Тайна замка с привидениями - Багдай Адам - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

По приезде в лесничество Чек ходил с Жемчужинкой к замку и знал уже, что когда тропинка окончится, надо пройти мимо костела через парк, потом еще немного вдоль озера, а затем подняться влево вверх. Он попытался точнее припомнить дорогу, но не был уверен в том, что идет в нужном направлении. В конце концов, это не варшавская Воля, где ему был знаком каждый камешек и он мог на память перечислить по порядку все дома на Гурчевской улице. Здесь, в этом таинственном мире, все было по-другому, свой ландшафт, своя, совершенно иная, непривычная местность.

Мучительный страх постепенно овладевал Чеком. Ему казалось, что окружающий его густой мрачный лес полон еще более мрачными тенями. Остановившись, он подумал, не лучше ли вернуться назад. Но, вспомнив испытующий взгляд Манджаро и его насмешливый тон, двинулся вперед еще быстрее.

«Будь что будет», — решил Чек и для смелости стал насвистывать привязавшуюся к нему в последние дни мелодию; задорный мотив песенки прибавил бодрости и помог ему преодолеть самый жуткий отрезок молодого ельника и выбраться на более светлый участок простиравшегося за костелом парка.

Окна в доме приходского ксендза были освещены. Лучи света, пробиваясь сквозь опоясывавший дом густой кустарник, рассеивали окружающий мрак. Уже можно было различить ленты дорожек и очертания великолепных развесистых деревьев.

«Не так уж плохо, как могло бы быть», — весело подумал Чек и ускорил шаг. Вскоре он оказался над озером возле пристани. Вода в озере выглядела как оловянная гладь — тяжелая и неподвижная, ни единой морщинки на поверхности. Пришвартованные к причалу байдарки походили на громадных экзотических рыб, высунувших свои пасти из застывшей глуби.

Манюсь снова стал насвистывать полюбившуюся мелодию. С того берега ему ответило приглушенное эхо, и внезапно сделалось светло. По неподвижному зеркалу воды проскользнули голубоватые отражения, словно кто-то со дна озера повел лучом прожектора. А потом издалека, из мрака ночи, донесся жуткий протяжный вопль.

Чек, остановившись, медленно повернул голову к башне замка. И тут он похолодел и будто врос в землю, почувствовав, как у него дыбом встают волосы и на лбу выступают капли холодного пота.

Под аккомпанемент адских стонов на краю башни появилась прозрачная, словно из воздуха сотканная фигура. Ее светлое просторное одеяние, пронизанное странным голубоватым светом, развевалось на ветру. Фигура не шла, не ступала, а плыла, будто какая-то таинственная сила двигала ее вдоль темной стены.

Длилось это недолго, напуганный Чек успел сделать всего лишь несколько глубоких вздохов. И снова башня утонула во мраке, а видение исчезло, как пламя задутой свечи.

Чек бросился бежать. Он бежал наугад; даже не замечая, что приближается к замку, и очень быстро оказался вблизи высоких готических ворот, ведущих во двор замка. Здесь он задержался и облегченно вздохнул, увидев ярко освещенный барак и собравшихся вокруг него людей. Они стояли в круге света, падавшего от висящей на столбе лампы, и что-то оживленно выкрикивали.

Чек потер глаза, но это и впрямь были не ночные призраки, а обычные живые люди. Обрадованный Чек подошел к бараку и, спрятавшись за угол, со все возрастающим чувством облегчения прислушивался к их громким взволнованным голосам.

Молодой человек спортивного вида стоял перед сбившимися в кучу мужчинами в темно-синих комбинезонах и, взволнованно жестикулируя, громко говорил:

— Успокойтесь, люди. Завтра нам нужно начать работу. Я уже пять лет приезжаю сюда, но ни разу еще не слышал ни о духах, ни о привидениях. Обещаю вам разобраться завтра во всем этом деле…

— Пан Мацульский! — выкрикнул кто-то из толпы. — О чем тут говорить, если мы сами видели!

Его поддержал другой голос, твердый и решительный:

— Мы не будем здесь работать!

Еще кто-то сбоку добавил:

— Привидения или не привидения, но творятся странные вещи!

Конечно же, привидения! — закричал старый сгорбленный человек, стоявший ближе всех к Чеку. — Давно уже говорили о привидениях в замке. Кому хочется — пусть работает. А я здесь не останусь.

Пошли, ребята! Чего вы ждете? — произнес кто-то у самых ворот. — С духами шутить не стоит.

