Римская империя. Величие и падение Вечного города - Якушина М. К. - Страница 14

• Предыдущая
• 14/65
• Следующая

В 43 г. н. э. за Мавританией последовала Ликия, государство на юго-западе Малой Азии, а в 46 г. н. э. к Империи присоединилась Фракия, лежавшая к северу от Эгейского моря. Таким образом, всего одно-два государства поблизости от имперских владений смогли на некоторое время сохранить независимость. К примеру, под властью своего собственного правителя ещё в течение целого поколения оставалась Коммагена, крошечное государство на востоке Малой Азии, которую Калигула по какому-то странному капризу решил снова отделить от Империи после того, как она уже стала римской провинцией.

Кроме всего прочего, во время правления Клавдия Римская империя шагнула за море и, перешагнув через Галлию, укрепилась в Британии. Британские острова (Великобритания, которая в настоящее время включает в себя Англию, Уэльс и Шотландию) отделяла от Галлии узкая полоска моря. В наши дни она зовется Английским каналом. До Юлия Цезаря практически никто из древних не забирался так далеко на север, разве что финикийцы и карфагеняне. Предполагается, что они достигли Британских островов в поисках олова, металла, необходимого для производства бронзы, но тщательно скрывали точное место, где добывали его, чтобы конкуренты не смогли воспользоваться этими знаниями и подорвать их монополию на торговлю оловом.

Юлий Цезарь впервые услышал о землях за морем во время покорения Галлии. Обитатели этих островов были сродни галлам и по культуре, и по языку, поэтому не побоялись послать войска, чтобы помочь своим родичам против римлян. Защищенные морем, они боялись римлян гораздо меньше, чем жители континента. Для того чтобы прекратить все это, Цезарь предпринял два рейда на Британские острова: в 55-м и 54 гг. до н. э. Второй оказался успешнее первого, и римские легионеры сумели продвинуться в глубь острова до реки Темзы. Однако в то время у Цезаря было слишком много забот, чтобы вести бесконечную войну с жителями таких отдаленных земель, и, немного попугав бриттов, чтобы отбить у них охоту и дальше помогать галлам, он оставил их в покое и вернулся на континент.

После этого о бриттах забыли почти на столетие. Со своих отдаленных островов они могли наблюдать за постепенным завоеванием Галлии и видели, как римская культура все больше входит в жизнь ближайших соседей. Это вызывало в островитянах растущее беспокойство, которое находило выход в непрестанных попытках устроить как можно больше беспорядков на земле галлов и склонить их к восстанию. Таким путем они хотели защитить себя, создать нечто вроде буфера между своим островом и Римом, могущество которого уже успели испытать на себе во времена Цезаря. Однако в правление Клавдия ситуация в Галлии благоприятствовала скорее римлянам, чем бриттам. В отличие от Августа и Тиберия, которые не стремились сделать жителей только что завоеванных провинций полноправными гражданами Империи, новый император решил, что все без исключения должны получать это высокое звание и пользоваться соответствующим уважением. Его дальновидная политика стабилизировала ситуацию и позволила сделать Галлию удобной базой для дальнейших завоеваний (через несколько десятилетий после смерти Августа, в 48 г. н. э., количество римских граждан возросло до шести миллионов человек).

Внутренняя политика Британских островов тоже располагала к началу вторжения. Проримский правитель Кунобелин (в шекспировской пьесе он назван Кимбеллином) умер, и власть в стране унаследовали два его сына, ненавидевшие Империю. Один из вождей, который разделял взгляды покойного правителя, послал в Рим известие и попросил помощи, которая тут же и прибыла. В 43 г. н. э. (796 г. AUC) легионеры высадились на юго-восточном побережье Англии (графство Кент). В то время эта часть Британских островов, благодаря постоянным торговым связям, и без того уже была наполовину римской, поэтому вскоре и без особых проблем весь юг острова превратился в одну из римских провинций. Остальные британцы вели отчаянную войну с оккупационной армией, в особенности в диких, холмистых районах на севере и западе. До 51 г. н. э. римлянам не удавалось схватить лидера повстанцев Каратака. Хорошее знание местности помогало местным жителям успешно прятаться от захватчиков и наносить неожиданные удары, но в конце концов превосходство в организации и опыте давало себя знать.

