Тринадцатый Дож Эбисс-Айл - Иванов Борис Федорович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/26
• Следующая

– И?..

– И – полный ноль. Господин Нимвроди – тот самый тип, что шантажировал Килгуда, не смог отпереться только от одного – от того, что получал от покойного большие деньги. Это зафиксировано документально. Электронные деньги – это электронные деньги. Оставляют след. К тому же, у меня создалось впечатление, что Килгуд наследил сознательно. Предвидя, так сказать, финал. Но ни денег, ни материалов у чертова грека не нашли.

– И как он объяснил... все это? – уже предвидя ответ, уныло спросил Кай.

– Он объяснил это так, что ничего не обязан нам объяснять, коль скоро сам факт шантажа не доказан. А его, мол, использовали только для того, чтобы он «обналичивал» поступавшие от Килгуда переводы. Для некоего Клаудио Гонти, которого в глаза не видел. Через систему тайников.

– А господин Гонти?

– Послал господ следователей к черту. Если быть совершенно точным, то к господам вышел его секретарь, господин Аквабланка, и выполнил эту функцию. С полным успехом. Это, собственно, все.

– Скажите, среди случаев шантажа, о которых упоминается в деле, не было эпизодов, связанных с использованием разумных или говорящих китообразных Океании?

– Да просто до черта. Судя по всему, «Эксплорер» периодически поставлял военным лабораториям материал для разработок по сонарам... Но ничего доказать не удалось. Не тот случай.

– В деле не фигурировал некто Эндрью Горелов? – чуть нервно спросил Кай.

– Слава Богу – нет, – решительно ответил Бродски.

– Вы ему симпатизируете? – поинтересовался Кай.

– Нет, я просто не люблю головной боли.

– Вы не говорили больше с Нимвроди?

– Ему не продлили визу. Он, видите ли, не гражданин Океании. И никто не воспрепятствовал его убытию на родную Мелетту... Можете побеседовать с ним там.

Федеральный Следователь по достоинству оценил иронию собеседника – Мелетта была одним из немногих Миров Федерации, не имевших перед Директорией обязанностей по выдаче преступников и по исполнению Трех Конституций во всей их полноте. Поэтому он просто спросил – после выразительной паузы:

– А Гонти где мне поискать?

– Еще один дохлый номер. Нимвроди сознательно свалил все на человека, к которому не подступиться. Уверен, что это – ложный след. Это даже надежнее, чем свалить грех на покойника...

– Ну, а если все-таки попробовать, как вы выразились, подступиться? С чего посоветуете начать?

– С фирмы «Коммон Энтертейнмент». Он ее хозяин. Ее, четырех туристических агентств, шести подводных замков и много чего еще... Там, в фирме, конечно, его сроду не видели. Он делает дела дома. Туда вас и отошлют. Там вас встретит Пьеро Аквабланка...

– А уж он пошлет меня к черту. Это его обязанность... – догадался Кай.

– Во всяком случае, не имеет ни малейшего смысла добиваться встречи с Гонти без ордера Прокурора. Прокурор ордера вам не даст. Да и согласитесь – основания просить бумагу у следствия хлипкие. Хотя, конечно, не в этом дело.

– Гонти – влиятельная фигура?

– Род Гонти – один из чертовой дюжины родов, предки которых основали Эбисс-Айл. А Клаудио – последний в роду. Мог бы быть Дожем. Если бы освободилась одна из двенадцати вакансий. Аристократия здесь очень сильна. Без поддержки Дворца – не суйтесь. Вас легко могут просто-напросто высечь. И учтите – таких дел как это – вагон и маленькая тележка. Извините, мне пора залить вином филе в печи...

– Не смею вас задерживать, – закончил беседу Кай.

Эдвард Джонс Монтегю имел именно тот вид, который должен иметь раскаявшийся убийца. То есть сидел, понурясь, и временами сжимал голову руками. На вопросы отвечал подробно, но каким-то тусклым, лишенным выражения голосом.

– Итак, – инспектор Бах картинно взял подследственного за плечо, – то, что вы соглашаетесь повторить ваши показания в присутствии Федерального Следователя – ваше искреннее, бескорыстное решение?

