Гибель «Русалки» - Йерби Фрэнк - Страница 20

• Предыдущая
• 20/100
• Следующая

– Да, – сказал Гай. – Продолжай, Кил…

– Вот почему мой отец и думает, что, пока Вэс был в отъезде – а он уехал отсюда за год перед битвой, – твой дедушка счел себя не вправе остаться в стороне от этой драки, и это еще одно доказательство того, каким бесшабашным стариком он был. В пятьдесят пять лет, когда, Бог тому свидетель, он мог бы и не ввязываться в эту заваруху, он не только участвовал в битве, но отличился в ней настолько, что его наградил сам Энди Джексон, поставив в пример более молодым мужчинам…

– Боже милосердный, Кил, – прервал его Гай, – ну и любишь же ты ходить вокруг да около. Недаром и в лесу тогда заблудился. Говори по существу!

– Сейчас скажу, погоди немного. Такой человек, как твой дедушка, никогда бы не отрекся от сына всего лишь из-за того, что тот бегает по бабам или принимает вызов на дуэль. Поэтому мой отец думает, что Джерри сам изменил завещание или, может быть, подделал подпись старика под новым, которое сам составил. И это похоже на правду, Гай Фолкс!

Гай покачал головой:

– Не вполне. Зачем тогда Джерри было приезжать за нами туда, на холмы? Мне кажется, что, если бы у него был такой грех на душе, он никогда бы не захотел, чтоб отец жил поблизости…

– А угрызения совести? Да и какой из Джерри плантатор! Если бы не Речел, Фэроукс пришел бы уже в полное запустение. Он решил, наверно, что, если Вэс будет управлять имением, он сможет поставить это себе в заслугу и Речел перестанет его пилить. А кроме того, это был очень ловкий ход. Хорошо зная Вэса, он понимал, что твой отец будет рассуждать как раз так, как ты сейчас: «Он не может быть виновен, иначе зачем было звать меня назад?» Вспомни: Джерри и Вэс росли вместе, и он еще с детских лет знает, что за человек Вэс. Видно, сразу понял, что Вэс не из тех, кто пойдет в окружной суд требовать, чтобы ему показали утвержденную копию завещания. Даже если бы Вэс пошел туда, что бы он доказал? Он жил вместе с твоим дедом и никогда не получал писем от старика, а после их разрыва они не писали друг другу, потому что оба были чертовски горды, да старый Эш и не знал, где Вэс. Значит, твоему отцу скорее всего едва ли приходилось видеть почерк старого Эша, разве что в бухгалтерских книгах, которые надсмотрщики таких плантаций, как Фэроукс, обычно ведут, а стало быть, могли отдавать твоему деду на проверку. Так что он не мог быть уверен, подделал Джерри завещание или нет. Да ведь Эш был болен, и Джерри всегда мог сказать, что у старика тряслись руки.

Гай молча сидел, глядя на Килрейна. Да, конечно, у дядюшки всего этого вроде бы было вдоволь: и желаний, и возможностей, и даже черт характера, которые могли бы толкнуть его на подделку, хитрость, воровство. Но где доказательства?

И он подумал в ярости: а мне и не нужны доказательства! Я верну имение отца и заставлю этого слюнтяя проглотить обиду.

А потом внезапно он понял: пригласят его или нет, он пойдет на этот день рождения, пойдет и покажет им, чего стоит, раз и навсегда. И тут вновь заговорил Килрейн:

– Слушай, Гай, я совсем забыл, зачем искал тебя. Прошлой ночью у свинарника появились новые следы. Так что этих собак, наверно, несколько. Бог ты мой, ты только подумай: эта пятнистая сука могла наплодить еще дюжину щенят. А если так, ну и задала же она нам работенки!

– Я не хотел бы больше их убивать, – сказал Гай. – Это, наверно, плохо – стрелять в собаку…

– Боже правый, но если в них не стрелять, они же перегрызут все стадо. Там были следы трех размеров вокруг свинарника, уж никак не меньше.

– Мы не должны убивать их, Кил. Можем, правда, попытаться поймать в капкан. Ты только подумай: это же лучшие собаки в штате для охоты на медведя и пуму.

– Если бы мы могли их приручить… – засомневался Килрейн. – Знаешь, я иногда просыпаюсь по ночам, потому что вижу во сне, как на меня из темноты надвигаются эти желтые глаза. Уж лучше их поубивать, Гай. Обещаю тебе: я не буду стрелять, пока не увижу наверняка, что это собака, а не какая-то другая тварь. Кроме того, я принесу по паре пистолетов для каждого из нас, чтобы у нас было по три выстрела на брата, не меньше…

– Ладно, – сказал Гай. – Мы поубавим их в числе. Но я хочу все-таки оставить парочку на развод. Сделаю западню с петлей и оленьей тушей для приманки, и уж одна-то из них попадется. А потом и вторую добудем, правда, еще не знаю как. Это такая умная порода, что один и тот же трюк вряд ли дважды сработает. Согласен?

Охота прошла неудачно. Они убили трех буль-мастиффов, но двое, кобель и сука, ускользнули из ловушки и от ружейного огня. Мальчики преследовали животных до реки и видели, как уже далеко от берега две собачьи головы, черные в серебристом лунном свете на фоне темных вод, быстро продвигаются в сторону Луизианы. Угроза для скота миновала, но Гай был разочарован. «С такими собаками, – думал он, – я бы мог…»

А потом он перевел взгляд немного ниже по течению и увидел лодку-хижину. Она была как новая и сверкала под луной молочно-белой краской.

– Ты езжай домой, Кил, – сказал он, – а мне надо проведать людей в лодке. Они меня выходили, когда с моей рукой было плохо, так что нужно их навестить.

– Вот это лодочка! – восхищенно воскликнул Кил. – Я тоже могу пойти с тобой.

– Нет. Это люди не твоего круга, Кил. Увидимся позже…

Убедившись, что Кил действительно уехал, он прыгнул на борт плавучего дома. На палубе, как обычно, храпел Тэд Ричардсон, баюкая в руках кувшинчик с виски.

– Кэти! – ласково позвал Гай. – Эй, Кэти!

Она стремительно выскочила из хижины в одной мятой ночной рубашке. Ее блестевшие волосы были перевязаны сзади синей ленточкой. Кэти была безупречно чиста и завораживающе красива при свете луны. Гай неподвижно стоял, разглядывая ее.

– Гай! – прошептала она. – О Гай, я так рада тебя видеть! Входи же!

– Нет, – сказал он, пытаясь унять волнение в крови. – Надень платье и пойдем погуляем. Ночь слишком хороша, чтобы сидеть в тесной хижине.

– Ладно. Подожди немного, Гай.

Вернувшаяся Кэти являла собой непривычное для Гая зрелище. На ней было белое платье, на ногах – белые туфельки. Девушка подошла к нему вплотную и взяла за руку. При этом его обдал аромат духов, так что голова закружилась.

«Боже правый, – екнуло его сердце, – о милосердный Боже!»

– Давай уйдем далеко отсюда, – сказала она. – Далеко-далеко. Дедушка проснется только завтра к полудню, а луна так красива. От этого все тело ощущает такое… такое…

– Такое что, Кэти? – спросил он.

– Не знаю, – засмеялась она. – Никогда так себя не чувствовала раньше: мурашки бегут по спине, будто гусиной кожей покрылась в морозное утро. Слушай, Гай, покатай меня на своей красивой лошади.

– Хорошо, – пробормотал он, а сам думал: «Не надо мне этого делать, я не должен, я…»

Но при этом знал, что сделает это. Теперь уже не было надежды, что дело обернется иначе. «Это все Фиби виновата, – мрачно подумал он. – Если бы она не была такой недотрогой…»

Они ехали молча, пока не добрались до поляны. Кэти в восторге вскрикнула, когда увидела ее:

– О Гай! Она такая красивая!

«Красивая, – подумал с раздражением Гай, – этим словом она все на свете называет». Он спешился, потом приподнял ее и поставил на землю. Она тотчас выскользнула из его объятий, побежала к ручью и села на берегу, сбросив туфли. Затем поболтала ногами в воде весело, как ребенок.

Гай нахмурился. Начало было плохое. «А может, – подумал он угрюмо, – оно было хорошим». Дитя было так прелестно и невинно, что было грехом, если не преступлением, даже думать об этом. Однако он не перестал об этом думать. Просто не мог ничего с собой поделать.

От мелькания ее ног, плескавшихся в воде, он почувствовал головокружение и отвернулся. Стояла полная луна, и ночь была такой светлой, что можно было читать газету, поэтому Кэти заметила его движение.

– Гай, – спросила она жалобно, – разве ты не счастлив?

– Нет, – произнес он ворчливо.

– Но почему, Гай? – пролепетала она. – Я что-то не так сделала?

• Предыдущая
• 20/100
• Следующая