И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 28
- Предыдущая
- 28/122
- Следующая
Сон отступал неохотно – его тяжелые объятия никак не хотели размыкаться, но я больше не мог это вынести. Что-то на самой границе ощущений подсказывало: мое сознание получило слишком большую передышку. Так недолго и вовсе затеряться в галереях Полночного Замка… Нет, нужно сделать над собой усилие и открыть глаза. Ну же, Джерон, хоть раз в жизни соверши мужественный поступок… Проснись!
Веки нехотя поползли вверх. Фрэлл, сколько же я выпил? Стоп! Я давным-давно не употреблял ничего крепче эля. Но все признаки похмелья налицо: голова – тяжелее наковальни (причем к ней прилагается еще и увесистый молот, который с завидным усердием что-то кует внутри моего черепа), во рту лениво ворочается язык, облитый чем-то вязко-кислым, а тело ощущается исключительно как разобранное на составные части. Та-а-ак, что же со мной произошло до отхода ко сну? Я высвободил из лабиринта одеяла правую руку и тупо уставился на распухшее и плохо сгибающееся запястье. После минуты размышлений над причиной столь плачевного состояния одной руки я решился взглянуть на другую… Я что, был связан? Зачем? Все интереснее и интереснее… Еще одно титаническое усилие, и одеяло медленно съехало на пол. Все, что я смог выдохнуть, не относилось к допущенным в приличном обществе выражениям…
Грудь, живот, руки и ноги были покрыты хаотичным узором пятен, цвет которых варьировался от темно-лилового до желто-серого. Иногда попадались и багряные росчерки лопнувших сосудов. Я вспомнил, хотя лучше бы… Лучше бы этого никогда не было… Я дотронулся до одного из синяков и с обиженным стоном отдернул пальцы: под кожей явственно прощупывался тугой желвак.
– Доброе утро! – раздалось со стороны окна.
Стараясь двигаться медленно и плавно, я сел, свешивая ноги с постели.
Дэриен стоял у распахнутых створок, рассеянно подставляя пряди своих шелковых волос гребню свежего ветерка. За окном виднелось небо, которое вполне бы могло сойти за продолжение моих синяков.
– Вообще-то уже вечер, – вяло заметил я.
Принц пожал плечами:
– Мне это совершенно не важно, а для тебя, раз уж ты соизволил вернуться к нам именно сейчас, этот час может считаться утренним.
Я усмехнулся:
– Ваши учителя риторики и логики не зря получали свое жалованье.
Дэриен лукаво вскинул бровь.
– Придерживайся, пожалуйста, одной манеры поведения, если не ставишь целью меня запутать!
– Запутать? – Я искренне удивился.
– У меня есть уже как минимум две версии твоего происхождения, – довольно сообщил принц.
Я охнул от боли, поднимаясь на ноги.
– Можете не тратить время зря: ни одна из них не будет верной.
– Почему же? – Кажется, он немного обиделся.
– Потому что Истина всегда очень проста, но всегда – неожиданна, посему нет смысла возводить стройные мосты Теории между берегами Реальности: что бы вы ни придумали, действительность окажется иной…
Интересно, хоть какая-нибудь одежда здесь имеется? Положим, перед принцем я могу ходить голышом, но не думаю, что взору других людей мое обнаженное тело будет доставлять удовольствие… И скажите на милость, почему сильнее всего мерзнет шея, а не другие части тела?
– А кто учил тебя? – Фрэлл, опять я позволил своей дурной привычке философствовать по поводу и без повода выглянуть наружу!
– Да уж кто только не учил… – неопределенно попытался я отговориться, но принц покачал головой:
– Знаешь, я впервые за последние месяцы по-настоящему жалею, что ослеп.
– И что же тому причиной?
– Не «что», а «кто»! Ты!
– О, я польщен. – Странно, ничего не могу найти… – И почему же вы жалеете?
– Меня очень расстраивает тот факт, что я не могу видеть твое лицо, когда разговариваю с тобой. – Похоже, я доигрался: подобные слова – тревожный знак. Пора принимать меры…
– Поверьте, dou Дэриен, это не самое приятное зрелище на свете… Особенно сейчас.
– Почему… А, ты имеешь в виду клеймо?
– Не только. То ли палач был не слишком умел, то ли, наоборот, с излишним рвением отнесся к королевскому поручению, но иглы повредили щеку далеко вглубь. Так что половина моего лица почти не двигается…
На лице принца отразилось недоумение пополам с жалостью, и я поспешил отвлечь его от раздумий по поводу моего внешнего облика – не хватало еще, чтобы одна высокая особа жалела жертву капризов другой высокой особы!
