Фантомас - Сувестр Пьер - Страница 18

• Предыдущая
• 18/67
• Следующая

Мамаша Шикар закричала:

– Эй, ты! Что ты там еще придумал?

В это время бродяга наконец подтянул к берегу свою добычу. Кряхтя, он вытащил на сушу большой длинный сверток, судя по всему, довольно тяжелый. Потом наклонился и перевернул его.

Старушка подошла, но тут же отпрянула, испустив вопль ужаса.

Бузотер выловил труп!

Зрелище было поистине страшным.

Это был юноша, почти мальчик. Руки и ноги его были покрыты кровоподтеками, а лицо так изувечено, что потеряло всякую форму. Бузотер потянул его за одежду, и тут стало видно, что одна нога почти напрочь оторвана от туловища.

Однако на бродягу, привыкшего за свою жизнь ко всякого рода жестокостям, это не произвело особого впечатления. Он с любопытством принялся осматривать раны. Ему бросилось в глаза, что во многих из них видны кусочки мокрого дерева, как будто труп был долго привязан к бревну и щепки остались в теле.

Бузотер выпрямился, чтобы поделиться своими впечатлениями с мамашей Шикар. Бедная старушка смотрела на покойника, не говоря ни слова. Лицо ее покрывала смертельная бледность.

– Однако, – сказал бродяга, – об парня переломано немало деревяшек. Похоже, что он попал в мельничное колесо. Не знаю, чем бы еще могло так изукрасить.

Старушка с трудом перевела дух.

– А может, это преступление? – с трудом выдавила она. – Убийство?

– Да, это был бы номер… – пробормотал Бузотер. – Сделать из человека отбивную – как вам такое понравится! Если так, полиция забегает, как наскипидаренная! Будет хватать всех, кто еще способен двигаться…

Затем он повернулся к женщине:

– Я понимаю, мамаша Шикар, мало радости рассматривать этого жмурика, но взгляните все же – он ведь не из наших мест, верно?

Старушка согласно закивала:

– Точно, точно. Никогда его здесь не видела. И одет, как благородный…

Они молча смотрели друг на друга.

Энтузиазм бродяги несколько поубавился – ведь он-то думал, что в свертке окажется какой-нибудь хлам, которым он мог бы поживиться. А теперь еще, пожалуй, придется тащить малоприятный груз в жандармерию. Вдруг это и в самом деле убийство!

Бузотер снова наклонился к трупу. Да, черт возьми, похоже на то! Молодые люди из приличных семей не шастают по округе в одиночку и, тем более, не лазают в мельничные колеса. Бродяга почесал в затылке.

«Ну, легавые, готовьтесь! Будет вам клизма. Придется попотеть, снова прочесывая окрестности! Того и гляди, и меня скоро снова сцапаете…»

Наконец он выпрямился и решительно сказал:

– Вот что, спихну-ка я его обратно в воду, от греха подальше! Пусть другие расхлебывают.

Мамаша Шикар в ужасе схватилась за голову:

– Ты сошел с ума! Ни в коем случае! – запричитала она. – Хочешь на старости лет усадить меня за решетку! А вдруг нас кто-нибудь видел?! Поди докажи потом, что мы не собирались приготовить его на обед!

Бузотер тревожно оглянулся, подумал и тяжело вздохнул:

– Да уж, видно, судьба моя такая – что ни день видеться с легавыми…

Через полчаса, с грустным видом оседлав свой велосипед, он двинулся в сторону Сен-Жори.

Люди, обремененные семейными или служебными обязанностями, часто проводят день первого января в суете и спешке. Те же, у кого нет неотложных дел, порой впадают в это время в некоторую меланхолию – все же прошел очередной год, жизнь уходит…

Инспектор Службы безопасности Жюв, расположившись в своем кабинете, предавался подобным размышлениям. День уже шел на убыль, смеркалось. Жюв ни разу еще не вышел из дома.

Вот уже почти месяц покоя ему не давали таинственные смерти лорда Белтхема и маркизы де Лангрюн. Инспектор чувствовал, что за ними стоит Фантомас…

«Интересно, – думал Жюв, – чем он сейчас занимается, если, конечно, существует не только в моем воображении? Что может делать такой человек первого января? Подводить итоги? Намечать новые жертвы?»

Игра понравилась инспектору. Разморенный теплом камина, он рассеянно следил за дымком своей сигареты. Ему представлялся таинственный убийца, листающий справочник «Весь Париж» и размышляющий, кого бы еще зарезать, когда в дверь позвонили.

Мгновенно собравшись, Жюв пересек кабинет и, опередив старого слугу, распахнул дверь. Почтальон протянул ему телеграмму. Нетерпеливо вскрыв ее, инспектор подошел к лампе и прочел:

«В реке Дордонне найден труп молодого мужчины. Много ран, лицо обезображено. По описанию походит на Шарля Ромбера. Телеграфируйте немедленно вашу оценку ситуации…»

Депеша была подписана бривским судьей, господином де Преслем.

Жюв опустил руку с телеграммой и уставился отсутствующим взглядом на лампу.

– Так, обезображенный труп, – пробормотал он, – выловили в Дордонне… Шарль Ромбер?

После исчезновения отца и сына из замка Болье инспектор, естественно, «прокачал» в уме все мыслимые и немыслимые версии, но слишком мало было конкретных фактов, чтобы такой опытный криминалист, как он, склонился к какой-либо определенной гипотезе.

Жюв вернулся в свой кабинет, сел за стол, положил перед собой телеграмму и попытался сосредоточиться. Но ему снова помешал звонок в дверь. На этот раз инспектор не пошевелился.

Из прихожей раздался голос слуги:

– Мсье сегодня никого не принимает. Нет-нет, по делу – тем более!

Жюв действительно давно взял себе за правило не принимать дома посетителей. Если кто-то хотел поговорить с ним о делах, он мог найти его, начиная с одиннадцати утра, в Службе безопасности.

Однако сегодняшний визитер оказался весьма настойчив. Наконец слуга, не в силах его выставить, робко вошел в кабинет хозяина:

– Мсье, он говорит, что ему необходимо видеть вас срочно…

Он смущенно протянул визитную карточку. Инспектор взглянул на нее и, к великому удивлению слуги, быстро приказал:

– Сейчас же впустите его!

Через несколько секунд в комнату заплетающимися шагами вошел Этьен Ромбер.

Лицо его было искажено, в глазах стоял ужас. В руках он сжимал вечернюю газету.

Некоторое время Ромбер судорожно сглатывал, не в силах вымолвить ни слова. Потом прошептал:

– Мсье, скажите, это правда? Я только что прочитал в газете…

Жюв взял его за плечо и усадил в кресло. Потом пробежал глазами заметку. В ней говорилось примерно то же самое, что в телеграмме, которую прислал де Пресль. Газетчики не дремали…

Инспектор некоторое время молча смотрел на посетителя, потом своим обычным бесстрастным голосом – голосом человека, привыкшего не выказывать своих эмоций, спокойно спросил:

– А почему вы пришли ко мне, мсье?

Старик поднял на него полные слез глаза:

– Чтобы узнать…

– Узнать что?

– Это труп… Утопленник… Неужели это действительно мой сын?!

Жюв слегка удивился:

– А вам не кажется, мсье, что это я должен задать вам этот вопрос?

Этьен Ромбер молчал, о чем-то напряженно размышляя. Потом посмотрел инспектору в глаза и начал говорить глухим голосом:

– Мсье, вы должны сжалиться над отчаявшимся отцом. Выслушайте меня. Мне необходимо сделать вам страшное признание…

Гораций Элуа, охранник каорского Дворца Правосудия, никогда еще не видел такого наплыва народа. Он с изумлением взирал на невероятное скопление машин, так запрудивших центральную площадь, что, казалось, они вот-вот опрокинут монумент – гордость всех жителей города. До охранника только сейчас дошло, что суду предстоит рассмотреть дело, которое привлекает самые высокопоставленные круги.

– Бог мой, – бормотал он, – вот так общество пожаловало на этот процесс. Сразу видать, что речь идет о вещах нешуточных!

И он ничуть не ошибся.

Действительно, местный бомонд с редкостным единодушием устремился в это утро к Дворцу Правосудия, стараясь успеть к началу судебного заседания. Зал был набит до отказа. Правда, публика, в отличие от парижской, не выглядела столь взбудораженной. Разговоры велись тихо, знакомые сдержанно раскланивались друг с другом. Никто не позволял себе, захлебываясь, мусолить детали преступления. Наоборот, тон высказываний был грустный и сочувственный. Все украдкой поглядывали на одну из присутствующих.

• Предыдущая
• 18/67
• Следующая