Братья. История масонства в России - Мацих Леонид - Страница 22

• Предыдущая
• 22/184
• Следующая

Он устроил там карусели и качели. На качели была очередь, поскольку эта вещь была завлекательна. И он приказал смотрителям качелей выдавать, как он писал, простонародным девушкам в сарафанах, специальные верёвочки, чтобы они подвязывали эти самовары перед тем, как они вступают на качели, «дабы не попадали в кунфузное положение», когда взлетают высоко и открываются виды. Он об этом думал. Он был царедворец, он был канцлер, он каждый день был зван к Екатерине. Он ведал судьбами полумира.

Он искал истину. Он искал философский камень, кстати, в подвалах своего павильона под флагом там же. И ему было дело до крестьянских девок, которые могли оконфузиться. Вот этот шришок, эта верёвочка, она стоит десятка иных манифестов. И это, как мне кажется, победа истинного масонского духа — забота о реальном, конкретном человеке, а не вообще о каком-то выдуманном абстрактном идеале.

Н. АСАДОВА: Неся ответственность за народ.

Л. МАЦИХ: Ну, если это можно назвать ответственностью за народ, за нравственность.

Н. АСАДОВА: Просто из того, что я читала, масонские ложи стали едва ли ни первыми сборищами, организациями, где люди рассуждали о нравственных ценностях, о таких категориях, как ответственность дворянства перед крепостными.

Л. МАЦИХ: Ну, не только так. Это тоже, разумеется, имело место. Тут ведь что нужно понять. В государстве, каким была Россия до Петра, и какой её хотели видеть люди, противящиеся реформам, был один вид интеллектуального дискурса. Это была церковная проповедь, которая всегда говорится в импиративном духе и не допускает ни толкования, ни возражения. В ложах важно было не столько о чём они говорят, сколько как они говорят. Они учились мыслить, дискутировать, они понимали, что есть иные мнения, а не только моё.

Они учились раздвигать интеллектуальные горизонты, они учились читать на иностранных языках. Тогда по-русски книг было очень мало, всему приходилось учиться. Переводы были с немецкого, французского, английского и с древних языков. А об ответственности дворянства перед крепостными — не думаю. Но об ответственности дворянства перед Отечеством, о долге дворянском, о служении Отечеству они говорили очень много. И разумеется, их занимали извечные вопросы — как построить царство истины, что есть справедливость, достижимо ли бессмертие.

Н. АСАДОВА: Какие направления в масонстве существовали на том этапе?

Л. МАЦИХ: В России существовали все те же, что на Западе. Российское масонство было учеником западного. Поэтому все те же направления были. Было голубое масонство, английское, было красное, шотландское. Эти, кстати, цвета, без всяких коннотаций с современными понятиями, красное сейчас означает большевистский, голубой — гомосексуальный, а тогда это были просто геральдические цвета. Была немецкая, шведская система строгого наблюдения, слабого наблюдения. Это некие детали.

Чем отличалась строгая от слабой — это понятно по названию. Строгая требовала большего от приверженцев, слабая давала больше свободы и попустительно относилась к поведению конкретных братьев.

Н. АСАДОВА: Кстати, развивая Вашу мысль о том, что многие ложи — это были по сути отделения европейских лож в России, в частности, я нашла такое свидетельство в ещё одной замечательной книжке «Работа над диким камнем». Это американская книжка, переведённая на русский язык.

Л. МАЦИХ: Дуглас автор, да?

Н. АСАДОВА: Да.

Л. МАЦИХ: Замечательная книга.

Н. АСАДОВА: Тоже всем советую прочитать, кто интересуется этим вопросом. Здесь тоже такие строки. «Великая английская ложа так же известна, как провинциальная ложа. Кроме единственного заседания в Аничковом дворце в 1783 году, собиралась всегда в доме Ивана Перфильевича Елагина на одноимённом острове в Санкт-Петербурге».

Л. МАЦИХ: Тут надо вот что сказать. Если уж говорить об Иване Перфильевиче, как об реформаторе российского масонства, то, как сказал один историк масонства, он добился для российских масонов автокефалии. То есть, своеобразного самоуправления. То есть, он стал первым великим провинциальным мастером в России. Это было великое достижение для российского масонства, факт признания авторитета российских вольных каменщиков, российских братьев за рубежом. Это всё связано с деятельностью и личностью Ивана Перфильевича.

Н. АСАДОВА: Чем отличались французские ложи от английских, от шотландских, от немецких?

Л. МАЦИХ: Отличий очень много. Я боюсь, их перечисление заберёт у нас слишком много времени. Я скажу очень и очень вкратце. Отличались тремя главными моментами. Первое — ритуальностью Английское — самое простое, шотландское — самое сложное. Там множество т. н. градусов, слово «градус» означает ступень на латыни. И масон сорокового градуса — это совершенно не означает, что 40 градусов напиток — это его удел. Шотландское масонство, которое напрямую возводило себя к рыцарям тамплиерам, была гораздо богаче обрядностью, более пышная, театрализованная, эти все степени посвящения были там с красивыми названиями.

Немецкое масонство было строже, в соответствии с германским духом. И стремилось больше к просвещению и самоуглублению. Французское было более вольным, вплоть до приглашения дам, чего в других ложах не приветствовалось и даже не допускалось. И кроме того, французские ложи ставили перед собой больше задач просветительских и больше задач политических.

Н. АСАДОВА: А в России какое из направлений было наиболее влиятельным?

Л. МАЦИХ: Английское и немецко-шведское. Так называемая Рейхелева система. Но Иван Перфильевич сумел их примирить. Он понимал примирение только как дальнейшее развитие под его руководством.

Н. АСАДОВА: Кстати, его ложа называлась «Девять муз». И наш следующий герой Николай Иванович Новиков писал следующее: «Братья Елагинских лож почти играли масонством, как игрушку, собирали, принимали, говорили много, а знали мало».

Л. МАЦИХ: Николай Иванович — великий человек. Но он тоже не во всём бывает прав. Видите ли, масоны — это люди, как и всем людям, им присущи и борьба честолюбий, амбиций, тщеславий, пустых иной раз. Поэтому несправедливое было частично обвинение. Иван Перфильевич так же гнобил своих противников и запрещал переходить чуть ли не под страхом отлучения и проклятья из своей ложи в соперничающую. Всё это было. Но это внешняя вещь. Это как пена на волне.

Но нужно же отличать глубину волны от пены. То, о чём Вы говорите, это свидетельство соперничества, борьбы самолюбий. А громадная работа, которая велась. Она в том, что Иван Перфильевич Елагин перевёл огромное количество трудов просветителей на русский язык. Он перевёл множество поэтов, писателей, философов, даже тех, чьи мнения он не разделял, как например, Вольтера и Руссо. Но он был столь велик, что он мог, пожалуй, повторить за Вольтером фразу: «Я Ваших взглядов не разделяю, но готов положить жизнь за то, чтобы Вы их могли свободно выражать». Он очень спорил с вольтерианством, со свободомыслием, как он его понимал. Но делал всё для того, чтобы эти взгляды тут были известны и было понятно, что отвергается.

Вот подлинное величие духа.

Н. АСАДОВА: Телефон для смс-ок +7-985-970-45-45. Пишите нам, задавайте вопросы и, может быть, какие-то реплики. Скажите, а почему люди во времена Екатерины вступали в масонские ложи?

• Предыдущая
• 22/184
• Следующая