Выбери любимый жанр

Скрижаль Дурной Вести - Иванов Борис Федорович - Страница 61


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

61

— С удовольствием! — неожиданно шутовским тоном выкрикнула Внучка и резко — одним движением — поднялась на ноги. — Высочайшая инспекционная комиссия с удовольствием препроводит вас, Советник, в распоряжение Высшего производителя работ...

Феста стояла в полушаге от Советника, вперив в него теперь уже открыто ненавидящий взгляд. Тому это, казалось, доставляло удовлетворение.

— Но только... — Феста вскинула обе руки, словно собираясь тут же, не отходя от кассы, выцарапать маленькие, глубоко посаженные и заботливо укрытые стеклами пенсне глаза господина Георгиу. — Но только я уступаю вам почетное место ПЕРЕД конвоем... Вы и ваши люди пойдете впереди. И только впереди! Ни в коем случае не в арьергарде! Мне меньше всего хочется иметь вас за спиной, господин Советник!

«Нет, ни за какие коврижки я не хотел бы пригласить эту девочку в ресторанчик Поччо, — подумал Клайд, — ни за какие... Хотя у нас нашлось бы о чем поговорить... О системах ручного противотанкового оружия, например... Ресторанчик Поччо: салфетки из настоящего полотна — красное с белым, в клетку, полутьма и пицца с грибами... О Господи, как давно это было! В иной жизни, наверное...»

Видимо прочитав его мысли, Феста неожиданно ухватила Клайда за локоть и, не дослушав едкое «как вашей милости будет угодно» господина Советника, энергично повлекла его прочь, к Наставнику Роско, меланхолично созерцавшему в сторонке повязанных пленных, посаженных кружком, под охраной четырех братьев.

Дойдя до этой живописной группы, Внучка столь же энергично бросила локоть Клайда и констатировала:

— Вы хорошо его отшили, капитан. Ни в коем случае не соглашайтесь на расстрел этих людей. Они должны дойти до Котлована живыми. Потому что очень многое знают.

— И еще... — куда-то в пространство бросил Наставник, — и еще потому, что это никакие не трапперы... Только молчите об этом, если хотите жить.

* * *

«...Я, кажется, нашел выход из той бездны ужаса, в которой живу вот уже последние два года, — говорилось в дневниках, которые писал двадцать лет назад адмирал Шайн, а Шаленый читал теперь, притулясь в уголке своей теперешней хазы, у дешевенького дисплея. — Жрецы Черной Церкви владеют снадобьем, которое открывает Камень Душе, а Душу — Камню. И пойму я предназначение свое... Проклят я буду, быть может, отдав себя в руки врагов Истинной Веры, но нет мне пути назад... И лучше будет, о Господи, если мне, а не шаманам нечестивой веры явится хоть часть того знания, что освободит мир от пути в Бездну. Ибо Бездна перед нами... Закончив писать это, я приму полсотни миллилитров снадобья, что заваривают люди Ложного Учения и... и что откроется мне?»

Небольшой пробел следовал дальше. И потом шел рубленый, нервный текст:

«...Принял препарат. Никаких изменений. Всю ночь не являлся мне НЕНАЗЫВАЕМЫЙ. Уж не Избавление ли это?.. Нет... Который день ничего. Избавление?.. Господи, даруй мне Избавление... Было сказано мне: „Приняв зелье, ты поймешь Камень и Камень поймет тебя...“ Так, может, Камень понял, что ему не нужен старый любопытствующий глупец, который из суетного любопытства и из гордости — гордости за то, что всегда был крепок в вере и чужд предрассудков, — осмелился на этот кошмарный эксперимент? Нет... Нет Избавления...»

Снова пробел.

«...Нет воли избавиться от бесовского Перстня. Как завзятый алкоголик лжет себе, что может „завязать“, как только сам этого захочет, так и я лгу себе, что в любой момент могу сделать над собой усилие и освободить руку от колдовского Кольца. Суть в том, что я не хочу делать этого усилия... Не так уж оно сильно и охватило палец, Дьяволово Кольцо... В конце концов, можно попробовать просто распилить его... Хотя один лишь Бог ведает, какие структуры этого изделия Предтеч будут нарушены и что вызовет такое вмешательство во мне и в мире... Мурата предпочел нанести вред не Кольцу, а себе — и все равно результат был ужасен...