Десять лет спустя после поражения Каратака, в 61 г. н. э., царица Боудикка подняла восстание в восточной части Британии, к северу от Темзы, и чуть было не свела на нет все успехи римской армии, буквально сметя их легионы с лица земли. Для того чтобы окончательно покорить эту территорию, потребовалось ещё тридцать лет.

Дома Клавдия терзали собственные проблемы. Так уж получилось, что тихий и мирный по характеру император был полностью под каблуком у своей жены. Третьей супругой Клавдия, на которой он женился тогда же, когда стал императором, была Валерия Мессалина, мать Британника. Позднее историки сенаторского толка так ярко живописали ее пороки, что это имя стало синонимом распущенной и порочной женщины. Вероятно, император и сам подозревал, что Мессалина мечтает убить его и посадить на трон одного из своих любовников, и в 48 г. н. э. он приказал её казнить.

После этого император женился на Агриппине, сестре Калигулы, собственной племяннице. От первого брака у нее остался сын Домиций, который после того, как его мать стала императрицей, принял имя Нерон Клавдий Цезарь Домиций Германик. В истории этот человек, внук Германика и праправнук Августа, известен как Нерон.

Агриппина мечтала увидеть своего сына на троне Империи. Она уговорила Клавдия усыновить его и сделать своим наследником вместо родного сына, Британника, который был моложе. В 53 г. н. э. Нерон женился на дочери императора, Октавии, несмотря на то что оба были ещё молоды (жениху было пятнадцать, а невесте одиннадцать), и ещё больше укрепил свои позиции.

После того как её сын стал признанным наследником императора, Агриппина перестала нуждаться в Клавдии. По свидетельству историков, в 53 г. н. э. (807 г. AUC) она отравила мужа, заручившись обещанием преторианской гвардии объявить Нерона новым правителем и пообещав им за это большую награду. В то время если солдаты говорили «да», то сенаторы уже не смели ответить отказом. Таким образом, Нерон стал пятым императором Рима.

Нерон взошёл на трон шестнадцати лет от роду и сперва, как и Калигула в начале своего правления, подавал большие надежды. Однако любому молодому человеку, любое желание которого мгновенно выполняется, трудно хотя бы в малейшей мере научиться самообладанию. В этом возрасте ещё тяжело контролировать себя, а обязанности государя слишком тягостны. В то же время император мог себе позволить любой каприз, и придворные с радостью пользовались случаем развлечь молодого человека, так что постепенно на скучные и утомительные дела оставалось все меньше времени.

Очень скоро Нерон начал сметать со своего пути любого, кто смел противиться выполнению его воли. Он отравил Британника, развёлся со своей молодой женой, изгнал её из Рима и в конце концов расправился с ней. К 59 г. н. э. Нерон стал настолько своевольным, что не постеснялся поднять руку на собственную мать и казнил Агриппину за то, что она пыталась управлять юным императором так же, как и Клавдием до него.

Как ни странно, в действительности Нерона совершенно не интересовала верховная власть над Империей. Его сокровенной мечтой было играть на сцене. В наше время сказали бы, что он был «без ума от театра». Император писал стихи, рисовал, играл на лире, пел и декламировал трагедии. Больше всего на свете ему нравилось участвовать в публичных представлениях и получать в награду аплодисменты. К сожалению, мы не можем судить о том, насколько он преуспел в этом, потому что никаких документов не сохранилось. Известно, что при каждой возможности его награждали рукоплесканиями и призами, но потому ли, что он действительно был хорошим актером, или потому, что был императором, неизвестно. Скорее всего, вторая причина более вероятна. С другой стороны, в дальнейшем историки сенаторского толка сделали все, чтобы выставить его притязания в смешном свете, и вполне возможно, что Нерон был вовсе не таким плохим актером, каким они хотели его представить. Может быть, если бы этот молодой человек, вместо того чтобы стать императором, занялся любимым делом, то вел бы вполне достойную жизнь и даже в какой-то степени заслужил бы известность, стал бы достойным гражданином и даже, кто знает, просто хорошим человеком. Однако случилось так, что императорская власть дала Нерону возможность прославиться как одному из самых отъявленных мерзавцев, каких только знала история.

• Предыдущая
• 14/65
• Следующая