Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая

Впрочем, выволочка со стороны сестры если и имела место, то наверняка осталась в тени чудесного выздоровления Дэриена. А уж когда стало ясно, кто приложил руку к исцелению... И меня бы на месте Рикаарда захлестнула ярость. С головой захлестнула бы и утопила в желании отомстить. Собственно, так и произошло. И, судя по продуманности каждого слова и жеста, ярость повзрослела вместе с принцем. Долгими зимними одинокими вечерами, вороша в сознании прах скончавшихся надежд, его высочество поставил себе задачу отомстить. Но как разумный человек, более того, как человек, готовящийся оказаться на троне, принц научился рассчитывать силы и отложил боевые действия до подходящего момента — до момента, когда враг окажется на расстоянии удара. Чтобы иметь возможность сполна насладиться зрелищем его агонии...

Тьфу! Но до чего же хорош, мерзавец! И определённо отважен: оказаться лицом к лицу с оборотнем решится не всякий храбрец. Правда, бывают случаи, ненависть успешно занимает место смелости. Гадать бессмысленно, но не признавать явственное чужое превосходство — глупо. И всё же необходимы уточнения.

— Что именно должно было меня удивить, ваше высочество?

Тон моего ответа с одной стороны убедил принца, что удар достиг цели, а с другой, что до агонии пока далековато. Но истинное расстояние, отделяющее меня от поражения, Рикаард не смог бы предположить. Почему? А я и сам не мог бы этого сделать.

— Можно подумать, вы по нескольку раз на дню встречаетесь с оборотнями!

Вообще-то я даже жил с ним под одной крышей. И буду жить. Придётся, хотя и не особенно хочется.

— Ах, речь идёт о несчастном юноше...

Принц фыркнул:

— Несчастный? Он опасен для жителей усадьбы и окрестных деревень. Но кроме того, он представлял угрозу моей жизни.

Нравоучительность, проступившая в голосе Рикаарда на последних словах, заставила меня съехидничать:

— Отделяете себя от всех прочих, ваше высочество?

— Каждый из нас занимает какое-то место. Но одни имеют на него право, а другие... Хотя, можно ли требовать от недавнего раба, чтобы он вёл себя, как рыцарь?

Забавно наблюдать за юнцом, старающимся действовать подобно старому и опытному командиру. Вроде и интонации нужные найдены, и выпяченный подбородок твёрд, и сцепленные пальцы рук величаво спокойны, а в глазах нет-нет, да и проскакивает тень чувства, от которого по-настоящему взрослый человек давно избавился. Золотисто-ореховые глаза принца не переставили спрашивать: «Правда, я молодец? Я победил, ведь так? Ну похвали же меня, похвали!»

Можно было нанести удар: подобрать колкие замечания, многозначительно улыбнуться, заставляя мальчика вспомнить и заново пережить испытанное унижение, прочувствовать давнюю боль ещё сильнее и острее, благо рядом находится полным-полно посторонних...

Можно было. Но глядя на принца, я видел самого себя, такого же юного, впитывающего знания о добре и зле с равным успехом, старающегося оправдывать ожидания и страстно желающего, чтобы хоть одна живая душа заметила мои старания. А уж получить лестную оценку было пределом моих тогдашних мечтаний! Так и не сбывшихся, кстати говоря. И всё же меня никто нарочно не лишал будущего, предоставляя право самостоятельно выбирать судьбу. Из ограниченного числа предложенных, правда... И я выбрал, ошибаясь и набивая шишки. Но если бы в моей жизни не было тёплого взгляда старого шадд’а-рафа, с перекрёстка принятия решений меня всегда вела бы одна дорога. Дорога в никуда. А я не желаю принцу подобной участи. И никому не желаю.

«Я ведь победил, правда? Победил?» — отчаянно спрашивали глаза его высочества. Конечно победил. Только ты не знаешь главного, мальчик: любой итог сражения приходится отстаивать много-много раз, иногда до своего последнего вдоха. Победа ли то была, поражение — неважно. Неизвестно, кому хуже: победителю, вынужденному снова и снова вступать в бой, ибо желающих оспорить завоевания будет тьма-тьмущая, либо побеждённому, который не знает покоя, пока не смоет со своей чести позор проигранной схватки. Да, этот поединок ты выиграл, а я проиграл, будем считать так. Но ты не можешь не понимать: истребления не состоялось, и мне потребуется реванш. Значит, осознанно бросаешь вызов? Желаешь долгой и кровопролитной войны? Тогда пора преподать тебе первый урок: отступление врага на заранее подготовленные позиции наиболее опасно именно тем, что они подготовлены.

