Участник поисков - Иванов Борис Федорович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/125
- Следующая
Он хорошо помнил, что застегивал карман на молнию. Да даже если бы он и не был застегнут — этот проклятый карман — карточка просто никак не могла бы выпасть из него, Орри готов был в этом поклясться.
Тем не менее факт был налицо — Бэзил только что на его глазах поднял карточку с земли и теперь, добродушно улыбаясь, протягивал ее ему — Орри. В лице пианиста не было ни малейшего подвоха — только самое искреннее удивление. В самом деле, откуда у малька взялась неиспорченная кредитная карточка солидного, во всех Мирах раскинувшего свои филиалы банка? Глаза Бэзила честно смотрели прямо в лицо Орри и слезились от проклятого дыма.
— Мое...
Орри протянул руку за карточкой.
— А ты, оказывается, у нас богач! — заметила Каманера, элегантно перехватив карточку на лету. Она присела к костру — чтобы поймать его свет, — быстро провела карточкой перед глазами и легким, невесомым движением возвратила ее в тот самый карман курточки Орри, откуда карточка эта так таинственно исчезла.
— Это не мои деньги... — торопливо и смущенно стал почему-то оправдываться малек. — Мне нужно передать это... Отнести...
— Так вот почему тебя так ищет дядя Алекс... — с укоризной в голосе произнесла Элен. — Или кто-то ищет тебя с дядей Алексом вместе...
— Это я ищу Алекса! — возразил Орри. — И он мне вовсе не дядя!
Костер наконец погас, и, словно по сигналу, дождь, ливший как из ведра, почти молниеносно стих.
Каманера, не теряя времени даром, легонько прихватила Орри за руку и стремительно повлекла его по мокрой тропинке.
— Пойдем с нами, мальчик, — повторила она. Бэзил заковылял за ними следом.
— Ну конечно, — уверенно объясняла Элен. — Я и не имела в виду, что Алекс — твой настоящий дядя... Это ведь просто так говорят про взрослых, знаешь, дядя Джон или...
— Дядя Мохо, — машинально подсказал Орри.
И прикусил язык.
Не стоило болтать так много.
«Дядя Мохо», — отметила про себя Каманера. — Он его уже второй раз поминает... Кажется, это тот тип, что снабдил его в дорогу такими ужасными сандвичами...»
— В общем, надо поскорее связаться с этим твоим дядей, — вмешался в разговор Бэзил. — Чтоб с тобой ничего такого не вышло... У него какой номер — чтобы ему позвонить, — у дяди Алекса?
Орри нахмурился, делая вид, что вспоминает что-то. На самом деле он просто лихорадочно соображал: стоит ли выдавать этим вот первым встречным — таким с виду симпатичным и таким подозрительным одновременно — номер канала Алекса. Крысиная — закоулками Нижнего города воспитанная — осторожность подсказывала ему простую истину: «Никогда, никому, ничего не выдавай! По крайней мере, ничего не выдавай даром!» Но хитрой осторожности Нижнего города противостояла мудрая осторожность — то ли данная ему с рождения, то ли от Скрипача Нолана идущая. Она подсказывала: «Враги все равно знают и номер блока связи Алекса, и его адрес. Мало того, они ждали тебя прямо у него дома. Будет как раз неплохо, если чужие люди — не ты сам — проверят: не вернулся ли Алекс домой. И не продолжают ли там подстерегать люди пана?»
— Он... Он есть в справочнике... — выбрал Орри соломоново решение. — А так — я не помню точно... Семь-семь-восемь... А потом то ли тридцать девять, то ли сорок восемь... А дальше и вообще не помню...
В конце концов, он не обидел недоверием новых знакомых и не выдал Алекса.
— Прекрасно! — похвалила его Каманера. — У Косты безусловно найдется справочник, и он позволит тебе позвонить дяде Алексу... Или дяде Мохо, который так хорошо готовит сандвичи...
Она сдержанно икнула. И пояснила:
— Коста — это хозяин «Зеленых чертей». Или арендатор. Я всегда путаю такие вещи...
В наступившей тишине на Лес, все еще мокрый, сочащийся сыростью Лес опускался ночной холод. Облака расступились, и первые ночные звезды послали свои лучи тем обитателям Большой Колонии и Независимых Территорий, которых не сморил еще сон.
