Мистификация - Ирвинг Клиффорд - Страница 29

• Предыдущая
• 29/99
• Следующая

– И никто тебе не поверит, – заметила она, разразившись смехом.

После этого дня мы виделись еще один раз, тихо пообедав в безлюдном ресторанчике на окраине; а потом к ней приехал Джон Маршалл и начал снимать свою звезду для обложки альбома, а я поехал в аэропорт встречать Эдит.

Абсолютно случайное стечение обстоятельств. Просто так случилось, что Датская Отрава приехала на Ибицу в тот же самый день, когда я улетела в Германию, и просто так случилось, что Клифф встретил ее в "Ла-Тьерре", и просто так случилось, что она уехала в Лондон на следующий день после того, как я вернулась на остров.

Я принимала валиум каждое утро и каждый вечер, и спустя две недели, когда пришло время забирать деньги, день начинался уже с двух таблеток.

Двадцать седьмого мая, через две недели после моего первого путешествия, когда Беверли летела со мной до Барселоны, я под своим собственным именем поехала в Пальму, а уже оттуда, как черноволосая Ханна Розенкранц, в Цюрих. Дик встретил меня на Пальме с билетами. Не знаю почему, но тогда я надела вязаную шерстяную одежду и сапоги по колено. Потела ужасно. А потом, сидя в "ситроене" Дика на парковке, я надела парик, очки, нанесла макияж, и стало еще хуже.

Мы пошли в кафе на Борне, одно из тех больших мрачных заведений, где напитки дороги, а официанты ходят с каменными лицами. Ни словом не обмолвились о Ховарде Хьюзе или о моей поездке в Цюрих. Слишком много американцев и англичан сидели за соседними столиками. Мы говорили о погоде, друзьях; обсуждали проходящих мимо людей; а потом пришло время уходить, и мне стало спокойнее, легче на душе, хотя сумочку оттягивали три удостоверения: собственный паспорт, паспорт Хьюз, и kennkarte Ханны. Два я положила в отделение на молнии, чтобы не вытащить по ошибке, а карту Ханны – в свой бумажник, также лежащий в сумочке. Но тут мне пришла в голову мысль: что если какой-нибудь вор украдет бумажник? Или я уроню сумочку, бумажник выпадет, и я его потеряю? И меня тут же снова охватила нервозность, а ноги и руки вспотели. Я завернула kennkarte в носовой шаток, чтобы от моего пота не потекли чернила, и сжимала ее в своей влажной руке весь полет до Барселоны и оттуда в Цюрих, чувствовала себя дурой, бормотала про себя: "Ты – слабое звено. Не знаешь, как делать такие вещи. Ты совершаешь ошибку, а швейцарцы выяснят, что тебя зовут Эдит Ирвинг, и это будет конец – конец книги, Клиффа, Недски, Барни, Дика, Джинетт, Рафаэля..."

К тому времени я уже прошла сквозь швейцарский иммиграционный контроль и чувствовала себя на десять лет старше, слабой пожилой женщиной, сердце которой разрывается от страха, так тяжело оно стучало. И даже если ничего не случится в этот раз, что делать с другими поездками? Не надо бы мне возить с собой три удостоверения личности, только одно – kennkarte Ханны.

Было уже четыре часа тридцать минут, когда я прибыла в Цюрих. Швейцарский кредитный банк все еще был открыт, я ворвалась внутрь, спросила кассира, обналичен ли чек. Да, сказали мне, я ответила, что вернусь утром, и вышла на улицу, чуть не упав на асфальт. Эту ночь я провела в отеле "Готхард", а на следующее утро, вспомнив инструкции Клиффа, сняла со счета все, оставив только минимальный баланс. Мне выплатили деньги, не задав ни единого вопроса, даже паспорт не попросили. Затем я пересекла Параденплац, арендовала сейф и положила туда все бумаги Хьюза – паспорт и банковские документы. В Швейцарской банковской корпорации открыла счет на пять тысяч франков на имя Ханны Розенкранц. Все было проделано так быстро, что у меня осталось еще целых два часа до самолета в Пальму.

Так что я присела на скамейку у реки, потея на весеннем солнцепеке...

Дик прилетел на Ибицу через день после возвращения Эдит. Я передал ему десять тысяч долларов в разной валюте – швейцарской, немецкой и американской, – а потом спросил:

– Что будешь с ними делать?