– Простите за глупый вопрос, dou Дэриен, но… где моя одежда? – Я отчаялся сам справиться с возникшей проблемой.
– Ее сожгли.
– Что?!
– А чего ты ожидал? Хорошо, что тебя не сожгли вместе с ней!
– Все-все? – Я не мог поверить. – И обувь… Тоже?
– Наверное.
На язык просилось с дюжину крепких слов, но я сдержался. Хотя чего мне было жаль, так это своей обувки. Такие удобные, точно по ноге, на заказ были сделаны…
– И что мне теперь, нагишом ходить?
– Кажется, Борг оставил здесь свою рубашку… – неуверенно протянул Дэриен.
– Рубашку? – В пределах досягаемости действительно имелся кусок ткани, я бы даже сказал, кусище… Нет, только не снова…
– Нашел? – Принц с любопытством прислушивался к моему нечленораздельному бормотанию.
– Да-а-а…
– Размер не тот? – Так, теперь мы еще и ехидничаем.
– Это мягко сказано… – Единственным достоинством оного предмета одежды было то, что он доходил мне до колен. Шнуровку на вороте пришлось затянуть потуже, иначе я рисковал бы в любой момент выскользнуть из этого балахона.
– Совсем плохо? – участливо поинтересовался Дэриен.
– Жить можно… Я долго спал?
– Три дня.
Ну ничего себе! Надо будет доходчиво объяснить доктору, что чрезмерное употребление мною снотворного может привести к плачевному результату. Проще говоря, однажды я не проснусь. Не спорю, он действовал из лучших побуждений, но опасно надолго отпускать сознание странствовать между Пластами…
Я потер шею и только тут понял, что с ней не так. А точнее – что не так со всей моей головой. Длина волос изменилась: непокорные вихры топорщились на затылке и щекотали ладонь. Меня… остригли?
– Ну а стригли-то зачем? – со стоном выдохнул я.
– Стригли? – нахмурился принц. – Ах, это… Староста настоял. Чтобы клеймо было на виду. Я решил, что это не такая уж большая жертва для тебя…
– Скоты-ы-ы-ы… – с чувством протянул я. Жертва… Что б ты понимал… Теперь я в самом деле стал пугалом. Да еще каким! Уж лучше бы наголо обрили…
– Тебе неприятно? – В голосе Дэриена слышалось искреннее участие, и это уже начинало меня злить.
– А вам-то что за интерес?
– Я чувствую себя ответственным, – просто и ясно ответил принц.
Разумеется. Он спас мне жизнь и теперь имеет право влиять на мою судьбу. Приятного мало… Я не люблю влезать в такие долги: отдать их трудно, и они повисают на сердце тяжким грузом.
– Зачем вы остановили казнь, позвольте узнать? – Наверное, голос прозвучал слишком безразлично, потому что Дэриен сдвинул брови.
Не понимаешь? Да, в данный момент мне все равно, зачем ты это сделал, и вопрос задан главным образом для того, чтобы продолжить (либо завершить – тут уж как повезет) нашу чрезвычайно занимательную беседу…
– Ты хотел умереть?
– Возможно.
– Ну, извини, не знал. – Улыбка во весь рот. – Если хочешь, можно все вернуть назад…
Ну и чего ты ждешь? Что я испугаюсь и поспешу ответить: нет, ни в коем случае? Не испугаюсь. Хватит, ЭТОГО я уже не боюсь. В следующий раз я не позволю застать себя врасплох. В следующий раз?! Да о чем я только думаю? Ну, поганец, ты недалеко ушел от своего младшего братца – да, лоск у тебя есть, и с избытком, но под слоем напускной умудренности и отточенных манер скрывается точно такой же капризный ребенок, заслуживающий хорошей порки. Теперь я буду умнее и найду сначала что-нибудь гибкое и длинное, чтобы не трудить ладонь… Эх, жаль розог здесь не держат…
Наверное, я бы плюнул на ломоту во всех мышцах и осуществил бы маленькую экзекуцию над зарвавшимся сорванцом, но не успел. Со двора донеслись голоса. Встревоженные, даже испуганные. И стоны. Стонала женщина. Женщина?! Я бросился к дверям, морщась от боли при каждом движении.
- Предыдущая
- 28/122
- Следующая
