Меч обоюдоострый - Архиепископ (Рождественский) Никон - Страница 37

Прав был автор статьи в «Русской Речи», которую я привел в прошлом моем дневнике, что иудеи не забудут и не простят Никону его проповедь 16-го октября 1905 года. Только что я сдал прошлый дневник в типографию, как мне кто-то прислал в бандероли «Утро России», в котором какой-то самозванец-«бакалавр» делает строгий выговор Святейшему Синоду за то, что он послал меня на Афон — меня, «человека крайне узкого, одностороннего, неуживчивого, придирчивого, капризного, не стесняющегося в приемах борьбы с почему-либо неугодными ему лицами, который за все эти качества да еще за крайне неудачное авторство пресловутой погромной проповеди от 16 октября 1905 года, был удален из Москвы по единодушному желанию ее духовенства, поддержанному бывшим синодальным обер-прокурором кн. А. Д. Оболенским». Так пишется иудеями история. «Научнее такого легата, говорит «бакалавр» из синагоги, трудно было что-либо и придумать: он и мирных-то обитателей способен раздражить и довести чуть ли не до бунта, а его послали вразумлять и примирять уже и без того достаточно ожесточенных людей». Так аттестует меня пред своими читателями жидовско-раскольничья газета. К сожалению, она настолько невежественная в моем послужном списке, или же настолько нечестна пред своими читателями, что — или не знает, или знает да умалчивает, что речь идет не об епископе, а об архиепископе, не о заштатном епископе, а о постоянном члене С. Синода, не о каком-то неуче, а удостоенном высокого звания почетного члена Московской Императорской Духовной Академии, хотя он в сей Академии и не учился, и получившего за свои труды две Макарьевские премии. Прошу прощения у читателей, что вынуждаюсь немного вразумить относительно своей особы «бакалавра» из синагоги. Ну, да что с такими «бакалаврами» толковать: им, ведь, закон честности не писан, хотя все же следовало побольше уважать своих читателей и не обманывать их: а что как да они все умолчанное газетою знают? Ведь тогда и аттестации газеты не поверят, а обзовут ее лгуньей...

Но не затем я заговорил об этом уличном листке, который православные презирают, а вот уже впервые снова идет в газетах речь о моей «пресловутой погромной проповеди 16-го октября», и многие читатели мои просят меня ознакомить с нею, чтобы самим судить, а не со слов жидовской прессы о достоинствах и недостатках сей проповеди. Разыскал я ее в «Московских Ведомостях» от того самого числа, когда она произнесена, и помещаю в этом дневнике: может быть и моим врагам полезно ее перечитать.

Что нам делать в эти тревожные наши дни?

«Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, всех нас заступи!»... — вот молитвенный вопль, с каким, триста лет назад, обратилась бедствующая Москва, а с нею и вся Русь Православная к Матери Божией в тяжкую годину междуцарствия, обратилась, и Москва была освобождена от поляков, и гнев Божий был преложен на милость. Близится день, когда Москва благодарственно воспоминает это великое заступление Царицы Небесной, но как благопотребно и сегодня не только Москве, но и всей Русской земле со слезами покаяния, с горячею мольбою воззвать к Матери Божией: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышнего, всех нас заступи!..»

Сердце обливается кровью, когда видишь, что творится вокруг нас... Уже не поляки, не внешние враги, а свои же, русские люди, потеряв страх Божий, доверившись крамольникам, держат нашу первопрестольную столицу как бы в осаде. И без того тяжело жилось нам по грехам нашим: то неурожаи, то болезни, то несчастная война, а теперь творится нечто доселе неслыханное на Руси: как будто Бог отнял разум у русских людей. По приказу подпольных крамольников, начались всюду стачки и забастовки, и на фабриках, и на заводах, и в школах, и на железных дорогах. И вот, дошло до того, что прекратился подвоз жизненных припасов, и с каждым днем они становятся дороже; несчастные семьи, питающиеся почти одним хлебом, теперь должны жить впроголодь, ибо хлеб дорожает; а сколько тысяч грудных младенцев, сколько несчастных страдальцев больных теперь томятся голодом и жалуются Богу на этих жестоких забастовщиков, прекративших всякий подвоз молока! Сколько больных остается без помощи, потому что забастовщики не позволяют готовить лекарство в аптеках! Не ныне — завтра можно ожидать, что эта ужасная эпидемия забастовки охватит городских рабочих, и вся столица останется без воды, без освещения улиц и домов, без движения дешевых конок... О, если бы знали наши несчастные рабочие, кто ими руководит, кто подсылает к ним смутьянов-подстрекателей, то с ужасом отвернулись бы от них, как от гадин ядовитых, как от зачумленных животных! Ведь это — так называемое «социал-демократы», это — революционеры, давно отрекшиеся от Бога в делах своих, они отреклись, а может быть и вовсе не знали веры христианской, поносят ее служителей, ее уставы, издеваются над ее святыми. Главное гнездо их за границей: они мечтают весь мир поработить себе: в своих тайных секретных протоколах они называют нас, христиан, прямо скотами, которым Бог дал, говорят они, образ человеческий только для того, чтоб им, якобы избранникам, не противно было пользоваться нашими услугами... С сатанинскою хитростью они ловят в свои сети людей легкомысленных, обещают им рай земной, но тщательно укрывают от них свои затаенные цели, свои преступные мечты. Обманув несчастного, они толкают его на самые ужасные преступления, якобы ради общего блага, и действительно обращают его в послушного себе раба. Они всячески стараются вытравить из души, или по крайней мере извратить, святое учение Христово: так, заповедь Христова говорит: все — общее, бери у богатого все, что тебе нравится. Заповедь Христова говорит: делись с ближним твоим последним куском, последней копейкой, а они учат: отнимай у других все, что тебе надобно. Заповедь Христова говорит: воздадите Кесарева Кесареви, Бога бойтеся, Царя чтите, а они говорят: никакого царя не нужно царь — тиран... Заповедь Божия говорит: в терпении вашем стяжите души ваши, а они говорят: в борьбе обретешь ты право свое. Заповедь Христова велит полагать души свои за други своя, а они учат губить людей ни в чем неповинных, убивать их только за то, что они несогласны с ними, не идут на разбой, хотят честно трудиться и готовы до смерти стоять за закон, за Царя, за Церковь Божию...

Вот каковы эти обманщики, изверги рода человеческого!.. Берегите же себя, возлюбленные братия, берегите себя и детей своих от эти льстецов, ради Бога, ради вашего вечного спасения берегитесь их! Горе миру от соблазнов, — говорит Спаситель, — но еще больше горе тому, чрез кого соблазн приходит. Смотрите, сколько горя — целое море слез от этих соблазнителей-крамольников: судите же сами, какое страшное горе, какой строгий суд Божий ждет этих несчастных злодеев и их сообщников. Пора нам одуматься, пора перестать быть равнодушными к этому великому бедствию на Руси, пора стряхнуть с себя духовную леность и больше не подпускать к себе и к детям нашим этих опасных, зачумленных людей. Прочь лесть их и обман, прочь коварное диавольское наваждение! Оградим себя крестным знамением, взглянем опасности прямо в глаза! Ведь, еще немного и — люди превратятся в хищных зверей, станут громить жилища наши, грабить храмы Божий, убивать друг друга, как делают безумцы... Говорят, что человек, потерявший страх Божий и совесть, человек, которому закон не писан, который потерял и страх человеческий, такой человек хуже всякого лютого зверя. И нам грозит беда, что в таких лютых зверей и обратятся все эти одичавшие толпы разных забастовщиков, коими руководят безбожные анархисты. Вот этого-то и добиваются всячески наши заклятые враги, подпольные наши крамольники и их заграничные руководители.. Братья, ужели мы допустим это? Ужели и теперь будем безучастно смотреть на все эти безобразия?

Но что же делать? — что делать? — вот вопрос, неотступно терзающий душу.

Что делать? — Очнуться, проснуться надо. Осознать всю опасность надо. Оглянуться вокруг надо: не заразила ли эта нравственная чума кого из близких наших? Заглянуть в свое сердце надо: чем оно живет, ради чего и для кого оно бьется? К совести своей прислушаться надо. Она подскажет, Ангел Божий, хранитель наш, чрез совесть нашу заговорит с нами о том, что надо делать. Он скажет нам, что прежде всего — надо принести Богу искреннее, слезное всенародное покаяние. Оно, это покаяние очистит нас, обновит наше сердце, нашего внутреннего человека. Оно положит начало благое новой, быть может, еще нам неведомой, или давно нами забытой духовной жизни по заповедям Божиим. Оно сделает нас мужественными, бодрыми среди великих испытаний, оно сделает нас способными положить с радостью души свои за братии своих, если это будет Богом суждено. Это — в самих себе. А затем — около нас. Молитвою за несчастных, одержимых духом смуты, гордыни и противления, да вразумит их Господь ими же весть путями, — словами любви и братского увещания к ним попытаемся, приложим все усилия вразумить их, на путь истины обратить. Это — святое христианское дело. Обративый грешника от заблуждения пути его, говорит Слово Божие, спасет душу от смерти и покрыет множество грехов, — и его, и своих. — А затем — каждый из нас есть сын родной земли, верный подданный своего Царя. Может ли сын быть равнодушным к стонам своей страдалицы-матери? А ведь она, наша родная, некогда святая, а ныне столь пред Богом согрешившая, она стонет, измученная, терзаемая своими же детьми — нашими несчастными братьями. Что сделал бы ты, любящий сын, если бы твой любящий брат стал бить, мучить вашу общую мать, издеваться над нею, позорить ее? О, конечно, самая природа возопила бы в тебе словами заповеди Божией: что, люби, береги свою мать, защити ее от безумца-брата, лиши его возможности вредить ей! — Если бы твой, лишенный ума, потерявший совесть, брат стал издеваться, как Хам, над отцом вашим, ужели ты стал бы равнодушно смотреть на эти издевательства? Ужели ты не заставил бы молчать этого брата-безумца? — Но вот, смотри: твою дорогую мать, родную твою Русь ее несчастные безумцы-дети терзают, собираются на части разорвать, хотят отнять у нее заветную святыню — Веру Православную, в грязь топчут впрочем она доселе жила, крепла, красовалась... Твоего Батюшку-Царя поносят, рвут Его изображения, хулят Его царские повеления, издеваются над Ним: может ли твое сердце быть спокойным при этом, Русский человек? Не горько ли тебе, не больно ли все это переносить? Не кипит ли ревностью твое сердце, не потрясается ли он от негодования, справедливого негодования все твое существо? Что же тебе делать?..