Ведьма и вампир - Авербух Наталья Владимировна - Страница 34

Несмотря на попытки их успокоить, на следующий день девушки боялись отпустить от себя Лима хоть на шаг. Поэтому в замок отправились все втроём — под постоянное ворчание практиканта. Ведьма таинственно улыбалась, направляясь к своему ненаглядному инквизитору. Вейма ей составить компанию наотрез отказалась. По ней, что оборотень, что больной — всё едино. И чего только люди находят в лекарском деле? Барон Фирмин, который праздности не терпел, тут же пристроил вампиршу к делу, попросив провести какую-нибудь работу с его детьми, а после дать отчёт по замковому тестированию. Вейма заскрипела зубами, но повиновалась. Из всего баронского потомства она более или менее выносила почти взрослую Нору, остальные «детёныши» внушали ей тайное отвращение — такое же, как и все детёныши в мире. Издержки вампирского воздержания — для собратьев Веймы по клану человеческие дети были особенно привлекательны как источник пищи, вот вампирша их и не выносила. Своё отношение девушка скрывала вполне талантливо, и вскоре ей удалось затеять психологическую игру, которой ребятишки вполне увлеклись. Не все, конечно. Нора была в собственном кабинете, недавно пожалованном ей отцом, а третий ребёнок барона, он же старший из сыновей, отказался участвовать в «детских и девичьих забавах» и вместо этого принялся пересказывать девушке историю сотворения мира. Недавнее наставление служителя Защитника произвело на мальчика неизгладимое впечатление, а Вейма — он это знал — не ходит в храм на проповедь. Желание просветить взрослую девушку насчёт вещей, может быть, ей неизвестных, показать, какой он умный и большой, произвести впечатление на мелкоту и старшую сестру… Путанный рассказ баронского сына был не так уж плох, просто он катастрофически ошибся с аудиторией. Проклятые на такие вещи имеют свой взгляд, который заметно отличается от официального, а в Университете и подавно с религиозными проповедями не соглашаются. Раздражённая вампирша подняла ребёнка на смех. Не так, конечно, чтобы он обиделся, но так, чтобы немного задумался. Зря, конечно…

Отец Пуркарий терпеливо ждал под дверями отведённых инквизитору покоев, пока их не покинет ведьма. На этот раз она задерживалась, мешая служителю Защитнику войти и продолжить беседу с Крамом. Проклятые напрасно презирали отца Пуркария: он был человеком верным и бесконечно преданным барону, хотя по закону и не считался его вассалом. Кроме того, ещё никто не мог обвинить служителя в жестокости и нетерпимости к чужому мнению. Слуги Защитника ещё двести лет назад раскололись на два крыла: мирные и воинственные. Мирные верили, что все должны стремится к добру, а воинственные, они же инквизиторы — уничтожать зло. Мирные носили белые сутаны в монастырях и серые в своих приходах, не вступали в брак и призывали людей стремиться к выполнению заветов Защитника на радость Творцу. Воинственные носили багровые сутаны в монастырях и мирскую одежду за их пределами. Владели оружием не хуже рыцарей и мечтали о том времени, когда все признают превосходство инквизиции. Они призывали бороться с Врагом, а пуще того — с его порождениями, проклятыми магами, ведьмами, вампирами и оборотнями. Инквизиторы по всей стране разжигали священные костры, на которых сгорали неугодные им люди. Их жертвами часто становились неспособные ни к какой магии еретики и ещё больше — люди, виновные только в том, что мешали планам воинственных слуг Защитника. Отец Пуркарий уже который день вёл с Крамом спор, убеждая, что все эти жестокости больше на пользу Врагу, чем Защитнику. Вернувшийся Творец в ужасе отвернётся от деяний инквизиции. Инспектор уверял, что каждый несожжённый проклятый или еретик — это лишняя душа в воинстве Врага, ещё один аргумент для разрушения мира после смерти грешника и неисчислимые беды при жизни. Тогда отец Пуркарий переводил разговор на ведьму — без сомнения, проклятую и неприятную девицу, которая, однако, много сделала для жизни баронства и самого инквизитора. На этом месте разговора Крам краснел как девица и начинал жаловаться на усталость.

— Отец Пуркарий! — раздался детский голосок. — Отец Пуркарий!

— Что тебе, Севир? — оглянулся служитель Защитника. Беспечность его милости барона не могла не беспокоить Пуркария — мыслимое ли дело, доверять детей вампирам? Но мальчик отважно держал проклятую за руку и упорно тянул по коридору к служителю.