— Вы правы, ваше высочество: рабу нет места в господских покоях.

Рикаард гордо вскинул подбородок и встал из кресла, собираясь покинуть террасу, когда словно случайно заметил присутствие неподалёку капитана своей охраны.

— Вам тоже нужно прояснить ваши обязанности?

— Благодарю, ваше высочество. Обойдусь своим умом, — ответил Эрне, ясно показывая, что в отличие от предыдущего поверженного противника не расположен к размахиванию белым флагом.

И принц вновь удивил меня, не поддавшись азарту и не попытавшись на волне только что достигнутого успеха ринуться на покорение новых рубежей. Рикаард всего лишь отвёл глаза, придавая лицу выражение скучного сожаления о тупости и грубости подданных, и походкой, более уместной в тронном зале, а не в скромном доме провинциального дворянина, удалился в свои покои.

Не нужно было провожать принца взглядом, достаточно было дождаться, пока смолкнут чеканные шаги. Так я и поступил, и только потом поднял шнурок, сиротливо упавший рядом с креслом, когда его высочество торжествующе поднялся на ноги.

Простенько, но действенно. Должно быть, заклинание из тех, что служат для внешнего управления Обращением. Подопечные Лэни в таких ухищрениях не нуждались, но «дикие» оборотни, живущие обособленно от кланов, довольно часто используют магию для подавления своей природы. И понятно, почему: быть вечным одиночкой по вкусу не каждому, а оборачиваться в центре города или деревни... Можно, конечно. Но всего один раз, который закончится преждевременным пресечением жизненной нити.

— Вас что-то связывает с принцем?

Эрне всё ещё здесь? Жаль — у меня нет настроения делиться тайнами.

Я намотал шнурок на пальцы левой руки:

— Теперь — да.

— А что было раньше?

— Откуда вдруг столько вопросов? При нашем последнем разговоре вы не проявляли интереса к...

Капитан опустил взгляд на пол террасы, полтора длинных вдоха посвятил изучению истёртых досок, потом посмотрел мне прямо в глаза и спросил с той серьёзностью, которая непременно должна вознаграждаться искренностью:

— Вы были его наставником, верно?

Хм... Остаётся только изумлённо вытаращиться:

— С чего вы взяли?

— Не надо вилять, всё равно не поверю! Вы... Столько терпения может быть только у учителя.

— Терпения?

Эрне возмущённо расширил ноздри:

— Мальчишка оскорбил вас, ведь так? Назвал рабом.

Я улыбнулся:

— И он не был неправ. А разве правдой можно оскорбить?

— Вы прекрасно меня поняли! Если человек проходит путь от раба до Мастера, вспоминать его прошлое значит намеренно причинять боль. Унижать, если хотите. Особенно в присутствии знакомых с ним людей.

— Вы так воодушевлённо защищаете мою честь, капитан... Спасибо. Но пожалуй, воспользуюсь вашими же словами: не тратьте силы понапрасну. Я справлюсь сам.

Эрне непонимающе покачал головой:

— Отказываетесь от помощи? Уповаете на своё мастерство? Но оно не может быть безграничным. Или вы посчитали меня недостойным исполнить обязанности секунданта?

Пресветлая Владычица, так вот он из-за чего горячится... Никогда не привыкну к тому, как много значения люди придают титулам и званиям. Но капитан, конечно, не виноват в бедах моего туго соображающего рассудка.

— Я не собирался драться ни с его высочеством, ни с кем-то другим. И уж тем более наказывать обидчика иным способом.

— Но у вас имеются все полномочия, чтобы...

— Имеются. — Стараюсь собрать во взгляде и улыбке всю свою убедительность. — Но я волен решать, как мне ими пользоваться, не правда ли? Мстить принцу не буду. Требовать ответа за поступок, который считают оскорбительным все, кроме меня? Это было бы странно. Не беспокойтесь, капитан, вы — крайне достойный человек. Достойный многого. И хотя то, что я скажу, окажется... Всё равно скажу. У его высочества есть веские причины ненавидеть меня. Как стало понятно сегодня, чувство это весьма сильное, и оно было полностью вложено в нанесённый мне удар. А теперь представьте, что я парировал. Догадываетесь, как развивались бы события? Гнев принца обратился бы на любую ближайшую цель. На вас.

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая