Морской скорпион - Искандер Фазиль Абдулович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/57
• Следующая

— А ведь тайну этого лечения старик Сундарев привез из Индии, а потом уже здесь научил Каледина… У них даже патент выписан на обоих.

— Ему слишком нравилась тогдашняя жена Каледина, — сказал Андрей Таркилов, — вот они и поделились: тот женой, а этот тайной пчелиного яда.

— Я это к тому говорю, — продолжал Володя, разливая водку, — что мог бы, раз ему так подфартило с этим пчелиным ядом, немножко поделиться и с нашим стариком.

Сам старик в это время подошел и сел рядом с Андреем. Он уже уловил, о чем шла речь, и, взяв из рук Володи стакан, доброжелательно прислушивался.

Сергей все-таки никак не мог понять, почему доктор должен был делиться своими деньгами со стариком.

— А что, старина, — обратился Андрей Таркилов к Сундареву, — небось, обзаведись Каледин с самого начала такой женой, не стал бы ты ему раскрывать индийские тайны?

— Не стал бы, — согласился старик таким тоном, что все рассмеялись.

— А куда делась та жена? — спросил геолог из Тбилиси.

— С той он разошелся, — сказал старик Сундарев и, вздохнув, добавил: — Бросила нас она… Выпьем за нее.

Все рассмеялись, и Сергей вместе со всеми выпил за неведомую жену доктора. Настоящая жена доктора, словно услышав этот оскорбительный тост, хотя услышать его никак не могла, демонстративно направилась к воротам своего дома, окруженная своими стекающимися и растекающимися собачонками. Сергей не любил слишком маленьких собак, они ему чем-то напоминали крыс.

— Эту он взял как затычку к своим деньгам, — сказал Володя, нюхая хлеб после выпивки.

— Да она и его заткнула как следует, — добавил старик. Усмехнувшись, вспомнил: — Я ему говорю, дай, мол, пропить хоть часть твоих денег. Ведь сдохнешь — все останется этой мымре.

— А дети есть? — спросил геолог.

— Дети взрослые… Они давно ушли с матерью и с ним не общаются, -сказал Володя.

Тут старик Сундарев стал толково разъяснять, исходя из того, что доктор уже имеет миллион рублей (в старых деньгах) и что проживет он никак не больше чем десять лет, при жалком состоянии его здоровья, а ему уже шестьдесят… Выходило, что ему прямой резон передать деньги старику Сундареву.

В этих рассуждениях было много скрытого комизма, учитывая, что старик был явно лет на десять старше доктора, а говорил о нем как человек, которому жить и жить, а тому ничего не остается, как ложиться и помирать.

На тему о богатстве доктора всласть говорили еще с полчаса, ибо, как заметил Сергей, ни о чем в компании так не любят поговорить, как о чужих деньгах.

Володя предложил в один из ближайших дней поехать в горы. Сравнительно недалеко от озера Рица есть замечательное озерцо, еще не открытое туристами. Само озерцо, по словам Володи, полно форелью, а вокруг пихтовые и тисовые рощи неземной красоты.

Все так увлеклись планами предстоящей поездки на горное озеро, что не заметили, как появилась жена Володи.

— Добрый вечер, кутилы, — сказала она, останавливаясь над ними.

— Добрый вечер, — зашумели все в ответ, теснясь и уступая ей место у костра. Но она не села, а продолжала стоять, улыбаясь бледной улыбкой очень усталого человека.

Сергей невольно как-то сопоставил выражение цветущего здоровья сидящих у костра, особенно женщин, с выражением обескровленного, посеревшего лица жены Володи, целый день проведшей в раскаленной кухне, и ему стало как-то стыдно. Особенно неловко ему было за этот разговор о романтической поездке в горы, может быть потому, что она явно не могла принять участие в этой поездке, и значит, как сейчас ему казалось, само мероприятие носило оттенок предательства по отношению к этой женщине.

— Мамоцка! — вскрикнула младшая девочка и, словно почувствовав все, что почувствовал Сергей, вскочила с места и, привстав на цыпочки, поцеловала мать в самые губы. И эта прильнувшая к матери крепышка, ее закинутая головка, ее напряженная спинка, ее замершие локотки, словно прислушивающиеся к поцелую, и сам поцелуй, словно вливающий силу и свежесть в губы матери, длился несколько секунд.

