стал, потому что не стоило. И так было ясно, что, если он выберется, кому-то сильно не поздоровится.

И он исчез из виду, соскользнув по веревке вниз. Аранта подождала минуту, слабо надеясь, что у него пройдет дурь, потом, обреченно вздохнув, полезла следом. Это был ее чертов крест. В эту минуту она ненавидела всех мужиков как класс.

Веревка замедлила ее движение, но обожгла ладони болью содранной кожи, однако все кончилось так быстро, что она не успела и охнуть. Рэндалл снизу подхватил ее на руки, и пока не отпустил, ничего вокруг не существовало, как в те времена, когда Грэхем не заложил еще первый камень в основание мира.

— Ну и на что тут можно поглядеть?

— Сейчас.

Она услышала щелканье кремня в темноте, запах тлеющего трута, потом в конце концов Рэндалл запалил факел.

— Ну… вот, — сказал он, поднимая его вверх и описывая им круг над головой.

Там вокруг сидели, раскинув крылья, большие горбатые птицы в сказочной, сияющей бриллиантами изморози шкуре, а сам свод, прорезанный стрелами нервюр и формой напоминающий яйцо, вид изнутри, каменной тяжестью нависал над самой головой, и сверху вниз устремлялись иглы сталактитов. Ближайшая горгулья очертанием плеч, размахом крыльев и общим впечатлением внезапно напомнила ей об Уриене Брогау, но потом Аранта больше о нем не думала.

— Насколько я понимаю, — сказал Рэндалл, — это помещение очень велико. Не в диаметре, — усмехнувшись, прервал он ее едва начавшееся возражение. — Вглубь.

Аранта невольно перевела взгляд себе под ноги.

— Ты хочешь сказать, мы стоим на льду?

— И под нами — бездна. — Он огляделся вновь, а потом покосился на нее. — Поболтаем? Вопросы есть?

Вопросы были, но все какие-то… неоформленные. За светом факелов черной стеной стояла жуть.

— Когда я угодил сюда в первый раз, — сказал Рэндалл, — у меня не было ни палки, ни веревки, и почти сразу же не стало света. Так что, как видишь, сегодня я о нас позаботился.

— Что это за место?

— Здесь топят котят Баккара.

— Твой собственный ад?

— Да. Я с тринадцати лет таскаю его в себе. В голове и в сердце, в каждом ночном кошмаре. Стоит мне на минуту освободить голову, как мне мерещатся бронзовые двери высотой до неба, по контуру обведенные огнем и смыкающиеся передо мной, оставляющие меня в холоде, одиночестве и тишине. Персональный ад. В конце концов я решил, что мне нужно вернуться сюда, увидеть все это снова, убедиться, что все стало незначительнее и меньше, и совсем от него избавиться. Лучше с кем-то. Чтобы показать и рассказать, вскрыть и разложить на части. Чтобы отрезать его к чертям собачьим. А кому, кроме тебя, я могу доверять? Я ведь могу тебе доверять?

Он стоял, держа факел в руке, и, казалось, почти совсем не замечал холода, подступавшего ей к самому сердцу. Было так холодно, что она даже думать не могла.

— Тебя скоро нашли?

— Меня вообще не нашли.

Она посмотрела на него, как на безумца, и он усмехнулся в ответ.

— Никто и подумать не мог, где искать. Да и стал бы? Это, видишь ли, случилось в ночь свадьбы моей матери… с его… — он мотнул головой неопределенно вверх, — отцом, будь он проклят в аду. Я вылез сам. Пойдем покажу откуда.

Переступая через вздыбленный лед, они побрели по снежному полю. Иногда, когда было трудно, Рэндалл поддерживал ее за руку.

— Отсюда? — недоверчиво переспросила Аранта, разглядывая трещину в стене. У нее зуб на зуб не попадал.

— В тринадцать лет я был довольно тощим и очень хотел жить.

Он сделал несколько шагов по ровной кромке.

— Там соседний зал, — наконец сказал он. — В точности такой же, как этот, с той лишь разницей, что туда выходит кухонный колодец. Мне удалось зацепиться за цепь, и меня вытащили в бадье. Меня до сих пор оторопь берет, когда думаю, как я в прорубь не сорвался.

— Ты тогда уже был… заклят? — Он кивнул.

— Отец проделал это, умирая. Думаю, хотел с моей помощью отыграться на всех тех, кого оставлял живыми. Мне было десять, и я отчаянно трусил. Потом… потом те три года я тоже жил в постоянном страхе. Немудрено, ведь надо мною висела зловещая тень регента, любовника моей матери. Он, видишь ли, весьма последовательно шел к моему устранению. Во всяком случае, мне его планы были вполне очевидны.

Сделав очередную паузу, Рэндалл посветил факелом в щель, что спасла ему жизнь. Глянув под ноги, Аранта увидела вмерзшие в лед обломки костей.

— Когда я выбрался отсюда, я понял, что самое страшное со мной уже случилось. Ничего… хуже быть просто не могло. Вот тогда я перестал бояться. Вообще. Можешь ты сказать, чтобы я когда-нибудь чего-нибудь боялся?

Она молча покачала головой, безотчетно оглядываясь, где бы присесть. А может, ему бы стоило чего-нибудь бояться? Здесь, в этом месте даже вся сила их крови ничего не значит. А кто знает ее, всю силу их крови? Рэндалл с факелом в руке казался ей то воплощением света во тьме, раскинувшей над ним свои крылья, то ее порождением, и ясно было только, что долго в здравом рассудке она тут не протянет. Рэндаллу вроде бы ничего не делалось. Мельком подумалось, что все, что могло с ним сделаться, уже сделалось двадцать лет назад. Как будто и не стоял он посреди кошмара, жившего внутри него много лет. Во всяком случае, равнодушно посвечивая факелом в углы, он до обидного мало реагировал на антураж этой морозной жути.

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая