Разбойничий тракт - Иванов-Милюхин Юрий Захарович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая

Вот такие мысли занимали казака в пути, но теперь они вылетели из его головы и уступили место другим, более подходящим в данной ситуации. Дарган снова решил остановиться на отдых в гостинице. Он решил, что бояться теперь особо нечего, от большинства драгоценностей они избавились, а деньги вместе с остатком просыпавшегося на них золотого дождя жена запрятала между своими тряпками так, что пока кто-нибудь до них докопается, сто раз чихнет. Улик больше не существовало, а значит, и преступлений никаких не было.

Высокий забор вокруг строений загораживал видимость, но каким-то десятым чутьем Дарган догадался, что на дворе полно народа. Он уже решил было повернуть вспять, когда вдруг его внимание привлекла притулившаяся к стене фигура кубанского казака. Надвинув папаху с синим курпеем на ружейный ствол, тот отдыхал в тени, закинув за ухо длинный хохол на обритом наголо черепе. Черкеска была расстегнута до пояса, за которым рядом с кинжалом и походным ножом торчал причудливый пистоль с длинным дулом, скорее всего французский, сбоку концом в землю упиралась изогнутая турецкая сабля, к стене была прислонена деревянная пика с крашенным конским хвостом, прикрепленным возле наконечника. Лицо у служивого было широкое, с толстыми губами, ноздрястым носом, большая серебряная серьга в ухе качалась в такт мощном храпу. С первого взгляда стало понятно, что гостиницу занял отряд кубанских казаков, отправленный в тыл нести патрульную службу.

Поразмыслив, Дарган оглянулся на спутницу и тронул поводья. Он решил, что если им и не достанется комната, то будет возможность узнать последние новости. Глядишь, кто-то из кубанцев окажется в курсе, почему и за что ловят именно терского казака с женщиной.

– Здорово дневали, служивый, – подъехав поближе, как можно громче крикнул он.

Кубанец вздернул одну бровь вверх, не открывая заплывших глаз, и захрапел еще сильнее. Софи вдруг выехала вперед, потянулась за казацким копьем и пристукнула тупым его концом по красному сапогу бдительного часового. Она не раз восхищала возлюбленного смелыми поступками, заставляя прятать одобрительную улыбку. Проснувшийся казак распахнул сначала рот с вислыми усами, затем разодрал веки и, увидев, кто мешает ему отдыхать, рявкнул хриплым басом:

– А ну геть отсель, злякала, чертова баба.

– Протест контре, месье казак, – звонко выкрикнула она в ответ и еще разок, уже посильнее пристукнула копьем по сапогу с отворотом.

– Ты шо, бисова дивчина, прешь на чоловика? – взревел кубанец и, вскочив на ноги, вырвал пику из рук женщины. – Ото насажу на шампур, мабудь зразу мозги на мисто встануть.

Дарган оттеснил спутницу, спрыгнул с седла и повторил приветствие:

– Здорово дневал, казак.

– Кабы не твоя гарна дивчина, то подневали бы еще, – отставляя пику к стене, недовольно пробурчал тот. – Ну нету покоя, то война, то мать родна, а то калики перехожие.

– Ты скажи, брат казак, есть ли в доме пустая комната? Или нам дальше путь держать?

– А дальше граница, у немчуры свободных куреней полно, – пришел, наконец, в себя часовой, обвел глазами конников со свободными лошадьми, потом с прищуром осмотрел Даргана. – Вижу, с Терека, брат казак?

– Из Парижу возвращаюсь, отвоевался.

– Крестов нахватал немало. Мы тоже всю войну на передовой.

– Так отдохнуть здесь можно или нет?

– А то мусьев не ведаешь, они на насесте место предложат, – хохотнул кубанец. – Вон хозяин, под навесом ковыряется.

– Вместе с курами пусть сам отдыхает, – постучал нагайкой по голенищу сапога Дарган. – А вы далеко путь держите?

– Пока тут стоим, велено французских уланов с кирасирами ловить, они в бандюков обернулись. А скоро и по домам.

– Дома, конечно, лучше. Ну, бывай здоров, – Дарган собрался запрыгнуть в седло.

– Послухай, брат казак, а ты из своих никого не встречал? – снова окинув быстрым взглядом трех свободных лошадей, остановил его часовой.