— Пойдём отсюда, ребёнок, — едва скрывая раздражение, произнесла вампирша. — Видишь, отец Пуркарий занят. Не будем ему мешать.

— Нет, отчего же, — поспешно возразил служитель Защитника. — Я с удовольствием с вами побеседую.

— Отец Пуркарий, Вейма в Защитника не верит!

— Ты бы ещё это лично инквизитору сообщил, — проворчала девушка. — Идём отсюда.

— Отец Пуркарий, расскажите ей! Что нам с утра говорили!

— Перестань, Севир. Я уже взрослая и слушала проповеди сотни раз. Если тебе угодно, оставайся здесь, а я пойду к твоему отцу.

— Не хочешь услышать наставление Защитника, дитя моё? — спросил отец Пуркарий. Вампирша вздрогнула.

— Не называйте меня так.

— Все мы дети Творца.

— Ах, перестаньте! Я пойду.

— Вейма, останься, — заныл ребёнок. — Отец Пуркарий тебе всё расскажет и ты поймёшь! Пожалуйста!

— Ну, хорошо, — смирилась вампирша. — Только поскорее, я тороплюсь. Итак, давным-давно, когда не было ничего и никого, кроме Творца и его учеников…

— Не смейся, дитя, над божественным словом, — строго произнёс служитель. — Когда мир ещё не был создан, бог-Творец собрал своих учеников — тоже богов — и предложил им создать мир. А мир населить людьми, а потом посмотреть, как они будут себя вести. Если мир получится хорошим, и люди будут его улучшать, тогда его надо будет сохранить, а нет — построить заново. Ученики построили, Творец создал людей и ушёл. — «Наставление» против воли выходило скомканным и торопливым: служитель Защитника боялся опозориться, воспроизводя перед слугой Врага свой красочный пересказ древней легенды. Вот уж кто точно не раскается в грехах и не обратится к добру и свету!

— О-о-отец Пуркарий, — разочарованно потянул мальчик. — Вы с утра не так говорили!

— Не перебивай, Севир.

— В самом деле, — поддержала служителя вампирша. — Создал и ушёл, чего тут непонятного? А теперь я тоже пойду.

— Нет, Вейма! — закричал сын барона. — Пожалуйста, не уходи! Это же не всё, там ещё дальше много! Ну, пожалуйста, отец Пуркарий, расскажите!

— Тогда не перебивай, — наставительно произнёс служитель. Вампирша демонстративно зевнула, вызвав у отца Пуркария чувство, смешенное со стыдом и гневом. Нашёл кому о сотворении мира рассказывать — проклятой! Балует его милость детей, балует… — На чём я остановился?

— На том, что Творец ушёл, — подсказала Вейма.

— Ах, да! Ушёл. А ученики остались. Одному из них стало скучно присматривать за миром, вот как тебе, Севир, скучно сидеть на уроках. Он сказал, что надо разрушить творение и разойтись. А остальные его не поддержали. Тогда он решил вмешаться и раздать свою злую силу разным людям, чтобы они склонились ко злу и поскорее разрушили мир. Так появились чёрные маги, ведьмы и ещё те существа, которые людьми только притворяются, а сами по ночам рыскают и творят жестокие злодеяния. — Сказав это, служитель прямо посмотрел в глаза вампирши. Девушка поморщилась и отвела взгляд. Ну, да, она проклятая, но совершенно необязательно напоминать ей об этом на каждом шагу! Можно подумать, она только и делает, что кровь пьёт и мир разрушает! Делать ей больше нечего!

— И всё? — с надеждой произнесла Вейма.

— Нет, Вейма, подожди, — проныл Севир. Его затея провалилась: служитель Защитника рассказывал совсем не так красиво, как раньше. То, что утром казалось волшебной сказкой, теперь превратилось в мелкий скандал, как когда один из крестьян жаловался отцу мальчика на пакости другого. — Там ещё много.

— Этого ученика назвали врагом рода человеческого, — сухо проинформировал девушку служитель Защитника. — Проклятые молятся ему как своему богу. А другой ученик решил помочь людям и тоже вмешался в мир. Он рассказал, что есть Враг, который хочет уничтожить человечество, что есть люди, которые с ним заодно и призвал стремиться к добру и всему хорошему, чтобы Творец сохранил мир. Этого ученика так и назвали — защитник рода человеческого.