Господь! За что караешь так меня? Во имя Твое гублю я душу свою... Ибо зло вошло в меня и большего зла требует... Но не в этом ли состоит истинное служение Тебе, чтобы не жизнь свою, а бессмертную душу принести в жертву спасению рода человеческого?»

Шаленый поскреб в бороде и с тревогой посмотрел на стоящий перед ним флакон. Стал читать дальше.

«Нет, не зря... Активатор сделал свое дело. Но как ужасно открывшееся мне Знание... И как далеко оно от того, чтобы быть понятым мною... Несмотря ни на что. Но я на пути к Избавлению... На пути... Я уверен, что когда постигну свое предназначение в мире сем, то избавлю мир от роковых даров — и того, что увенчал мой перст, и того, с которым должен вступить в борьбу с его помощью...»

Затем следовали страницы, посвященные в основном борьбе адмирала с разного рода недугами (одни Камень излечил, другие усилил). Шаленый прочитал все это по диагонали, остановившись только на местах, посвященных бессоннице, снам и галлюцинациям, одолевавшим адмирала.

«...Теперь я гораздо четче ощущаю то, что направляет мои дела и поступки, — писал адмирал, — я понял, что Камень толкает меня к познанию Старых Книг... и что зло, заключенное в них, уже идет в этот мир. Но кто несет его?...

Старые Книги... О Старые Книги — зло в вас... Ибо Знание вы предпочитаете Бытию... Я раскусил вас, Старые Книги... Я раскусил тебя — в тайне сгинувший еретик Ди Маури... Я раскусил тебя — мученик Мурата... Через свое страдание раскусил я вас... К великому Знанию через гибель Мира ведете вы... Но гибель придет раньше, чем Знание.

Камень отвращает меня от прямого пути познания сущности того, что таят в себе Старые Книги. Он говорит мне, что люди Янтарного Храма и Институт вакуума таят в себе зло, станут на моем пути, как только я обращусь к ним за разгадкой тайны Камня... А вот темные фанатики Ложного Учения — это те, кто поможет мне узнать нынешнюю цель своего Бытия...

Странно и страшно, что просвещенные ученые и мудрецы, проповедующие идеалы добра и братства, оказались частью той беды, что нависла над нами... Но решение принято. Меня ждет встреча с Магистром Ложного Пути...»

Кончив читать, Шишел тоскливо поскреб в затылке, пододвинул к себе флакон с активатором и долго рассматривал его на свет. Потом сосчитал про себя до двухсот шестидесяти семи, раскупорил, осенил себя крестным знамением, нюхнул активатор и всосал со скворчанием.

* * *

Даррен возник на пороге кабинета Мак-Аллистера как раз в тот момент, когда профессор, мрачно задумавшись, перебирал расставленные на книжных полках изваяния — алтари Богов Пестрой Веры. От того, на каком из них остановит свой выбор генерал-академик, многое зависело для доцента Бирмана.

Нет, Рональд Мак-Аллистер, человек стерильно чистого разума, не поклонялся этому сонму чьим-то изощренным воображением рожденных божеств. Всерьез — нет. Но Пестрая Вера — она всегда невсерьез.

— Появился сигнал, — кашлянув, доложил верный секретарь в спину Лысого Крокодила. — Второго рода. Уже второго... Но пеленг мы все-таки возьмем...

— Так... — не поворачивая головы, констатировал шеф. — События развиваются. Избранник принял активатор... Возьмите пеленг и... — он задумался на пару секунд, — и не торопитесь... Пошлите туда наблюдателей потолковее. Фрица и Бориса, например... Пусть не вмешиваются ни во что. Только точно идентифицируют личность... личность Избранника, я имею в виду, и тех, кто его окружает...

Даррен дисциплинированно кивнул, повернулся и исчез с глаз. Только что каблуками не щелкнул. Профессор продолжал перебирать фигурки — каменные, металлические, деревянные, из обожженой глины сделанные...

Зазвучал сигнал вызова по кодовому каналу. Мак-Аллистер поднял трубку. Сухо, без лишних слов Энни Чанг назвала время и место встречи с «заинтересованным лицом». Напомнила, что, само собой разумеется, гостя ждут без «пушки». И без «хвоста».

61
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело