Сердце саламандры - Кобербёль Лине - Страница 1

• 1/13
• Следующая

Вечер, когда я познакомилась с Дэнни Новой, казался поначалу самым обыкновенным.

– Мама! – крикнула я, бросая спортивную сумку на пол в коридоре. – Я пришла.

Никто не ответил. Квартира была пуста. Что ж, в этом не было ничего особенного. Мама работает в компьютерной компании «Симультек» и занята там по горло. Надо сказать, я ею горжусь. Она настоящий мастер своего дела. И хотя у нее мало свободного времени, мы многое делаем вместе. По-моему, она даже понимает, что значит быть четырнадцатилетней. Я считаю, с мамой мне повезло. Просто иногда грустновато бывает приходить домой, когда там никого нет.

Я только что вернулась из бассейна. Волосы были еще влажные и немного пахли хлоркой, а желудку хотелось чего-нибудь посущественнее той банки тепловатой колы, которую я выпила по дороге домой. Я включила свет в кухне, отрезала хлеба и направилась к тостеру.

Холодильник прочистил горло.

– Гм… Мисс Вилл!

Не знаю, разговаривает ли с вами ваш холодильник. Мой, например, болтает без передышки. Не умолкает с тех пор, как я обнаружила, что я – чародейка и Стражница Кондракара. Моя стихия – энергия, поэтому у меня сложились особые отношения со всякими электрическими штучками.

– Да, Джеймс? – я называю его Джеймсом. Если бы вы пообщались с ним хоть немного, то поняли бы, что это строгое имя прекрасно ему подходит.

– У меня на второй полке стоит салат. Здоровая, питательная пища, много витамина С…

– Эээ… спасибо, конечно, но больше всего мне хочется поджаренного хлеба с вареньем.

Из-за верхней дверцы донесся явственный вздох.

– Конечно, мисс Вилл. Я уверен, это очень вкусно. Но позвольте заметить, что из трех основных групп питательных веществ в выбранном вами блюде присутствует только одна – углеводы, а результаты научных исследований указывают на прямую связь между…

– Ладно, ладно. Съем твой салат!

– Разумное решение.

Мне показалось, что в голосе Джеймса прозвучало самодовольство, но я еще не до конца научилась различать его интонации.

– Но только после хлеба с вареньем! – добавила я. Тостер хихикнул про себя и тихо зажужжал. В его гуле смутно слышалось: «Я нравлюсь ей бо-о-ольшшше, я нравлюсь ей бо-о-ольшшше», – но Фридрих говорит не очень членораздельно, и я не уверена, что поняла его правильно.

Джеймс снова вздохнул, на этот раз с мученическими нотками.

– Хорошо, мисс Вилл. Я всего лишь пытался дать вам скромный совет о правильном питании…

Если вам кажется, что только люди могут читать нравоучения, значит, вы еще не встречали холодильника с замашками дворецкого. Никто не умеет лучше Джеймса вкладывать в любые фразы один и тот же смысл: «Я здесь тружусь целыми днями напролет, делаю все ради нее, и смотрите, как она меня за это благодарит». По заботливости и занудности Джеймс переплюнет любых родителей.

Фридрих с излишним рвением подкинул в воздух два куска поджаренного хлеба. Конечно, все тостеры подкидывают хлеб, но заставить его сделать двойное сальто и затем поймать на лету – это уж явно напоказ.

«Я нравлюсь ей бо-о-олыпшше, я нравлюсь ей боо-ольшшше», – распевал Фридрих, и на этот раз я поняла его безошибочно.

Джеймс фыркнул, не удостоив соперника ответом. Я положила поджаренный хлеб на тарелку и нырнула в недра холодильника за маслом.

– Насыщенный животный жир? На второй полке сверху, мисс Вилл, – проговорил Джеймс ледяным, полным неодобрения голосом.

– Да хватит дуться, – отмахнулась я, намазывая хлеб маслом. – Я же сказала, что съем твой салат!

– Это вряд ли… – начал он. И вдруг замолчал, все его огоньки погасли.

Где-то в глубинах здания задребезжала охранная сигнализация. Однако в моей квартире стояла глухая, тревожная тишина.

– Джеймс? – неуверенно проговорила я. – Джеймс, ты живой?

Холодильник долго не откликался. Потом его огоньки тускло заблестели, и он снова заговорил дрожащим, оскорбленным голосом.

– Уже в третий раз за неделю. Ну как, скажите, можно работать в таких условиях? Если молоко прокиснет, я не виноват.

Я сочувственно вздохнула и похлопала его по дверце свободной от бутерброда, рукой.

– Сожалею, Джеймс. Понимаю, как трудно тебе приходится. В городской энергетической компании говорят, что работают над этим вопросом. Они еще не выяснили, в чем причина перебоев. – Я слышала об этом в новостях. За неделю в городе произошло несколько крупных отключений электроэнергии, одно из них – в разгар утреннего часа пик. Погасли все светофоры, центр Хитерфилда почти на час оказался наглухо забит гудящими машинами. Разумеется, такая ситуация никому не нравилась.

– Вы с вашими организмами, потребляющими углеводы, никогда не поймете, каково это – зависеть от более чистых видов энергии. Вы просто включаете нас и ждете, что мы будем работать, несмотря ни на что. Включил – выключил, включил – выключил. Обращаетесь с нами так, будто мы обычные механизмы…

– Понимаю, Джеймс, – примирительно сказа-лая. – Прости.

– В конце концов, у меня тоже есть своя жизнь! Мне надо с целым домом управляться!

– Конечно-конечно. Слушай, может, тебе не стоит так много разговаривать, когда электричество выключено? Тебя это утомляет… – Я знала: сейчас он работает только потому, что я рядом. Я и Сердце Кондракара. Вместе нас можно назвать одним из самых мощных источников энергии во Вселенной.

– О, простите, мисс Вилл, – Джеймс был оскорблен в лучших чувствах. – Если вам скучно, я могу и помолчать. Может, вам лучше побеседовать с тостером? Или с этой голосистой дребезжалкой в коридоре?

Он говорил о все еще воющей охранной сигнализации. Она, конечно, питается от батарей и обязана реагировать на любые нарушения в своей системе. Я с ней почти никогда не разговариваю. Сигнализации – злые, запуганные параноики, им кажется, что все только и хотят вывести их из строя. Но в эту минуту Джеймс и сам стал немножко походить на них.

– Джеймс, неужели ты думаешь, что кто-то нарочно отрубает энергию только для того…

И тут в дверь постучали. Я запнулась на полуслове и выронила бутерброд.

– Выключись, – прошептала я. – Кто-то идет.

– Если мои услуги больше не нужны… – оскорбленным тоном начал Джеймс.

– Не говори глупостей, конечно, нужны. Но подумай: не покажется ли гостям странным, что ты – единственный работающий холодильник во всем Хитерфилде? Просто… – я поискала слово, которое пригладит его встрепанные чувства, и нашла: – Просто будь осмотрительным. У тебя это хорошо получается!

Джеймс высокомерно улыбнулся. Не спрашивайте меня, как холодильники могут улыбаться – могут, и все. Щель между дверцами у них изгибается, что ли.

– Осмотрительность – мол, вторая натура, – самодовольно заявил он и выключился. Я пошла к двери.

Говорят, чародейкам положено предвидеть будущее… Иметь инстинкт, который предостережет их: не ходи туда-то, не делай того-то. Не знаю. Если у меня и были такие инстинкты, им бы в эту минуту следовало завопить не хуже охранной сигнализации: «Не открывай дверь! Не открывай!» Но они молчали. Даже не пискнули. Нет чтобы предостеречь! Я открыла дверь, и в мою жизнь вошел Дэнни Нова.

На первый взгляд в нем не было ничего особенного. Но в тот миг мне не удалось рассмотреть его как следует в полумраке коридора. Чуть повыше меня, может быть, немного постарше. По крайней мере, так мне показалось поначалу.

– Прости, что помешал, – вежливо начал он. – Но свет погас… а я только что переехал, и у меня нет даже фонарика. Не можешь ли ты одолжить мне пару свечей?

Голос у него был приятный. Звучный, полный жизни. И, хотя я плохо видела его лицо, мне показалось, что он говорит с улыбкой, будто посмеивается над собственной беспомощностью.

– Входи, – пригласила я. – Поищем в шкафах.

– Хорошо. Спасибо!

Он прошел за мной на кухню. Я пошарила по ящикам, нашла спички и несколько свечей, одну из них зажгла.

• 1/13
• Следующая