– Ну, посмотрим... – Он погрузился в размышления. – Мы только что купили тот маленький "ситроен", но Джинетт вполне могла бы ездить на второй машине. Как думаешь, что лучше – "феррари" или "альфа-ромео"?

– Даже шутить не буду по этому поводу, – ответил я. – Деньги нужно сохранить в неприкосновенности, потому что, возможно, в один прекрасный день нам придется их вернуть. И если мы хотим провести все девять иннингов на поле этой аферы, то лучше не показывать признаков излишнего материального благополучия.

– А ты куда вложишь свою часть?

– Уже вложил. Аккуратно прикрепил к большому деревянному шесту в доме. Их можно увидеть, только если подняться по лестнице и забраться на шкаф. Чуть шею не сломал, пока засовывал их туда.

– Я положу деньги в холодильник, – с воодушевлением решил Дик. – В отсек для хранения овощей, под салат.

Но не из-за денег я вызвал его на Ибицу. Критическим взором осмотрев весь материал, который мы накопили за время нашей апрельско-майской поездки, я в результате почувствовал беспокойство и разочарование. Мы собрали достаточно статистических данных, чтобы составить краткий "Мировой альманах", и достаточно фактов для пространной биографической статьи, но вопиюще мало для четкой, свободной, импровизационной книги, которая уже представала передо мной в мечтах. Слишком много провалов было в детстве и молодых годах Ховарда (мы практически ничего не знали о его матери и первой жене), а голливудские похождения нашего героя вообще приходилось воссоздавать, основываясь только на вырезках из газет и нашей собственной фантазии. Дик спорил со мной, что воображения более чем достаточно, но я с ним был совершенно не согласен.

– Послушай, – аргументировал я, – я перечитал собранные материалы дважды. Я не видел ни одного фильма, снятого Хьюзом. До сих пор не могу разобраться в махинациях с "Транс уорлд эйрлайнз". Мы слабы, и слабы именно в вопросе красок. Все слишком сухо, бесцветно. Что произошло с Ховардом, когда его брак распался в тысяча девятьсот тридцатом году? С кем он жил? Все это нам необходимо узнать.

– Вот как раз это мы можем сочинить.

– А проверить? Нет, не пойдет.

Мы долго спорили, и в конце концов Дик уступил мне, а потом, как обычно, под занавес разговора открыл правду.

– Просто не хочу снова уезжать от Джинетт и Рафаэля, – сознался он. – Последняя поездка была для меня просто адом. Ты был с Эдит, а я один. Ненавижу это.

– Дик, – принялся успокаивать его я, – книга – это цель. Мы должны сделать все правильно, иначе получится фарс, а правильно не выйдет, если мы не совершим еще одну исследовательскую поездку.

– Куда?

– В Лос-Анджелес. По пути заскочим в Хьюстон и заполним пробелы, но сначала остановимся в Нью-Йорке. Я бы хотел дорваться до материалов "Тайм-Лайф". Давай, – настаивал я. – Помни, на кону большие деньги.

– Эти поездки уже стоили нам пять тысяч баксов.

– Вот для этого и нужны деньги, – напомнил я.

Дик немного подумал, затем решительно кивнул:

– Ты прав. Когда поедем?

– На следующей неделе. Первого июня. И все, это будет наша последняя исследовательская экспедиция. В этот раз нам повезет, – добавил я. – Удача любит трудолюбивых.

В начале мая, когда Беверли гостила у нас на Ибице, я послал письмо Ральфу Грейвзу, в котором отчитался о проделанной работе, а в конце добавил: "Мне сказали, что у "Тайм-Лайф" есть хорошая подборка материалов по биографии Октавио. Они могут сильно мне помочь и избавить от нудной беготни. Если я не ошибаюсь и если мне позволят их увидеть, вы дадите мне знать?"

Ральф ответил письмом, датированным восемнадцатым мая: "Не вижу причин, по которым вы не можете изучить материалы, но сделать это надо здесь, в офисе. Я не могу позволить выносить их из здания". Затем он добавил: "Вы знаете что-нибудь о человеке по имени Дитрих? Как говорят, он долгое время был в ближайшем окружении Октавио, и, по слухам, этой осенью у него выходит книга, в которой будет рассказана вся правда об объекте. Собственно, это все, что мне известно, но я дам вам знать, если узнаю больше".

• Предыдущая
• 29/99
• Следующая