Спецназ, который не вернется - Иванов Николай Федорович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/46
• Следующая

И — кувырки. Через голову, плечо, вперед, назад и сразу огонь. Не запутаться, в какой стороне враг, и опять-таки думать не о собственном приземлении, а о необходимости нажать на спусковой крючок.

За тренировкой группы Заремба наблюдал издали. Делал это не из желания подсмотреть что-то в замочную скважину, а из чувства самоуважения: его пока никто не представлял как командира. Но глаз уже отмечал главный недостаток, который он не хотел бы видеть у своих подчиненных: группы как таковой еще не существовало. Стреляли шесть человек, которые занимались на огневом рубеже каждый сам по себе. Патроны снаряжали молча, ждали своей очереди на стрельбу в одиночестве, тем более к стреляющему никто не подходил, мишени не осматривал, советов не давал.

Исключение в какой-то степени составила женщина, возле которой старался находиться поближе высокий светловолосый парень с косичкой в волосах. Но судя по всему, здесь присутствовала не забота о качестве стрельбы, а что-то из области любовной лирики.

— Ну, и как они вам на первый взгляд? — поинтересовался Вениамин Витальевич.

Ни должности своей, ни звания, ни даже фамилии он не назвал при знакомстве. Это из чекистских замашек, а когда он беспрепятственно — милиция и руководство полигона взяли под козырек — проехал на закрытый участок «Вымпела», Заремба утвердился окончательно: звания и должности сегодня — ерунда. Главное — от чьего имени ты действуешь.

От чьего имени действовал Вениамин Витальевич, оставалось секретом. Его фраза «Я из Кремля» — слишком общая. Тот пижон, из-за которого подполковник расстался с погонами, тоже приезжал в Грозный от имени Кремля. На прощальном ужине, обращаясь к офицерам бригады, Заремба с грустью предугадал:

— Генералов и начальников снимают и назначают, а воевать будем мы. Теперь уже — вы…

В Чечне он сам уже перестал не то что запоминать в лицо все новых и новых своих начальников, а и фамилии их не записывал. Они менялись как носовые платочки у экзальтированных, слезливых дам. Чтобы спасти лицо в чеченской авантюре, Москва делала отчаянные попытки найти среди военных симбиоз волка и овцы. Хотели спихнуть весь позор на армию, да еще так, чтобы она не взбунтовалась. И одновременно закрыть вспенившиеся рты правозащитников, робко, но уже повякивающих на власть за Чечню. Требовалось учитывать Кремлю и мрачные лица тех, кто жаждал быстрого успеха хоть в чем-нибудь.

В итоге получалось совсем ни к черту, совсем плохо: ни боевых действий, ни мира, одни подлости. С обеих сторон. В такой ситуации на войнах народу гибнет всегда больше.

— Ну, так что? — напомнил о себе Вениамин Витальевич, увидев, что спецназовец ушел в воспоминания.

— Женщина-то зачем?

— Марина? Жила в Грозном, знает язык. И ко всему — чемпионка МВД по пулевой стрельбе.

— Остальные?

— Ее светлый ухажер — Иван Волонихин, — не мог не заметить отношений парочки и кремлевский посланник. — Альпинист, мастер по выживанию в экстремальных условиях. А главное — врач. Тот, который снаряжает магазин патронами, — Семен Дождевик. Прапорщик, десантник. Или, как вы нас поправляете — сначала десантник, а потом все остальное, — польстил Зарембе Вениамин Витальевич, увидев на груди у подполковника десантную тельняшку.

— Дальше, — постарался остаться равнодушным спецназовец: ему надо сколачивать команду для боя, а не для пьянки.

— Мишени пинает, недовольный, — капитан Василий Туманов. Пограничник. Всю жизнь на заставах, прекрасно знает горы.

— Горы знают многие, — не удовлетворился кандидатурой Заремба.

— Немногословен, — вытерев пот со лба, добавил плюс Вениамин Витальевич.

Заремба отметил, что он мгновенно потел при малейшей нестыковке с его отработанными планами. Нет, он не из КГБ, там таких не держали. Он в самом деле из Кремля.

— Меня это не касается, — снова не согласился подполковник с методом, по которому отбирали кандидатов. — Может кому-то и нужны молчуны, а мне — профессионалы. А там пусть хоть арии поют, хоть «Лебединое озеро» танцуют.

