Правила Дома сидра - Irving John - Страница 140

• Предыдущая
• 140/151
• Следующая

– Белая кожа не всегда помогает!

Все от смеха даже за животы схватились.

– Почти всегда, – поправил мистер Роз. Он стоял в дверях дома сидра, за его спиной клубился чад – кукурузный хлеб, кажется, и правда сгорел; на руках у него была дочь его дочки с неизменной пустышкой во рту. Да и сам он, проговорив эти слова, сунул в рот одну из пустышек.

В самом сердце яблочной долины, в саду, называемом Жаровня, который отстоял от океана на добрых сто миль и куда не долетало его влажное дыхание, под кроной яблони позднего сорта лежала в густой зеленой траве Роз Роз, рядом с ней растянулся Анджел. Ее рука покоилась у него на груди, он легонько водил пальцем по шраму на ее лице. Когда палец касался ее губы, она придерживала его и целовала.

Рабочие ботинки и джинсы валялись рядом, но купальник и футболку Роз Роз не сняла.

– На пляже все равно ничего хорошего нет, – сказала она.

– Мы еще туда съездим, – пообещал Анджел.

– Нет, мы никуда не поедем.

Вволю нацеловавшись, Роз Роз отстранила Анджела от себя.

– Расскажи мне опять про это, – попросила она. Анджел стал было описывать океан, но она прервала его: – Нет, про другое. Плевать мне на океан. Расскажи про то, как мы будем жить в большом доме. Ты, я, малышка, твой отец, миста и миссус Уортингтоны. Мне очень понравилось, – улыбнулась Роз Роз.

И Анджел начал рассказ. Он не сомневался, это возможно. Отец, Уолли и Кенди не будут возражать.

– Вы все ненормальные, – сказала Роз Роз. – Но все равно продолжай.

Дом очень большой, уверял Анджел.

– И против малышки никто возражать не будет? – спросила она и зажмурилась. С закрытыми глазами яснее виделось то, о чем рассказывал Анджел.

Вот так и родился в Анджеле писатель, сознавал он это сейчас или нет. Впервые сумел он словами изобразить фантазию так, что ее самоценность стала важнее, чем жизнь; он учился живописать картины, невозможные, не претендующие на реальность, но в которые так верится в обманчиво теплый день бабьего лета, потому что они скроены лучше и достовернее, чем сама жизнь. Звучат, во всяком случае, правдоподобно. Анджел говорил почти весь день, речь его лилась и лилась; и когда сгустились сумерки, он уже был законченный сочинитель новелл. В его рассказе Роз Роз и все окружающие вели себя потрясающе. Никто ни в чем не перечил друг другу. Все шло как по маслу, как любят говорить в Мэне.

Слушая, Роз Роз разок-другой всплакнула; и тогда Анджел целовал ее. Иногда она просила повторить какой-то кусок, если он представлялся совсем уж невероятным.

– Подожди, – говорила она Анджелу, – повтори еще раз, я, наверно, чего-то не поняла.

На закате их стала донимать мошкара, и Анджелу вдруг подумалось, что однажды вечером Роз Роз вот так же попросит Уолли рассказать ей про комаров с рисовых плантаций Бирмы.

«Наших комаров, – скажет ей Уолли, – и сравнить нельзя с японским москитом Б», – но этот завиток мысли Анджел не включил в повествование.

Роз Роз стала подниматься с земли, но сильная боль внизу живота, не то спазм, не то следствие ушиба о велосипедную раму, скрутила ее, и она упала на колени, как будто ее толкнули.

– Ты сильно ударилась о раму? – спросил ее Анджел.

– Я сама ударилась, нарочно.

– Что?

– Хотела посильнее удариться, но не получилось.

– Зачем?

– Чтобы выкинуть.

– Ты беременна?

– Да, опять, – сказала она. – Еще и еще раз. Кто-то хочет, чтобы я все время рожала.

– Кто? – спросил Анджел.

– Не важно кто.

– Он здесь, в «Океанских далях?»

– Да, здесь. Но это не важно.

– Отец ребенка здесь?

– Этого – здесь. – Она похлопала себя по плоскому животу.

– Но кто он?

– Не важно кто. Расскажи мне опять эту историю. Только пусть в ней будет два ребенка. Я и ты, и все другие, и еще два ребенка. Вот будет здорово.

У Анджела был такой вид, словно Роз Роз с размаху ударила его по щеке. Она обнимала его, целовала. Потом сказала изменившимся голосом:

– Теперь ты видишь? – Роз Роз крепко обняла его. – Нам не будет на пляже весело.