– Никого, мы в пути несколько дней, а что?

– К нам приказ поступил, велено изловить банду терских казаков под водительством какой-то французской женщины. Говорят, тьму душ сгубили окаянные, а сокровищ у них немерено.

– А вы и поверили? – с усмешкой спросил Дарган. – Когда это было, чтобы терские казаки под бабами плясали?

– Сами в затылках скребли, да уж больно серьезный свидетель объявился.

– Из каких будет?

– Из французов, голова ихнего департамента.

– Если так, ловите ветра в поле, а скорее всего, француз вас обманул.

– Знамо дело, да и охота нам за ними гоняться, – усмехнулся в усы кубанец.

Дарган легко вскочил в седло, дернул за уздечку и шагом подался от стены дома, за ним тронулась Софи. По лицу мужа она определила, что разговором с часовым тот остался недоволен. Лишь отъехав на приличное расстояние, казак дал шпоры кабардинцу, заставив сорваться в галоп и плетущихся сзади лошадей. Жена молча отпустила поводья, она не задала ни одного вопроса, стремясь понимать любимого с одного взгляда, движения или звука. Да и вопросы, пусть их накопилось не один мешок, в свете событий последних дней казались глупыми.

Несколько часов бешеной гонки измотали коней, превратили их в измочаленных кляч, Дарган видел, что жена тоже устала, она еле держится в седле. Что за этим последует, он не знал, но предвидел, что если сбавить ход, то отряд кубанских казаков настигнет их. Его и жену арестуют и предъявят обвинения в убийствах и краже драгоценностей. Теперь хорунжий твердо был убежден в том, что вся эта кутерьма затеяна господином из особняка, во дворике которого он дожидался жену. Видимо, прийти к обоюдному согласию двое граждан свободной от диктатора Наполеона Франции так и не смогли. Впрочем, это стало понятно, как только спутница вышла из красивого здания.

Впереди показался небольшой населенный пункт, Дарган решил не объезжать его, а запастись продуктами для себя и зерном для лошадей, иначе на подножном корме ни они, ни животные долго не протянули бы. Когда до поселка оставалось меньше сотни маховых сажен, спутница громко воскликнула:

– Аллемания!

– Ты это о чем? – обернулся к ней Дарган.

– Там Аллемания, Германия, – Софи махнула рукой вперед, показала на верстовой столб с прибитыми к нему табличками – одной на французском, другой на немецком языках.

– Значит, скоро граница, Софьюшка, – рукавом черкески казак вытер серое от пыли лицо, задорно ухмыльнулся. – Переберемся через нее, и нам будет полегче, а в Польше начнется уже наша земля, почти расейская.

– Гасейкая, – медленно повторила жена, прислушиваясь к звукам, а потом произнесла по слогам: – Га-сей-кая.

– Расейская, поляков мы пока приструнили, но скоро их край станет нашей вотчиной, как татарский с той же угорской землей, – не стал обращать внимания на ее картавый выговор спутник. – Не впервой они безобразничали на русской земле и в этой войне грабили и поджигали Москву.

Несмотря на то, что селение было небольшим, по улицам его бродили солдаты, разъезжали конные патрули. Чтобы меньше привлекать внимания, Дарган подъехал сразу к продуктовой лавке, закупил колбасы, вина и других продуктов, так же не задержался он у торговца зерном, быстро набив овсом несколько торб. Он снял с кабардинца седло, перебросил его на свободного гнедого жеребца, затянул под брюхом подпругу, то же самое проделал с дончаком, заставив спутницу пересесть на свежую лошадь.

– Чем дальше мы отъедем от Парижа, тем лучше для нас, – объяснил он жене свои действия. – Выедем за окраину и снова пойдем в намет. Думаю, это кардинальские знаки отличия в погоню за нами припустились. Не зря ты тогда всполошилась.

– Кардиналь? – приподняла брови спутница.

– Цепь кардинальская, которая с медальоном, помнишь? – показал на шею Дарган. – Если бы не она, никто бы по нашим следам не шастал.

– Ви, кардиналь, – оглянувшись назад, задумчиво произнесла Софи, вспоминая и племянника богатого Ростиньяка, смышленого маленького Буало, и своего дядю, мэра городка, господина Месмезона. – Ви, месье д'Арган, лес кардиналь, – повторила она.

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая