Ведьма и вампир - Авербух Наталья Владимировна - Страница 24

— Он и сегодня был добрый, — нахмурилась Вейма. — Ты не знаешь, как злые отцы дочерей уму-разуму учат.

— Да нет… Мне вот слуги рассказывали… Вей, ты знала, что у меня старший брат есть?

— У тебя? — поразилась вампирша. — Откуда мне было знать?

— Есть. На шестнадцать лет меня старше.

— Не может быть! — подсчитала вампирша. — За шестнадцать лет до твоего рождения твоя матушка ещё ребёнком была.

— А он не её сын. Папенькин. Папенька на матушке вторым браком женился. А первый раз — давно очень, ему жену родственники подобрали, — проговорила Нора, опустив глаза на пучки трав, которые увязывала в мешочки. — Она больная была, некрасивая, папенька её не любил. Сына ему родила, а на втором ребёнке умерла. И тот… тоже не выжил.

— Да примет Защитник его душу, — прошептала вампирша. Не ей взывать к Защитнику, но что тут скажешь? Бедная первая баронесса…

— Папенька долго не женился, а потом с матушкой познакомился. Полюбил, и женился. А сын его из дома ушёл. Папенька искал его, но тот к Защитнику подался, а они людей не возвращают. Да и не мог его папенька вернуть — тому уже пятнадцать лет было, мог сам зажить…

— Ему сейчас уже сильно за тридцать будет, — прикинула Вейма. — Ничего себе!

— Папенька и так инквизицию терпеть не мог, а после того — возненавидел. До сих пор не выносит. И имя старшего сына в доме никто не вспоминает. Я даже не слышала… Папенька тогда его наследства лишил… только инквизиторы всё равно за феодалами не наследуют. И тогда же сказал, что всё девочке отдаст, первой же, которая родится. И воспитает по-своему, так, чтобы достойной была. Настоящей баронессой. Матушка тогда меня носила… И папенька слово сдержал, меня наследницей поставил.

Нора подняла голову и перехватила изумлённый взгляд вампирши.

— Да, совсем наоборот с Магдой у меня получается.

— А ты откуда знаешь, что у Магды было? — спохватилась Вейма.

— Она мне о себе рассказывала, — просто ответила баронская дочка. — Сказала, ученица ведьмы должна всё знать о наставнице, чтобы не повторить её ошибок.

— Знаешь-ка, Нора, — не выдержала вампирша, — тебе придётся выбирать.

— Что? — не поняла девушка.

— А вот что: либо ты знатная госпожа и наследница баронского титула — либо ты ученица ведьмы.

— Разве нельзя всё вместе? — удивилась Нора.

— Можно. Но что-то должно быть главным. Это сейчас Магда тебя только самому лёгкому учит, а когда из Слоновой башни выйдет? Нельзя владеть белой магией и быть чёрствой, гордой или тщеславной. И вот ещё, девочка. Тебе все знания даром даются, а Магда за них душу заложила. И теперь тебя безо всяких условий учит не потому, что ты дочь барона, а потому, что не хочет заставлять через то же проходить, что ей пришлось и предстоит. Помни об этом, когда ведьминскому ремеслу будешь учиться. Очень хорошо помни!

— И ты туда же! — снова надулась Нора.

— А чего ты хотела? Пойми ты, папенька на тебя не со зла ругался, а доброму хотел научить. Раз уж ты его наследница, так умей уважать вассалов, тогда и тебя любить и уважать будут. А ты думала, всё наоборот бывает? И вообще, что это мы разговариваем, когда в замке человек умирает?! А, ну, живо, мешки эти хватай, на лошадь — и в путь! Поговорить и потом можно, а сейчас твоя помощь нужна! Ну!

Напуганная криком всегда такой мирной и приветливой Веймы, Нора послушно похватала все отобранные травы и помчалась к дожидающейся снаружи лошади, совершенно забыв, как её перепугала предыдущая скачка. Ну, тут ещё и вампирша постаралась…

На папенькин двор Нора въехала ни жива, ни мертва. Слуги помогли девушке слезть с лошади и тут же передали просьбу ведьмы, она же приказ отца — немедленно идти на кухню и руководить приготовлением нужных настоев и отваров. Нора в глубине души даже обрадовалась — хоть так получится освободиться от неотвязных мыслей о том, как же все эти травы толочь, заваривать и настаивать. До её впечатлений о поездке, казалось, никому не было дела. Обиженная пренебрежением девушка не заметила, как на секунду отлучившийся Лим скользнул по ней взглядом, помогая привести мысли в порядок. Нет, не тому его учили наставники в Университете! И вампиры тоже помощь людям не жалуют. Но сейчас действительно некогда возиться с чьими-то истериками, мало ему перепуганной Магды!