– Да, господин инспектор, – подтвердил Монтегю.

– И ваша явка с повинной была совершенно добровольной? – благостным тоном продолжил инспектор.

– В известной мере, – подследственный задумался. – Но – скажу вам правду – если бы я знал про эти сети...

– Господин Монтегю имеет ввиду сети, которые полиция установила на определенной глубине под городом, – пояснил Бах Каю. – Здесь, в отличие от Венеции, каналы не имеют дна, и избавиться от трупа и орудия убийства – слишком легкое дело. Мы этому препятствуем, насколько это возможно. Но свои действия не афишируем... Итак, Монтегю, расскажите, как было дело...

– Мы познакомились с Антуаном Леклэ незадолго до того, как произошла эта... Одним словом, примерно за неделю до того, как мне пришлось его убить...

– Вы сказали «пришлось»... – Вмешался, наконец, в разговор Кай. – Вы что – действовали в порядке самообороны?

– Нет. Это была вспышка гнева. Я взялся подвезти Антуана до дому. Все и произошло в моем катере... Покойный много выпил, да и я, наверное, тоже... Я не знаю, откуда он взял, но ему взбрело в голову, что я – «голубой». А я, знаете ли, пострадал от этого – в молодости оказался жертвой... сексуальной агрессии...

– Будучи в заключении, насколько я помню, – уточнил Бах.

– Теперь я понимаю, что покойный просто неудачно сострил по поводу моего пристрастия к блюдам из осьминогов-геев... Но ему так понравилась эта шуточка, что он чуточку переборщил...

Осьминоги-геи, пожалуй, были столь же необоснованными жертвами местного фольклора, как и подследственный Монтегю – острот своего собутыльника. Два раза в сезон промысловые акватории Океании начинали ломиться от миллионов тушек этих особей – причем всех исключительно мужского пола, естественно, не способных быть оплодотворенными и давать потомство. Ни один музей Обитаемого Космоса не мог похвастать экземпляром самки этих квази-моллюсков. Отсюда ползли слухи о гнусных половых наклонностях бедных тварей, лишенных природой счастья семейного очага и возможности нормально пестовать потомство в лоне семьи. Частично это подтверждалось их неразборчивостью в выборе объектов совокупления, что, в общем-то, было неудивительно для созданий со столь детдомовским детством. Вряд ли это служило, однако, достаточным основанием, чтобы называть осьминогом-геем Божью тварь о двенадцати аж щупальцах.

– И вы решили, значит, отправить своего обидчика к Большой Самке? – поинтересовался Кай. – Вам было обидно за осьминогов?

Эвфемизм «отправиться к Большой Самке», особенно широко распространенный среди охотников и фермерства Продуктивных слоев, основывался на другой серии побасенок, связанных с образом жизни осьминогов-геев. Последних порождала после оплодотворения, согласно этим рассказам гигантская самка-кракен, обитающая где-то на немыслимых глубинах, у провалов сейсмических разломов и трещин многострадальной океанической коры Океании, извергавших в «верхние» слои и течения непредсказуемые часто потоки геотермальных вод, изобилующих всякой неизученной живностью, и, возможно, под влиянием всяких зловредных выбросов из недр, порождавших всяческие чудовищные и вконец непристойные формы жизни. Кто и как оплодотворял Большую Самку – ее собственные отродья, или же Дьявол Глубин – на этот счет версии любителей почесать языки за стойкой бара или с трибун научных конференций расходились. Сермяжная истина состояла в том, что множество попыток добраться до логова Большой Самки с целью засвидетельствовать ее бытие или небытие путем видеозаписи или добычи полного экземпляра или его частей, по одиночке или основательными экспедиционными коллективами, закончились плачевно – полным и таинственным исчезновением добытчиков зоологической истины или, в лучшем случае, их частичным возвращением несолоно хлебавши – что для неудачных занятий подводным промыслом в разной степени соленых водах Океании, определение неверное. После каждого такого провала слухи и бредни как о Самке, так и о ее гнусном отродье, натурально, множились.

Что, впрочем не лишало разные части тела осьминогов-геев их кулинарных достоинств. А самих беззащитных тварей – промыслового интереса.

• Предыдущая
• 5/26
• Следующая