Мурзик - Исаков Дмитрий - Страница 45
- Предыдущая
- 45/47
- Следующая
Я, недолго думая, спросил у шлема:
– Откуда стреляют?
На экране появилось три кружочка: один – на Бронетанковой академии, второй – на церкви «Петра и Павла» и третий – на Главном военном госпитале. Под кружочками были цифры: «2 КМ», «2, 3 КМ» и «3, 1 КМ».
Я ничего не понял и спросил:
– Расстояние до первой цели?
В ответ замигала цифра «2 КМ». Я опять ничего не понял – до Бронетанковой академии было не более 700 метров!
– Покажи на карте! – приказал я.
Появилась карта, и я понял, что мой шлем засек вражеские батареи даже на закрытых позициях!
Первая была не в здании Бронетанковой академии, а на стадионе за ЦАГИ, вторая была на Бауманском рынке, а третья – в районе Электрозаводского моста.
– Ну и как по ним стрелять?
На экране появилось старое изображение, но сверху была надпись «ДЕМОНСТРАЦИЯ». Снизу к первому кружочку стала двигаться красная точка, под которой горела надпись «ОРУЖИЕ». Когда красная точка совместилась с кружочком-целью, надпись «ОРУЖИЕ» сменилась на «ВЫСТРЕЛ», и кружочек-цель пропал, а на ее месте появилась надпись «ЦЕЛЬ ПОРАЖЕНА». Потом все повторилось с другими целями, и появилась надпись «ДЕМОНСТРАЦИЯ ОКОНЧЕНА».
Я, следуя инструкции, взял пушку, навел ее посредством красного кружочка на цель и нажал на пуск.
Ничего не произошло! Бронетанковая академия осталась стоять на месте, хотя я целился прямо в нее. Кружочек-цель тоже не пропал, но зато появилась надпись «ПОВТОРИТЬ!».
Я опять стал наводить красный кружочек на цель, но, в отличие от первой попытки, стал сразу и непрерывно давить на спусковой крючок.
Минуты две я водил прицелом по кружочку, как вдруг он пропал, и появилась надпись «ЦЕЛЬ ПОРАЖЕНА!». Я огляделся по Сторонам – снаряды рвались по-прежнему. Может он ошибся? Правда, там, кажется, еще две батареи? Я проделал все манипуляции с другими целями и вдруг наступила тишина! Обстрел прекратился, и только молодой надрывно кашлял от поднятой взрывами пыли, которая медленно оседала.
– Молодой! – крикнул я. – Живой?
Молодой что-то там прокашлял.
– Тогда дай закурить.
Молодой протянул мне кисет, и одновременно с этим все вокруг взорвалось синим пламенем! Тяжелый снаряд попал прямо в нас, но защита сработала! Она даже уменьшила грохот взрыва и яркость огня, но мы все же минут на пять оглохли и ослепли.
Придя в себя, я пробормотал:
– Откуда стреляют?
На дисплее замигали вновь появившиеся кружочки, потом появилась карта: одна новая батарея была на Лефортовской площади, другая – у Дворцового моста.
Через три минуты их там не стало.
Пыль давно рассеялась, погода была отличная, и немцы почему-то больше не стреляли!
Мы с молодым выкурили по козьей ножке и уже начали дремать, как над ухом у меня раздался истошный крик:
– Рожа! – и меня сильно лягнули.
Я, все еще надеясь, что это немцы прорвали нашу оборону и ворвались в решающем штурме к нам на крышу, сразу не стал открывать глаза и притворился убитым, но, к сожалению, все обстояло намного хуже – это были не немцы.
– Пузо! – меня опять лягнули и снова незаслуженно обозвали: – Гнус!
Да, дорогой и многотерпимый читатель! Опять, к твоему сожалению, на экране, пардон, на наших страницах появился злой Мурзик и начал кабанеть. (Ну не могу я ее выкинуть из повествования – роман же про нее, хотя она мне самому уже порядком надоела – талдычит одно и то же: «Рожа! Пузо! Гнус!» Хоть бы чего-нибудь новенького придумала. К примеру «Уважаемый Дмитрий Михайлович! Не желаете отведать кваску?» Или возможен вариант: «Димик! Почеши мне спинку!» А я ей в ответ: «Брысь!» А она мне: «Мур-мур-мур!» А я ей…)
Бац!
