Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я - Кац Джон - Страница 14
- Предыдущая
- 14/36
- Следующая
Только мы отъехали, как я увидел, мчащиеся по встречной полосе машину шерифа и «скорую», обе ехали с включенными маячками и сиренами. Может быть, они спешили именно к нам? Я не стал этого выяснять.
Когда через несколько часов мы прибыли в Нью-Джерси, я все еще дрожал от холода. Паула, помогая мне разгружаться, с изумлением взглянула на кучу мокрой и грязной одежды.
«Господи, что это…?» — спросила она. Я ответил, что упал. Она не поверила; но не стала вдаваться в подробности. В конце концов у нее есть свои секреты, а у меня — свои.
С нашим трио и раньше, в первое проведенное в горах лето, случались разные неприятности. Однажды гроза застала нас вне дома. Оказалось, что вернуться домой нельзя, — загорелся лес, дорога стала непроезжей. Пришлось почти всю ночь ждать где-то у обочины, пока дорогу расчистят.
В другой раз мы отправились на прогулку вдоль железнодорожной ветки, по которой, казалось, никто давно не ездит. И как раз когда мы проходили по старому ржавому мосту тринадцатиметровой высоты, сзади послышался свист. Еле-еле нам удалось увернуться.
Как-то раз, уже перед самым заходом солнца, мы заблудились в лесу за нашей хижиной. Я надеялся, что Джулиус и Стэнли выручат меня. «Ведите меня домой, ребята!» — скомандовал я, но они лишь глядели на меня, не двигаясь с места. Вообще-то им тоже не хотелось спать под открытым небом. Когда стемнело, я соорудил себе из веток и листьев крайне неудобное ложе, собираясь провести здесь всю ночь. Тут вдруг с дороги до нас донесся шум, мы пошли на этот звук и выбрались из лесу — чуть ли не в нескольких метрах от дома.
Одно из таких приключений закончилось не столь счастливо. Это случилось зимой, на утренней прогулке. Сильный ветер швырял снег прямо в лицо. Мы спустились по крутому склону, я рассчитывал через некоторое время вернуться тем же путем. Однако начав карабкаться по склону, я споткнулся и упал. «Скользко», — подумал я и попробовал снова. И снова упал. А потом еще раз.
Не знаю, почему до меня так долго доходило, — видимо, сознание не хотело воспринимать, — что моя левая нога не слушается. Я не мог на нее опереться.
При мне был мобильник, — очень нужная вещь зимой в сельской местности. Можно было позвонить моему приятелю Джеффу, он жил неподалеку. Но что я ему скажу? Что не могу встать на ноги?
Мои ноги я всегда считал неотъемлемой собственностью. Мысль, что одна из них перестала вдруг мне служить, как она это делала на протяжении полувека, испугала меня.
Внезапно моего лица коснулось чье-то теплое дыхание.
Большая красивая голова Джулиуса прижалась ко мне. Я погладил его и почувствовал, как к глазам подступили слезы. Что случилось с моим телом? Я так люблю ходить; это для меня и отдых, и развлечение; да и думается мне лучше всего на ходу.
Джулиус вдруг зарычал — душераздирающий звук, никогда я такого от него не слышал. Потом он задрал голову и завыл. Он не знал, что случилось, но понял — случилось что-то серьезное. Стэнли, встревоженный, подбежал и лизнул мне лицо.
Мне удалось перекатиться на бок и начать ползти, держась за проволочную растяжку придорожного столба. Джулиус на всем пути до дома не отходил от меня ни на шаг.
Теперь мне приходится носить два фиксатора: один вставляется в башмак, а другой наложен на лодыжку. Ортопед объяснил, что у меня повреждено сухожилие, возможно, это результат какой-то давней незамеченной травмы, из-за которой кости голеностопного сустава страдают уже многие годы. Нога у меня болит. Но я все равно подолгу хожу пешком. Если же я падаю, мне слышится унылый вой Джулиуса. Он знал!
Больше никаких драматических событий с нами в горах не случалось. Зимой мы проводили много времени у камина, — тут нам всегда было тепло. Ну а ночью в горах холодно даже летом. Проснувшись среди ночи, я всегда обнаруживал в постели возле себя двух мирно спящих лабрадоров. В общем-то я был не против такой компании, да мне так было и теплее. Иногда по утрам мы вместе наблюдали, как солнце встает из-за Зеленых гор. Под звуки птичьего хора наше трио устраивалось где-нибудь снаружи, на росистой траве, я — с дымящейся чашкой кофе, а лабрадоры — с особенно большой порцией любимого печенья.
Почти ежедневно мы отправлялись все вместе на длительную прогулку, обычно через Мёрк Форест в Вермонте, это заповедное место нравилось нам всем.
Где-нибудь на полпути я отыскивал бревно, на котором можно посидеть, доставал термос и сэндвичи для себя, собачий корм — для лабрадоров, и мы мирно завтракали.
Мы всегда были вместе — три верных мушкетера.
Наша компания вернулась в горы вместе с новичком, и в первые дни все шло хорошо. Девону понравились горные склоны, он проводил исследование дорог и тропинок, гонялся за бурундуками. С трудом удалось втиснуть в хижину еще одну собачью кровать, но в остальном Девон вполне вписался в наш быт. Однако учитывая его особые потребности, я нашел для него место — пустующий школьный двор — где он мог расходовать избыток энергии, гоняясь за грузовиками, отделенными от собаки забором.
Но вот настало утро, когда мне потребовалось съездить на местную свалку. Я оставил Девона у хижины вместе с лабрадорами. Обычно, если я ненадолго отлучался, они спокойно сидели, глядя на горы. Впрочем, с Девоном не все так просто, он обязательно что-нибудь выкинет. Помня об этом, я подал собакам команду «жди!», подкрепил ее жестом и поехал вниз по дороге. Но уехал недалеко, выключил зажигание, вылез из машины и пошел по придорожному склону вверх. Через несколько минут прямо надо мной из кустов, крадучись медленно и бесшумно, возник Девон. Моя уловка сработала!
Я бросился к нему, крича и бранясь, швыряя в него чем попало: «Мерзкий пес! Назад! Жди!» Он помчался к дому. Я побежал за ним по дороге, все еще крича. Лабрадоры вышли навстречу, виляя хвостами, очень удивленные. Девон подбежал к дому и присел, съёжившись. «Знаю я тебя, злодей, — орал я. — Сказано жди! Вот и нужно было ждать».
Тот же трюк я повторил еще дважды: выключал зажигание и ждал. Никаких признаков этой чертовой собаки. Возвратясь к дому, находил его на том же месте, где оставил. Прогресс.
Очень довольный я поехал на свалку. До нее было всего несколько километров, путь туда занял каких-нибудь десять минут. Моя хижина стоит на вершине горы, к ней поднимается крутая, протяженностью около двух километров, дорога, по сторонам которой виднеются дома, луга и леса. Я только свернул на нее, как из-за сарая справа от меня выглянула украдкой чья-то голова. Девон. Он, оказывается, выждал некоторое время, чтобы не попасть в «ловушку», а потом помчался вниз с горы в том же направлении, в каком уехала моя машина.
Я ударил по тормозам и выскочил на дорогу. Увидев меня, пес мгновенно исчез. «Девон! — закричал я. — Ко мне!»
За сараем что-то шевельнулось. Черно-белое пятно скользнуло снизу вверх по горе и скрылось в высокой траве среди деревьев.
Домой я добирался с максимальной скоростью, какая только возможна при езде по крутой горной дороге на второй передаче. Я думал, что теперь в поисках Девона придется исходить пешком всю эту проклятую гору.
Однако Девон сидел на траве у крыльца между Джулиусом и Стэнли. Все три хвоста виляли. Но только один Девон тяжело дышал.
На следующий день выдалась прекрасная погода, я оставил собак снаружи в полной уверенности, что все будет в порядке. Я часто работал по нескольку часов без перерыва, мне не хотелось все это время держать их взаперти, в особенности когда весеннее солнышко так ласково пригревает. Пусть дремлют на травке, бегают по лугу, любуются окрестностями или гоняются за бурундуками, словом делают все, что пожелают. Поскольку я никуда не уезжал, Девону не придется гоняться за машиной, не нужно убегать.
Минут через десять я все же вышел, чтобы проверить, чем занята эта троица. Девон исчез. Джулиус и Стэнли, казалось, чувствовали даже некоторое облегчение. Я позвал Девона, но он не появился. Прошелся по дороге, по лугу — ни малейшего следа. Охваченный паникой, уже привычной, — столько раз меня ввергал в нее Девон, — с колотящимся сердцем я бегал по лесу, звал его. Никакого ответа.
- Предыдущая
- 14/36
- Следующая
