Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 28

Больше ничего опасного в комнате не было, и я вернулась к оттоманке. Серебряные пули и материал пистолета, мешающий не-мёртвым вырвать пистолет из рук стрелка — чем не ответ на вопрос напарника? Пуля летит слишком быстро, чтобы от неё можно было уклониться…

Значит, беру пистолет и пули.

Здравый смысл подсказывал: нельзя, чтобы меня видели с такой находкой, если вдруг застанут в коридоре или на лестнице, но куда спрятать пистолет, как вынести?

Я колебалась недолго. В той же оттоманке я нашла пистолетную кобуру и мужской ремень, на котором её кое-как укрепила, после чего застегнула ремень на талии под сорочкой. Мешочек с пулями я подвесила на шею, украв из шкафа крест на вощённой нитке. Под тяжестью пуль нитка больно врезалась в шею, но мне было не до того, чтобы задумываться над подобными ощущениями. Я закрыла оттоманку, удостоверилась, что все вещи в комнате стоят на своих местах, и шагнула к двери, готовая выскользнуть по первому зову. Ожидание продлилось недолго, но закончилось совсем не так, как я предполагала. Перед моим мысленным взором почему-то появились глаза напарника, его улыбка, худощавая фигура и изящные руки. Потом всё заволокла красная пелена, и я очень смутно ощутила, как поворачиваю ручку двери, как выхожу в коридор…

Уже потом я узнала, что напарник, переоценив трусость «устриц» — по его словам, стремясь отогнать господина Шерена подальше от спальни, — оказался сам загнан в ловушку, очутившись в длинной галереи без окон, один выход из которой закрывала уже успевшая надоесть нам рябина, а второй успели перекрыть слуги Шерена. «Устрицы» вовсю размахивали рябиновыми распятьями, и пройти мимо них для вампира было попросту невозможно. Третий выход привёл его в бальный зал, однако «устрицы», воодушевлённые замешательством жертвы, бросились следом за ним и успели загнать не-мёртвого в угол прежде, чем он оправился от воздействия рябины.

Вампир и «устрицы» оказались в сложной ситуации. С одной стороны, острийцы не имели ни малейшего представления, как расправиться с попавшимся вампиром, но были полны решимости не дать монстру уйти. Возможно, они надеялись удержать его до утра, а там добить, воспользовавшись дневным оцепенением. С другой стороны, мой напарник из своего угла с тоской поглядывал на недоступное окно, прорваться к которому он не имел ни малейшей возможности. Ещё в галерее вампир сорвал со стены старинную шпагу, рассчитывая таким образом компенсировать досадную неспособность приблизиться к противникам. Однако — увы! — эта предусмотрительность не особенно помогала. Зажатая в руке шпага могла бы дать вампиру возможность прорваться к окну, если бы вооружённые рябиной люди стояли не так густо и освободили бы место для манёвра, но они были не такими глупцами, чтобы не воспользоваться своим преимуществом. К тому же напарник имел основания опасаться, что господин Шерен вот-вот кинется за своим оружием и, не найдя, поднимет шум по поводу подлой кражи, а там в доме начнут обыскивать слуг и выйдут на меня.

В этот момент вампир и принял решение позвать меня к себе, хотя это и означало риск раскрытия нашей с ним связи. Разыгрываемый им спектакль заставил воспользоваться вампирскими чарами, а не привычным голосом в голове: не-мёртвый хотел полностью создать у людей впечатления, что несчастная жертва не помнила себя. И я послушно пошла — с остановившимся взглядом невидящих глаз и вытянутыми перед собой руками, как лунатик или как безумная. «Устрицы» не ожидали нападения со спины и поэтому не успели помешать мне протиснуться мимо них к напарнику. Вампир протянул ко мне левую руку, поймал за запястье и, развернув, прижал к себе. Повинуясь беззвучному приказу, я откинула голову назад, так, чтобы «устрицы» могли как следует разглядеть мою шею, на которой уже два дня как полностью исчез след последнего укуса.

Напарник засмеялся и снял красную пелену с моего сознания.

— Прочь отсюда или девчонка умрёт! — закричал он, взмахивая шпагой в правой руке и острыми ногтями левой руки проводя по моей шее.

