Сын цирка - Ирвинг Джон - Страница 71
- Предыдущая
- 71/183
- Следующая
Доктор погрузился в глубокий сон, как в небытие. Ему казалось, будто после смерти его похоронили где-то в Китае, а ревностные обожатели выкапывают тело, чтобы доказать версию о его святости. Дарувалла хотел, чтобы тело его оставили в покое, поскольку он чувствовал, что покоится с миром. На самом деле доктор почти бесчувственно замер в гамаке по причине переедания и злоупотребления спиртными напитками. Поэтому и привиделся ему сон о гробокопателях как свидетельство непрощенных грехов. Доктор во сне просил преступников оставить его тело в покое, даже если оно и является чудом.
В это время Нэнси обнаружила то, что искала — осколок стекла в форме полумесяца. Он лежал в пепельнице и на нем запеклось немного крови.
— Оставьте меня в Китае! — закричал во сне Дарувалла, когда американка взяла осколок.
Доктор дернулся и Нэнси заметила, как одна красивая светло-коричневая нога вылезла из гамака и противомоскитной сетки наружу. От движения спящего человека ящерицы бросились в разные стороны, москиты загудели сильнее.
Американка замерла и стояла без движения, пока не убедилась, что Дарувалла крепко спит. Она не хотела будить своего благодетеля, но и не могла покинуть его в таком положении, когда нога человека, оказавшего ей огромную услугу, могла стать легкой добычей кровососущих насекомых. Нэнси уже начала примериваться, как бы вернуть ногу внутрь сетки, однако проснувшееся чувство самосохранения убедило ее не рисковать.
Так же по лианам женщина спустилась с балкона на землю. Обеими руками она держалась за ветви, кусок стекла осторожно прихватила зубами, боясь порезать язык или губы. Прихрамывая, она зашагала по неосвещенной дороге в Калангуту и лишь спустя некоторое время бросила стекло в заросли пальм, где оно беззвучно исчезло. Никто не увидел этот кусочек стекла, он пропал столь же бесследно, как и былая невинность Нэнси.
Американке повезло уйти из отеля вовремя. Она так и не узнала, что гермафродит жил в «Бардезе», а Рахул не узнал, что Нэнси лечилась у доктора Даруваллы. Для американки все завершилось очень успешно, поскольку ночью она не встретила Рахула, который тоже по лианам забрался на балкон. Нэнси уже исчезла, но нога Даруваллы все еще выглядывала из-под противомоскитной сетки, подвергаясь укусам хищных насекомых.
Гермафродит сам залез наверх как хищник. Выпытав у доверчивых дочерей доктора сведения о том, что Джон Д обычно спит в гамаке, он устремился на второй этаж, чтобы «успокоить» прекрасного юношу. Сексуально озабоченных людей могла бы заинтересовать эта тема — его попытка полового контакта с красивым парнем, однако Джон ее избежал, поскольку в эту сумбурную ночь в гамаке спал доктор.
Рахула сбила с толку темнота и собственное неуемное желание. Его ничто не насторожило. Спящее под противомоскитной сеткой тело источало аромат, который ему нравился. А цвет кожи? Может быть, виной всему был лунный свет, он сыграл с ним злую шутку, изменив цвет кожи, создав впечатление, будто Джон отрастил крошечную бородку. Что же касается ног, то они выглядели маленькими и безволосыми, как у молодой девушки. Рахул нашел, что верхняя часть ступни очень мягкая и мясистая, и представил, что низ ее имеет невинный розовый цвет, контрастирующий с загорелым коленом.
Дарувалле снилось, что он — Франциск Ксавьер, которого выкопали из могилы и против его желания привезли в храм Бом Иисус в Гоа. Если сказать более точно, то ему снилось, будто он — сказочно сохранившееся тело Франциска Ксавьера, с которым против его воли хотят что-то сделать. Несмотря на весь ужас положения, Фарук не мог закричать, его сильно отяжелили съеденная пища и обилие вина и он был вынужден страдать молча. Доктор не произносил ни слова, хотя осознавал, что сумасшедший паломник вот-вот откусит его палец: Фарук хорошо знал историю о Ксавьере.