«Надо прийти туда вечером. На ночь... Когда уже звезды будут видны в небе...» — вспомнил Орри слова Нолана.
Ч-черт! Не получалось у него пробраться в эту ночь к Ключу под Камнем. Никак не получалось! Нолан как в воду смотрел — предупреждал, чтобы он никому не давал увязаться за собой по дороге к Ключу. И надо же — увязались-таки! Приходилось топать на ночлег в таверну.
А у таверны той была дурная слава.
И вовсе не таверна то была по документам, а мотель. Мотель этот — носивший и вправду несколько предосудительное, но, говорят, исторически оправданное название «У Зеленых чертей» стоял на «ничейной земле». Там, где власть столичного ответвления Сети и заботы муниципалитета Нью-Чепеля — вместе с предусмотренными для этой территории привилегиями по части торговли спиртным и запретами на шалости с ценами — уже вроде бы кончалась, а власть Общепланетарного участка все той же Сети и заботы многочисленных региональных служб — с их ограничениями на сделки с алкогольной продукцией и льготами в области ценовой политики — еще как бы не начиналась.
В результате Коста Ставрос — очередной содержатель «Чертей», заведения на вид неприметного, только гнусным названием и выделяющегося — вовсю пользовался своим правом вовремя забывать о докучных запретах одних властей и вспоминать о небесполезных попустительствах других. Сколько себя помнят жители Большой Колонии, «Черти» не меняли своего традиционного облика — умеренно неопрятного, но довольно уютного мотеля.
Никому из непосвященных не приходило в голову, что эта небогатая на вид придорожная гостиничка у Горбатого мостика, вечно к тому же пустующая (ну кому вдруг приспичит становиться на постой, не доезжая совсем чуток до столицы или только что выехав из нее), является предметом постоянной головной боли армии налоговых инспекторов и источником обогащения уже не первого поколения ее содержателей. Отнюдь не доход от редких гостей делал ее золотой жилой, а заключавшиеся здесь, на «ничейной земле», сделки. Сделки, в результате которых меняли своих хозяев тонны самых разных товаров, под крышу «Чертей» никогда не попадавших. Даже и не существовавших вовсе — если речь шла об отмывании хорошенькой суммы федеральных баксов.
За свое посредничество хозяева мотеля брали немного. Но этого хватало — всех их обладание «Чертями» рано или поздно приводило либо в городское узилище (что случалось довольно редко), либо (гораздо чаще) на достаточно высокие посты в муниципальной иерархии Нью-Чепеля или, на худой конец, какой-нибудь окрестной Виллановы. Каждый из них внимательно присматривал за тем, чтобы новым хозяином мотеля становился надежный человек из «уважаемого общества». Никому не хотелось, чтобы всплывали на свет божий бухгалтерские книги давно прошедших лет или вдруг снова вспыхивал интерес к разным давно забытым происшествиям вроде исчезновения остановившихся на постой в гостеприимных «Чертях» лиц, как правило с темным прошлым или обнаружения в чьем-то багаже солидной упаковки с наркотиками. И всякого такого...
Коста — человек в Большой Колонии новый, несмотря на бродившие по Колонии слухи о его связях с лихими людьми и черным рынком андроидов — выдерживал пока требуемую марку, и дела мотеля шли прежними темпами — ни шатко, ни валко, а в самый раз. Был, был-таки у Ставросов фамильный нюх на то, к кому и как надо повернуться.
Сейчас нюх подсказывал Косте, что этой ночью бог пошлет ему гостей, с которыми надо будет держать ухо востро и ни в коем случае не спугнуть. Тогда и навар будет неслабый.
Окна мотеля Косты засветились вдалеке как раз тогда, когда из-за последних вечерних туч на мокрую и промерзшую землю Большой Колонии глянула Чистая Луна — царица местных ночей и предмет вдохновения натур поэтических.
Каманера, бесспорно, была таковой. Как и многие пребывающие не в ладах с законом лица. Кроме того, у Элен с лунами были особые отношения. С лунами этого Мира и с лунами других Миров тоже... А Чистая Луна Большой Колонии была ее талисманом. И ей она иногда молилась — стихами.
- Предыдущая
- 26/125
- Следующая