Психологи немного перестарались — когда Нора добралась до кухни, она уже совершенно не соображала, что делает, и помнила только рецепты необходимых лекарств. Барон тем временем выслушивал от главного конюха слёзную просьбу не доверять дочери хороших коней — чуть не уморила животину, до того лихо скакала!

Вскоре в замке только и разговоров было о беспечной ведьме, которая истратила такое ценное заклинание на никому не известного бродягу. Нет, чтобы для барона поберечь! До Магды эти пересуды не дошли — она практически не выходила из комнаты больного. Если бы не Лим, она бы, наверное, ничего не ела бы и не ложилась спать. Вампир, тоже неотлучно присутствовавший при лечении, что-то говорил о разрушительном воздействии вины и об аутоагрессии, но ведьме было недосуг прислушиваться. Никто больше к инквизитору не допускался — Магда панически боялась, что их обман будет разоблачён. По мнению вампира, Крам вовсе не нуждался в таком усиленном внимании, но кто будет спорить с влюблённой женщиной? Оставалось только усыплять ведьму, когда она начинала валиться с ног от усталости, да силой заставлять отвлекаться от лечения на еду. Вампирской силой, естественно.

Вейма во всём этом не участвовала. Больные внушали вампирше отвращение, к тому же с лица Крама ещё не до конца сошли синяки. На плечи психолога легла двойная нагрузка: ей приходилось принимать всех, кто искал помощи ведьмы, и ещё не забывать алчущих психологической поддержки. Хорошо ещё, никто не болел настолько серьёзно, чтобы звать Магду. Сказать, что вампирша уставала — значит, не сказать ничего. Иногда ей хотелось самой добить инквизитора, чтобы и сам не мучался, и другим жить не мешал. Но… Мечты-мечты.

Ненавидела пострадавшего и Нора, которую Магда непрерывно гоняла с мелкими поручениями вроде требования заварить ещё настоя или приготовить компресс. А Лим, ненадолго покидая комнату раненого, ещё и смеялся, мол, юная госпожа самого неприятного в лечении ещё не узнала, куда там возне с травами! К счастью, в подробности практикант не вдавался, поэтому окончательно отвратить будущую ученицу ведьмы от знахарства не сумел.

Ничто не может длиться вечно. Лекарские познания и забота Магды сделали своё дело.

Прошедшие дни Крам не помнил совершенно. В памяти всплывали только кошмары, мучавшие его в бреду. Монстры, принявшие человеческое обличие, судили его и обличали перед Магдой. А ведьма строго смотрела на него и — презирала. Крам бился, кричал, оправдывался, но никак не мог переспорить обличителей. Не мог вернуть доверие девушки. И во сне ему казалось, что лучше пламя ада, чем не прощающий взгляд Магды.

— Жар спал, — услышал инквизитор мужской голос. — Он приходит в себя. Не плачьте, прошу вас!

— Крам, — тихо произнёс в ответ женский голос. — Крам, очнись!

— Магда? — Крам с трудом разлепил веки, попытался повернуть голову на звук… и не смог. Попытался шевельнуться — и это тоже не получилось. — Магда? Что… что произошло?

— Лежи спокойно, — вместо девушки ответил незнакомый юноша, сидевший по другую сторону кровати. — Ты болен.

— Чем?

— Если тебя это порадует — воспаление лёгких. Кризис миновал, жить будешь.

Парень говорил презрительно и жёстко, но инквизитор был слишком слаб, чтобы обращать на это внимание.

— Давно?

— С неделю уже.

— С неделю? Где я? Как сюда попал?

— Ты в замке барона Фирмина, — всё так же пренебрежительно объяснил юноша. — Тебя сюда принесли после того, как нашли на границе его владений.

— В замке?

Крам смутно помнил, что барон Фирмин — последний из всех людей, чьей помощью он мог бы воспользоваться, но почему, осознать не мог.