Наконец мать, мотнув головой, оторвала свои губы со словами:

— Ну что ты виснешь на мне, я же устала.

Но и это же мгновение Сергей заметил, что в лице у нее появилось какое-то неуловимое посвежение, глаза ожили…

— Садись со мной уху есть! — предложила девочка. — А я социнение написала, а дядю Сережу скорпион ударил.

— Ладно, садись, — сказал Володя и, усадив рядом жену, налил всем водки.

— Женя, — обратилась мать к старшей девочке, — что ж вы миски вынесли, неужели не могли тарелки достать?

— Не имеет значения, — сказал Володя и кивнул на стакан, налитый жене. — Выпей!

— Нет, нет, — замотала она головой, но под взглядом мужа взяла стакан и добавила: — У нас и рюмок достаточно…

Геолог из Тбилиси предложил выпить за хозяйку дома и сам поднял за нее довольно красноречивый тост, причем Володя слушал его склонив голову, с выражением кроткой покорности.

По словам геолога получалось, что все, что здесь есть: и дом, и дети, и этот участок земли, — все это держится на жене Володи. И сам Володя, время от времени покорно кивая, подтверждал, что все обстоит именно так, как говорит геолог.

Допивая водку, Сергей заметил, что из ворот одного из соседских домов вышел старик с овчаркой и направился к морю. Через мгновение Вулкан, выскочивший на пляж, отбрасывая лапами гальку, мчался к этой овчарке.

— Вулкан! — крикнул хозяин и, забыв свою покорность и застенчивость, как подброшенный пружиной, рванулся в сторону собаки.

Вулкан налетел на овчарку. Старик, пытавшийся оттянуть свою собаку за поводок, упал. Вулкан с налету свалил овчарку и стал ее грызть. Через мгновение обе собаки вскочили и, встав на задние лапы, как борцы, повисли друг на друге. И, еще вися друг на друге, ухватив друг друга за холки, сползли на передние лапы.

Тут подбежавший Володя и хозяин овчарки с обеих сторон, каждый ухватив свою собаку за задние ноги, попытались оттянуть их друг от друга. Но ничего не получалось. Получалось довольно комическое зрелище: обе собаки почти висели в воздухе, продолжая держать друг друга за холки.

— Ведро! — вдруг крикнул Володя, обернувшись. Сергей схватил ведро, стоявшее у костра, и, выплеснув из него остатки воды, еще не понимая, зачем оно понадобилось Володе, помчался к нему.

Володя, схватив ведро, кинулся к морю и, черпанув воды, вылил ее на собачьи головы. Собаки продолжали держать друг друга за холки, как бы прислушиваясь к действию своего и вражеского прикуса. Несколько раз Володя выливал на их головы морскую воду, но они молча, в блаженном оцепенении злобы продолжали держать друг друга.

— Давай их в море, — предложил хозяин овчарки. Оба снова ухватились за задние ноги собак и, с трудом приподняв эту провисшую под тяжестью голов гирлянду ненависти, вошли в воду.

Теперь они стояли в воде почти по бедра.

— Раз! — сказал Володя и слегка откачнул собак.

— Два! — Второй, более широкий качок. Старик напружинился, едва удерживая ноги своей собаки.

— Три!

Тяжело мотнувшись, собаки рухнули в воду и скрылись в ней. Через несколько секунд они вынырнули отдельно друг от друга и, одновременно отряхнув головы и не замечая друг друга, поплыли к берегу.

— Как только выйдет, хватай за поводок! — крикнул Володя старику, и, видно, крикнул вовремя. Как только собаки вышли из воды, они ринулись друг на друга, как боксеры после гонга. Но старик успел ухватить свою собаку за поводок, а Володя за задние ноги своего Вулкана. Пока старик гнал и волочил свою собаку, Володя с большим напряжением удерживал своего волкодава за задние ноги. Как только захлопнулась калитка за овчаркой, обеих собак словно прорвало, они бешено залаяли друг на друга, и было похоже, что каждая доказывает, что победила именно она.

Володя отпустил свою собаку и стал гнать ее во двор. Он загнал ее во двор, закрыл калитку на щеколду и, на ходу поругивая жену за то, что она забыла закрыть калитку, вернулся на место, снял брюки, выжал их и, продолжая ворчать на жену, уложил их у костра.

• Предыдущая
• 51/57
• Следующая