– Ты хочешь этого ребенка? – спросил он.

– Я хочу того, который есть, – сказала она. – А этого не хочу. – И она изо всей силы ударила себя по животу, согнулась вдвое и, выпустив газы, упала на бок в траву.

Приняла позу эмбриона, не мог не отметить про себя Анджел.

– Ты хочешь меня любить или помочь? – спросила она.

– И то и другое, – ответил насчастным голосом Анджел.

– Так не бывает, – сказала она. – Если ты такой умный, лучше помоги мне. Это легче.

– Ты можешь остаться у нас, со мной, – опять затянул свое Анджел.

– Все, больше об этом не надо, – сердито сказала Роз Роз. – И забудь про имя для моей дочки. Мне нужна помощь, – повторила она.

– Какая? – спросил Анджел. – Я сделаю все.

– Мне нужен аборт, – сказала Роз Роз. – Мой дом далеко. Я никого здесь не знаю. И у меня нет денег.

Денег, которые он копит на свою первую машину, наверное, на аборт хватит, думал Анджел. Но беда в том, что эти почти пятьсот долларов лежат в сберегательном банке и без разрешения опекунов – отца и Кенди – никто ему этих денег не даст. Анджел спросил Эрба Фаулера, не знает ли он, кто в их городе делает аборт. Ответ был, как и следовало ожидать, весьма туманный.

– Есть тут один старый пердун по имени Гуд, – сказал Эрб. – Ушедший на пенсию врач из Кейп-Кеннета. Делает дело у себя в летнем домике на Питьевом озере. Тебе повезло, сейчас еще, можно сказать, лето. Я слыхал, он делает там аборты даже среди зимы.

– А вы не знаете, сколько надо платить?

– Дорого, – ответил Эрб. – Но ребенок – удовольствие более дорогое.

– Спасибо, – сказал Анджел.

– С чем тебя и поздравляю. Вот не ожидал, что твой петушок уже в петуха вырос, – рассмеялся Эрб.

– Давно уже вырос, – гордо ответил Анджел.

Дома он заглянул в теле4юнный справочник, но среди многочисленных Гудов д-ра Гуда в этой части штата Мэн не было, а имени Гуда Эрб не знал. Нет, этого Гуда ему не найти. Не звонить же по всем номерам с идиотским вопросом, не вы ли тот Гуд, что делает аборты. К тому же без ведома отца и Кенди денег он не получит. И Анджел, не откладывая, поведал им свою заботу.

«Господи, какой же хороший человек Анджел, – скажет потом Уолли. – Никаких у него секретов. Придет и выложит всю правду, какой бы горькой она ни была».

– Она не сказала, кто отец? – спросил Гомер Анджела.

– Нет, не сказала.

– Скорее всего, Персик, – решила Кенди.

– Какое имеет значение, кто отец. Она хочет сделать аборт, куда ей второй ребенок, – сказал Гомер. – Мы должны ей помочь.

Уолли и Кенди промолчали. Гомер для них в этом деле авторитет.

– Вопрос в том, кому из Гудов звонить. Ведь в телефонной книге не сказано, кто из них врач, – сказал Анджел.

– Я знаю, кто это. Но он не врач, – сказал Гомер.

– Эрб сказал, что он врач на пенсии, – пояснил Анджел.

– Да, на пенсии, но не врач, а учитель биологии, – возразил Гомер. И вспомнил, как мистер Гуд перепутал однажды строение маток кролика и овцы. Интересно, знает ли старина Гуд, сколько маток у женщины. А если знает, что одна, не наделает ли беды?

– Учитель биологии? – переспросил Анджел.

– К тому же не очень знающий, – кивнул Гомер.

– От Эрба Фаулера, как всегда, никакого толку, – сказал Уолли.

Гомер содрогнулся, вспомнив степень невежества своего бывшего учителя.

– Мистера Гуда нельзя близко к ней подпускать, – сказал он и повернулся к Анджелу: – Ты отвезешь ее в Сент-Облако.

– Но она не хочет рожать этого ребенка, – возразил Анджел.

– Послушай, Анджел, – сказал Гомер, – в Сент-Облаке не только рожают детей. Там ей сделают аборт.

Уолли стал ездить в кресле туда-обратно.

– Мне там делали аборт, Анджел, – сказала Кенди. – Много лет назад.

– Тебе, аборт? – изумился Анджел.

– В те дни, – сказал Уолли, – мы с Кенди были уверены, что сможем родить сколько угодно детей.

• Предыдущая
• 140/151
• Следующая