Рахул провел языком по ароматной коже на ступне доктора, отдающей пудрой «Кутикура» и шафраном. Нога оказалась единственной частью тела, не защищенной сеткой, и Рахул мог продемонстрировать свое необоримое влечение к прекрасному Джону Д только тем, что взял большой палец этой ноги в свой теплый рот. После чего гермафродит стал сосать палец с такой силой, что Дарувалла застонал. Вначале Рахул сопротивлялся желанию укусить, однако не устоял и медленно погрузил зубы в палец. Затем еще раз поборол импульсивное желание укусить сильнее и ослабил хватку, но после этого укусил с еще большей силой. Для гермафродита это была настоящая пытка — удерживать себя от дальнейших действий по проглатыванию объекта любви целиком или по частям. Когда наконец он отпустил ногу доктора, оба они тяжело дышали. Во сне Дарувалле показалось, что сумасшедшая женщина уже откусила священный палец и сейчас произойдет трагическая утрата части погребенного в могилу священного тела.
Пока Рахул раздевался, доктор отдернул внутрь ногу от наполненного ужасами внешнего мира. В гамаке он плотно завернулся в простыню, видя во сне, что приближающиеся посланцы Ватикана намерены послать его руку в Рим. В тот момент, когда Фарук изо всех сил пытался закричать, Рахул хотел забраться внутрь противомоскитной сетки.
Будет лучше всего, подумал гермафродит, если Джон проснется и обнаружит свое лицо между грудями, поскольку именно они считались наиболее красивой частью тела Рахула. Предполагая, что молодой красавец уже возбудился от странного сосания и покусывания пальца ноги, гермафродит возлагал определенные надежды на свои более смелые действия. Его очень раздражали затянувшиеся поиски входа в свисавшую противомоскитную сетку. Именно в этот момент Фарук наконец нашел силы, чтобы сообщить о своем страхе.
— Я не хочу быть святым! Мне нужна эта рука, потому что она очень хорошая! — прокричал доктор.
Рахул узнал голос Даруваллы.
В холле несколько раз пролаяла собака мальчика, и хозяин опять стал ее уговаривать. Рахул ненавидел доктора столь же сильно, как любил Джона. Гермафродита затошнило при мысли, что он ласкал ногу доктора, целовал, сосал и кусал его большой палец. Торопливо одеваясь, Рахул ощущал полное смятение чувств. На его языке оставалась горечь от пудры «Кутикура» и, спускаясь по лианам вниз, он плюнул, отчего собака зашлась лаем. На этот раз мальчик открыл дверь и стал озабоченно вглядываться в туман на пляже.
— Людоеды! Католические маньяки! — заорал доктор Дарувалла на балконе.
Даже для неопытного индийского мальчика это было слишком. Какое сочетание! Собака снова залаяла у входа, поскольку, как и мальчик, удивилась внезапному появлению Рахула.
— Не закрывай дверь! — сказал гермафродит. Мальчик впустил его внутрь и вручил ключи от комнаты. На Рахуле была свободная юбка, которая легко надевалась и легко снималась, а также ярко-желтая блузка, позволявшая мальчику сосредоточить внимание на хорошей форме грудей. В другое время Рахул взял бы его лицо обеими руками и прижал к ним, а затем поиграл бы с его маленьким пенисом. Он мог бы даже поцеловать паренька, засунув язык ему в рот настолько глубоко, что мальчик едва бы не задохнулся. Но сейчас гермафродит не стал этого делать, поскольку был расстроен.
Рахул поднялся по лестнице в свой номер и долго чистил зубы, чтобы пропал всякий вкус пудры «Кутикура». Затем, раздевшись, он улегся на кровать и стал смотреть на себя в зеркало. Желания заняться онанизмом не возникло. Гермафродит немного порисовал, но и это не помогало. Рахул ненавидел доктора, оказавшегося в гамаке Джона. От сильных переживаний, он не возбуждался. В соседней комнате посапывала тетушка Промила.
Внизу в холле мальчик пытался успокоить собаку. Странно, что животное так возбудилось, обычно на женщин собака не реагировала. Только при виде мужчины у пса вставала шерсть дыбом и он настороженно обнюхивал все места, где проходил мужчина. Мальчик изумился: животное реагировало на Рахула именно таким образом. Кроме того, пареньку следовало охладить свое воображение от вида красивых грудей Рахула. Он тоже возбудился, маленький его пенис встал торчком. Однако мальчик хорошо представлял, что холл отеля «Бардез» — не место для удовлетворения сексуальных фантазий, поэтому он улегся на мат, убедил собаку лечь рядом и стал разговаривать с ней, как делал до этого.
- Предыдущая
- 71/183
- Следующая