— Отчаянный. Говорит и делает, — выдал последний аргумент собеседник.

— Ладно, посмотрим. Эти двое? — указал спецназовец взглядом на оставшихся парней.

— Левый — капитан Юра Работяжев. Минер: ставит, снимает, подрывает. Был контужен в Таджикистане. Второй — Игорь Чачух, бывший летчик. Но… — опередил он новое недовольство спецназовца, — кандидат по всем немыслимым видам спорта. После увольнения в запас сам обивал пороги военкомата: призовите хоть куда-нибудь. Свой человек.

— Меня представите вы?

— Да, пойдемте.

Группа встретила их внешне равнодушно, хотя взоры подчиненных сошлись на Зарембе еще до того, как его представили. Командир — он и щит твой, и меч. Награда и взыскание. Будущее. Кучер твоих нервов. С кем поведешься, от того и наберешься. Пословица старинная, наверняка по другому поводу придуманная, но для армии более всего подходящая. Единственная оговорка — командира не выбирают, его всучивают как конфетку в неизвестной обертке: что-то есть, а вкус и сорт пока неизвестны…

— Ну вот вы и все вместе, — произнес Вениамин Витальевич, давая понять и командиру, что замен в группе не предполагается. — Задание в общих чертах вам известно: в отряде Одинокого Волка имеются документы, которые могут пролить свет на многие моменты войны в Чечне. В Кремле очень заинтересованы их получить. Надеемся на вас.

У Зарембы выстраивалась масса вопросов, на которые, — он не был наивен, — ответов получить невозможно. Кому именно в Кремле потребовались документы? Эти документы являются компроматом на Чечню или на Москву? Чем обернется их добыча — миром или новыми боями? Кому подыгрывает его группа — интересам страны или мафиозной кучке дельцов, от которых Кремль совершенно не застрахован?

Задал два вопроса рангом поменьше и значимостью пожиже:

— Почему не посылают кадровых офицеров и как нас выведут на отряд Волка?

— С ним иногда переговаривается по спутниковой связи один из влиятельных российских бизнесменов. Так что в нужный момент точка переговоров будет зафиксирована с точностью до метра. А насчет армейского спецназа… Наверное, не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: официальная информация мгновенно становится известна чеченцам. А мы не должны дать им ни одного шанса перепрятать документы. Это пока все, что я могу вам сообщить.

Помолчал, посмотрел на часы, словно именно они отмеряли время на подготовку:

— У нас одна неделя. Все, что необходимо — питание, снаряжение, оружие, — будет выделено по первому требованию. Желаю успехов.

Поднял, прощаясь, руку, засучил ножками к оставленной на обочине дороги машине. Спецназовцы молча проводили его взглядами. Когда БМВ скрылась за створками полигонных ворот, повернулись к командиру: давай, пробуй командовать. А мы посмотрим.

— Что смотреть, — прекрасно понял их Заремба. Хуже всего, когда командир приходит в группу последним и невольно чувствует себя новичком. — Времени мало, а то, что увидел со стороны, ниже всякой критики. Извините, но буду говорить жестко. Если хотим вернуться живыми.

— И что же у нас… ниже критики? — поинтересовался ухажер Марины.

— Сегодняшняя подготовка позволит бороться с неплохо обученной группой противника, но оставляет мало шансов выйти победителями. Меня же волнует конечный результат. — Чувствуя, что подчиненным неприятно с первой минуты слушать его замечания, тем не менее сказал и о медлительности, и о разобщенности.

— А сами вы откуда, позвольте поинтересоваться? — продолжал допытываться Волонихин.

— Спецназ ГРУ, Главного разведуправления Генерального штаба.

— А-а, — протянул Иван, и непонятно осталось, удовлетворен он ответом или взыграла-таки ревность, что над ним, «кагэбешником», начальником встал конкурент по разведке.

— Продолжим тренировку. А с завтрашнего дня переходим на казарменное положение. Состав группы буду утверждать накануне вылета в Чечню.

Здесь Заремба чувствовал себя уверенно. Пусть Вениамин Витальевич хоть весь Кремль привезет на смотрины, он согласится пойти на операцию только с теми, кого сам посчитает нужным взять.

• Предыдущая
• 3/46
• Следующая