Молодой человек, расставив руки, пытался задержать рабочих.

— Это глупости! Неужто вы верите в эту чепуху! — Воздев руки к небу, он так и замер в такой театральной позе, ибо в этот самый момент в левом крыле замка раздался адский грохот, словно земля разверзлась под стенами и поглотила рухнувшие развалины. Одновременно на башне снова что-то ярко блеснуло…

Чек не осмелился долго смотреть в ту сторону. Притаившись у стены барака, он закрыл глаза. Ему показалось, что под ним дрогнула земля. Он слышал шум шагов бежавших из барака людей. Выскакивавший из-под их ног гравий с шумом падал на вымощенный двор. Мальчик не решался открыть глаза, у него не было сил двинуться с места. Словно парализованный, он стоял, съежившись, под стеной барака.

Внезапно все стихло, и наступила тишина, еще более жуткая, чем суматоха и крики. Ночь словно замерла, мир оцепенел и застыл. Манюсю казалось, что его окружает безмолвная вселенная.

И все же он открыл наконец глаза и робко взглянул на возвышающиеся перед ним стены, мрачные и угрюмые. Снизу, от озера доносились проклятия убегающих рабочих. Барак обезлюдел, раскрытые двери и окна его зияли пустотой. Висевшая на столбе лампа медленно колыхалась, оживляя тень, лежащую у ворот замка.

Манюсь чувствовал, что дрожит, что у него стучат зубы. Он старался побороть эту дрожь, но холод все сильнее сковывал его тело.

«Я еще жив? — мелькнуло у него в сознании, и сразу же стало чуть легче. — Да ведь если я дрожу и щелкаю зубами, значит, точно жив. Не так уж плохо!»

Он попытался засвистеть полюбившуюся мелодию, но застывшие щеки и одеревеневший язык не повиновались Чеку. И тогда им овладел гнев. Он был в ярости оттого, что поддался страху.

«Да пусть меня искусают блохи, если я не самый последний трус. Пусть меня дятлы заклюют! Пусть между зубами волосы вырастут!» — корил он себя в душе.

Этот здоровый гнев, вызванный уходящим страхом, побудил Чека к действию. Он выпрямился и, надвинув на глаза старую спортивную кепочку, бегом припустился к озеру. Он бежал, не разбирая дороги, прямо вниз по заросшему сухой травой и усеянному камнями склону.

Внезапно он за что-то запнулся. Это что-то, натянутое как тетива лука, оказав вначале сопротивление, лопнуло потом с тихим треском. Чек свалился лицом вниз и, перекувырнувшись, оказался на куче гравия. Не успев еще ничего сообразить, он увидел над собой огромную тень и услышал раздраженный голос:

— Что ты здесь делаешь, сопляк?

Чек сильнее вжался в гравий, чувствуя, что над ним кто-то склонился. Затем сильный рывок поднял его на ноги. Перед Чеком стоял высокий плечистый парень, лицо которого скрывала темнота. Различимы были лишь его контуры, да чувствовалось горячее дыхание.

Что тебе здесь надо в это время? — Незнакомец сильно встряхнул мальчика, но тот молчал, будучи не в силах ни собраться с мыслями, ни выдавить из себя хотя бы слово.

Отвечай! — гневно требовал голос. — Может, ты немой?

— Я… — с трудом промямлил Манюсь. — Я не знаю…

Как это не знаешь? Может, тебя кто-нибудь сюда послал? Говори, иначе уши надеру.

Никто меня не посылал, — отнекивался Манюсь. — Я сам…

— Сам? Ты что-то знаешь?

Только сейчас Манюсь собрался с мыслями и понял, что дело нешуточное. Его крепко держал за руку рослый широкоплечий атлет. К тому же у атлета была борода, похожая на те, что носят в Варшаве молодые художники. С такими силачами-бородачами опасно связываться. Поэтому, выдавив слабую улыбку, Чек пробормотал:

— Совсем ничего не знаю, извините… Просто пришел проверить…

Еще крепче сжав руку Чека, парень притянул его к себе.

Ты мне голову не морочь! Что еще за проверка?

Эти привидения в замке — липа или…

Тебе что-нибудь об этом известно?

Ничего, — пожал плечами Манюсь. — Похоже, я поверил в духов, — уклончиво пояснил он, а мысленно добавил: «Ты, братец, видно, знаком с этими духами, слишком уж много выспрашиваешь».

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая