История России в рассказах для детей (том 1) - Ишимова Александра Осиповна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/104
• Следующая

Правление осталось тогда в руках Думы боярской, или, лучше сказать, в руках тех бояр, которые, будучи смелее других, присвоили себе власть над всеми. Это были князья Шуйские, потомки суздальских князей, всегда ненавидевшие великих князей за уничтожение уделов. Главным из них был князь Василий Васильевич. Склонив на свою сторону разными средствами многих бояр и чиновников, он объявил себя в самый день кончины Елены главным в правлении и через неделю велел схватить князя Телепнева и сестру его боярыню Агриппину, которая была любимой надзирательницей при маленьком Иоанне. Ни просьбы, ни слезы бедного малютки-государя не спасли любимцев его Первого Шуйский уморил голодом в темнице, вторую сослал в небольшой город Каргополь и велел постричь в монахини. Чтобы еще надежнее утвердить власть свою, он постарался сделаться родственником государя и женился на двоюродной сестре его. Но, несмотря на все это, Бог не допустил его долго управлять Россией: через несколько месяцев он занемог и умер, оставив всю власть в руках родного брата своего князя Ивана Васильевича Шуйского.

Бедное отечество наше терпело еще более при этом новом правителе, он не имел никаких хороших качеств и был зол, горд и дерзок не только с боярами, но даже с самим государем, который и в детском возрасте должен быть для подданных предметом священного уважения. Обращение Шуйского совсем не показывало того, во всех поступках его приметно было, что он считал себя гораздо важнее маленького Иоанна Кроме того, он был так жаден, что брал из великокняжеской казны множество золота, приказывал делать из него разную посуду для себя и вырезать на ней имена своих предков Все важные должности и выгодные места он раздавал родственникам и друзьям своим, которые без милосердия разоряли вверенные им области. При таком нраве и при таких распоряжениях главного вельможи и правителя государства читатели могут представить себе, каково было воспитание Иоанна Ни он, ни помощники его – три других Шуйских, Иван и Андрей Михайловичи и Федор Иванович Скопин-Шуйский, – совсем не думали, что счастье всего народа зависит от качества сердца и ума его государя. Напротив, они рассуждали, что всего выгоднее для них было бы, если бы Иоанн и в совершенном возрасте не входил ни в какие дела и предоставил им управлять государством, и для того решились воспитать его так, чтобы он не любил никаких занятий и думал об одних забавах и удовольствиях К тому же, исполняя все детские желания великого князя, они надеялись, что он ни к кому не будет так привязан, как к Шуйским. Итак, эти гордые, самолюбивые, жестокие бояре, думавшие только о себе, а не о своем бедном отечестве, каждый день забавляли маленького государя то новыми играми во дворце, то разного рода охотой в поле.

Охота, во время которой люди с таким весельем убивают невинных животных, располагает сердце к жестокости, и дети, так легко воспринимающие все впечатления и не имеющие еще рассудка взрослых людей, чтобы предохранить себя от дурных, никогда не должны видеть охоту, а не только сами участвовать в ней. Бедный малютка Иоанн, глядя почти каждый день на травлю диких животных, невольно привык к такой жестокости, что уже для него сделалось удовольствием мучить и домашних. Часто, сидя на высоком крыльце Кремлевского дворца, бросал он оттуда на землю комнатных собачек, кошек, кроликов, белок, и, когда несчастные визжали самым жалобным голосом от ушибов, а другие и совсем умирали, жестокий ребенок весело смеялся и радовался их мучениям, и безрассудные бояре говорили: «Пусть державный веселится!»

С таким воспитанием вовсе неудивительно, что жестокость Иоанна постепенно увеличилась, и через несколько лет ему захотелось уже мучить и людей. Для этой забавы он держал медведей, и часто, когда добрый народ сходился на площадь дворцовую, поглядеть на свое Красное Солнышко, надежу-государя, – этот государь приказывал выпускать двух или трех медведей, которые бросались на всех, кто не успевал убежать от них. Так царственное дитя, одаренное от природы редким умом и великими способностями, проводило драгоценное время свое во все правление Шуйских, которые старались отдалять от него всех умных, добродетельных и усердных бояр. Они употребляли к тому всевозможные средства, и многие были сосланы, заключены в темницы, даже лишены жизни. В числе таких жертв властолюбия Шуйских знаменитее, добрее и несчастнее всех был князь Иван Федорович Бельский, родственник государя. По уму и добродетелям он один мог быть достойным воспитателем Иоанна и правителем государства. Шуйские заметили это – и несчастный князь, несмотря на высокое место, занимаемое им в Думе боярской, несмотря на пользу, какую принесли России советы его во время бывшего в 1541 году нашествия на наши области хана крымского и царя казанского, несмотря на близкое родство его с великим князем, был посажен в темницу и вскоре умерщвлен в ней без ведома Иоанна, по одному приказанию Шуйских.

Такое ужасное состояние двора и всего народа продолжалось до тринадцатилетнего возраста государя. В это время два дяди его – князья Глинские, Юрий и Михаил Васильевичи, ненавидевшие Шуйских, – начали говорить племяннику, что уже пора ему отнять власть у жестоких бояр, что пора ему объявить себя настоящим государем и, избавив народ от неслыханных притеснений, наказать главных тиранов. Иоанн, никогда не любивший Шуйских за их дерзкое обращение с ним и за то, что они всегда нападали на любимцев его, охотно выслушал совет дядей. Ничего никому не сказывая, он вдруг 29 декабря 1543 года созвал к себе бояр и объявил им, что, видя, как бессовестно многие из них, пользуясь его молодостью, грабят и убивают его подданных, он решился наказать виновных, и прежде всех князей Шуйских. Бояре были чрезвычайно удивлены смелостью маленького князя, до сих пор думавшего об одних забавах, и прежде нежели успели опомниться – главный из Шуйских уже был выведен на улицу и отдан на волю псарей, которые в свою очередь отдали его зверям на растерзание. Все молчали, и никто из родственников и друзей несчастного не смел показать ни малейшего неудовольствия: так грозен был вид тринадцатилетнего государя и так искусно новые правители – князья Глинские устроили план свой.

В тот же день всех Шуйских и приверженцев их заключили в темницы или сослали в отдаленные места. Народ радовался падению притеснителей своих, воображая, что теперь все будут спокойны и счастливы. Но как жестоко обманулся он! Враги его не исчезли, но только переменили имя – вместо Шуйских сделались Глинские, а государь, входя в возраст, не любил ни в чем противоречий и, с малолетства приученный к жестокости, не имел никакого понятия о сострадании и не жалел никого. Беспрестанно говорили то о гневе великого князя на одного из бояр, то о новом наказании другого, то о ссылке третьего. Так, одному придворному чиновнику за несколько дерзких слов отрезали язык; так, пятидесяти новгородцам отрубили головы за то только, что они осмелились пожаловаться Иоанну на притеснения, какие делали им бояре – любимцы его. Одним словом, несколько лет первой молодости Иоанна IV предвещали столько жестокостей и столько бедствий для его подданных, что только одна беспредельная привязанность русских к государю своему помогла им перенести страдания их. Не смея роптать на того, кто назначен был Богом управлять ими, они усердно просили Господа умилостивить сердце его и послать ему умных и добрых советников, которые бы говорили ему о нуждах народа, а не о забавах и веселостях. Уже четыре года русские молились о том, и Иоанну исполнилось семнадцать лет.

Было утро 16 января 1547 года. Яркие лучи солнца хотя мало грели, но зато осыпали алмазными искрами белый снег, покрывавший улицы московские. По этим улицам – не широким и великолепным, как те, которые окружают теперь Кремль, а узким, застроенным бревенчатыми домами – толпился народ в праздничном наряде, ехали бояре в разукрашенных санях, шло войско, хотя не похожее видом и одеждой на наше нынешнее – стройное и прекрасное, но столь же храброе, столь же усердное к отечеству, столь же верное государю. Все эти люди были веселы, на всех лицах написано было какое-то приятное ожидание. Как вы думаете, милые читатели, куда все они шли и какой праздник был тогда в Москве? О! Был праздник большой, торжественный, драгоценный для народа русского во все времена его истории: было коронование, или венчание на царство государя!

• Предыдущая
• 44/104
• Следующая