От боли и неожиданности я издала такой вопль, что вслед за ним зазвенели стёкла. Не знаю, вняли бы угрозе вампира «устрицы», но тут в зал вбежали хозяева дома — семейство Таспов в полном составе, а следом за ними практически все их слуги. В бальном зале началось форменное столпотворение. Господин Шерен требовал, чтобы женщины немедленно покинули зал, старший Тасп обращался к вампиру, требуя меня отпустить и прекратить творящееся безобразие. Напарник подробно перечислял, что он со мной сейчас сделает, и время от времени слизывал кровь с кончиков пальцев. Женщины дружно визжали, некоторые падали в обморок, и перепуганные слуги были рады предлогу удалиться, унося и уводя самых нервных представительниц слабого пола. Я обессилено прислонилась к напарнику, от волнения несколько пренебрегая правилами приличия. Если голос вампира в голове и не признак помешательства, пребывать в здравом уме мне осталось недолго. Похоже, в этом бедламе ни один человек не сумеет сохранить рассудок, а мой и без того истерзан переживаниями последнего времени. Напарник тихонько хмыкнул над ухом, ненадолго прекратив вносить свой вклад в общую неразбериху.

— Извини, — тихонько шепнул он, почему-то вслух, а не мысленно. — Так надо. Не переживай, заживёт и следов не останется.

Я хотела было что-то ответить, но вампир самым жестоким образом встряхнул меня за плечо и возобновил требования немедленно разойтись, если они не хотят увидеть жестокое убийство молодой девушки столь приятной наружности. В подтверждение своих слов он нанёс мне ещё одну царапину, наискосок перечеркнув первую, и я снова закричала. Успокоительные слова напарника нисколько не внушили мне уверенности в благополучном окончании творившегося со мной кошмара. Мы провалены, для Таспов я никто, а «устрицы» убеждены в вине каждого, кто поддался чарам вампира. При таком раскладе — какие у нас шансы выжить? Напарник убьёт меня, доказывая серьёзность своих намерений, но так и не добьётся желанной свободы. А если и не убьёт… вряд ли то, что останется от меня к утру, сможет жить и дышать… Мы погибли и…

От ужаса и безнадёжности я застонала так надрывно, что Таспы и «устрицы» немедленно прекратили кричать и спорить между собой. Даже вампир оставил свои кровавые угрозы. Он прищёлкнул пальцами, погружая меня в полусонное состояние, чуть более разумное, чем транс, в котором я дошла от комнаты господина Шерена до зала. Завладев всеобщим вниманием, не-мёртвый прекратил жестоко усмехаться и обвёл взглядом благодарную публику.

— Расступитесь и дайте мне пройти, — серьёзным голосом произнёс он. — И тогда я оставлю эту девушку в живых. Я не кусал её, слово чести.

И замолчал. И молчал всё то время, пока «устрицы» наперебой объясняли хозяевам дома, кто именно стоит в углу их бального зала и чего от него можно ожидать. Пока мужчины выставляли из зала оставшихся женщин, чтобы монстр не мог, покончив со мной, найти себе других жертв. Пока старший Тасп препирался с Шереном, требуя приложить все усилия для защиты находящейся под его покровительством девушки, то есть меня, и пока собравшиеся в зале отчаянно шумели, галдели и спорили. Тасп и Шерен не скоро пришли к согласию по поводу того, кто из них возьмёт под контроль ситуацию. «Устрица» ссылался на лучшее понимание происходящего и требовал пожертвовать уже попавшей под вампирическое влияние служанкой для избавления мира от чудовища, Тасп кричал про честь и достоинство порядочного человека, которые не позволяют ему обречь ни в чём не повинную девушку на смерть. Как я уже говорила, Таспы всегда были людьми в высшей степени порядочными — если это не касалось их финансового благополучия. Шерен не решился открыто ссориться с хозяином дома, поэтому постепенно отступил, позволяя Таспу выйти вперёд и обратиться к вампиру с предложением.

— Отпусти девушку и проваливай! — не слишком дипломатично высказался дядюшка Аманды. Вампир на это «заманчивое» предложение только расхохотался. — Слово чести, тебя никто не тронет, — поспешил добавить господин Тасп.