– Рожа!
Молодой, как идиот, строил ей глазки и, по-моему, изо всех сил соображал, как получше бы назначить ей свидание. Снизу торчала голова Сенцова и все бормотала, что нас заметят немцы.
Мурзила на радостях, что вырвалась из плена, была чертовски хороша. Но я хотел есть, пить, спать и в туалет.
Оборона Лефортовской тюрьмы продолжалась!
Немецкое командование было обескуражено событиями в этом районе. Проанализировав ситуацию, заслушав выводы экспертов и проведя консультации с Берлином, был получен неутешительный вывод – что-то здесь не так!
Раз имеет место наличие у русских супероружия, (а все факты говорили об этом), то непонятно зачем оно оказалось в центре захваченного противником города, причем еще более непонятно, для чего, обладая таким оружием и соответственно имея возможность практически беспрепятственно пройти с ним через любое боевое охранение, вот уже вторые сутки оно находится в никому не нужной старой тюрьме в двухстах километрах от постоянно удаляющейся от города линии фронта?!
Первоначально предположили, что это связано с прилегающей к тюрьме территорией Центрального института авиационного моторостроения, но когда сегодня утром она была захвачена и внимательно изучена, то выяснилось, что нет даже крохотного намека на какое-нибудь секретное производство. (Цех по производству реактивных установок залпового огня М-13 системы «Катюша» в расчет не принимался ввиду известной технологии их производства при помощи автогена и обрезков железнодорожных рельс.)
Версия, что Вермахт столкнулся с целенаправленно созданным стратегическим плацдармом для последующего использования его в качестве трамплина для наступления на Запад не выдерживала никакой критики из-за явной ее абсурдности – русские не сегодня, так завтра будут отброшены за Урал и им, надо думать, не до наступления.
Оставалось только одно – на территории Лефортовской тюрьмы находится что-то такое, что заставило русских выложить свой последний козырь в этой давно уже проигранной ими кампании. (Немногочисленные оставшиеся в живых очевидцы в один голос твердили о человеке в странном облачении и со странным оружием, появившимся неизвестно откуда!)
На основании этого было принято решение прекратить бесплодные попытки захватить тюрьму и перейти к переговорам с осажденным гарнизоном.
Мы, конечно, ничего не знали об объективных трудностях и обоснованных тревогах немецкого командования и в своем неведении предавались преодолению обыденных и повседневных бытовых проблем. (Я, к примеру, решал проблему туалетной бумаги.) Часа в четыре со стороны студгородка через громкоговорители немцы сообщили нам свои предложения, и меня тут же согнали с горшка под нелепым и вздорным предлогом «заткнуть им их поганую пасть».
– Чего желает немецкий народ? – поинтересовался я у капитана, застегивая на ходу штаны и с трудом стараясь припомнить известные мне германские слова «Натюрлих!» и «Капут!», но кроме «твою мать!» ничего на ум не приходило!
На переговоры решили идти все вместе – я и Мурзилка. А что бы мы, не дай Бог, не сбежали, с нами увязался Копыто.
Я облачился в свое штатное вооружение, Мурзилка накрасила губы неизвестно как оказавшейся у нее помадой (уже какой-то ухажер преподнес!), а Копыто взял автомат и дюжину гранат.
На прощанье мы все облобызались, велели в случае смерти считать нас коммунистами и с богом и его помощью отправились в последний бой.
Нас уже ждали генерал и два офицера. Десятикратное увеличение позволило мне в подробностях разглядеть удивление и неподдельный ужас на их лицах при виде моего снаряжения. Мы остановились в двух метрах от них и в двух шагах от неизвестности.
– Гутен таг! – промяукала Мурзилка и состроила немцам глазки.
«Дура! – выругался про себя я. – Это ж не западные немцы, а фашисты, и марки у них не „бундес“, а „рейх“.»
Немцы молча откозыряли.
– Чево надо? – прохрипел Копыто и приподнял ствол ППД.
– Хенераль-лёйтнант фон Треплов! – представился генерал.
Копыто с ненавистью смотрел на него в упор, до побеления в пальцах сжимая автомат.
Надо было как-нибудь разрядить обстановку, и меня опять понесло:
– Очень приятно, – откинув забрало, сказал я. – А мы местные.
- Предыдущая
- 45/47
- Следующая
