Мишель и господин Икс - Байяр Жорж - Страница 25

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая

Граф никак не мог прийти в себя. Кряхтя, он поднялся на ноги и грозно взглянул на Мишеля.

Украл чемодан из машины? Из какой машины? У Бертэна есть машина?..

Это машина мсье Ришара, — поправился Виктор.

А ну, молодой человек, — сказал граф, — выкладывайте, что это значит!.. Но у вас действительно чемодан в руке!

Верно, господин граф. Этот чемодан принадлежит Бертэну, и я несу его жандармам, которые сейчас допрашивают вашего шофера у нас дома. Думаю, эти господа потеряют свою спесь, когда жандармы начнут допрашивать и их.

Наступило напряженное молчание. Марсель и Виктор стали тихонько отступать, норовя исчезнуть.

Минутку, прохвосты! — окликнул их граф. — Я все еще не могу понять, в чем дело… Вы что, онемели, господа Пероннэ? Объяснитесь, будьте добры…

Дело в том, что… — проговорил один из братьев.

— Мы хотели… — промямлил второй.

Граф колебался не больше минуты.

Черт побери, господа… Нет, я выясню все до конца. Молодой человек, ведите нас к себе… Мадам Терэ уже дома?

Нет еще, мсье граф. Она будет огорчена, что не смогла принять вас лично.

Мне придется потом извиниться перед ней… Но в моем парке происходит слишком много странных вещей. А вы, — обернулся он к братьям Пероннэ, — извольте следовать за мной. И не пытайтесь уклониться от встречи с жандармами, если они действительно здесь. Я хочу, чтобы все прояснилось сегодня же. И я добьюсь этого.

И Мишель оказался во главе странной процессии. В арьергарде ее шел, ворча, Состэн, который последним прибежал на место происшествия и решительно не мог понять, что происходит…

Появление Мишеля, графа и братьев Пероннэ вызвало, как говорится, «оживление в зале».

Граф никак не выразил своего недовольства, увидев собственного сына в доме, где предпочел бы его не видеть.

Анриетта сделала испуганное движение, словно намереваясь сбежать, а Ришар, явно с большим трудом, изобразил на лице кислую улыбку.

Когда Бертэн увидел братьев Пероннэ, на лице У него отразилась целая гамма бурных эмоций. Виктор и Марсель, в свою очередь, были ошеломлены, обнаружив в кухне жандармов и привязанного к стулу Бертэна. Они совсем скисли, когда Мишель гордо поставил на стол чемодан.

У Бертэна же, когда он увидел свой чемодан, глаза полезли на лоб. Впервые с того момента, как его задержали, он утратил свой высокомерно-презрительный вид. Сдвинув брови, яростно кривя рот, он закричал странным, сдавленным голосом:

— Кто вам позволил?..

Жандармы, узнавшие графа Юбера, были поражены тем, как резко изменилась ситуация.

Господин граф, это большая честь для нас… Но вы понимаете, мы должны продолжать следствие…

Продолжайте, господа, продолжайте, — махнул рукой граф. — Что тут, собственно, происходит? Надеюсь, у вас имеются достаточно веские причины, чтобы так обходиться с одним из моих слуг?

Капрал объяснил ему ситуацию, какой она была к моменту ухода Мишеля.

— Кажется, с возвращением молодого человека появились какие-то новые моменты, — добавил он. — Кстати, я даже не заметил, как он ушел.

Граф в это время удивленно разглядывал поврежденную картину.

— Если позволите, господа, — сказал Мишель, — я объясню, что за всем этим стоит.

Он рассказал, как пришел к выводу, что Бертэн собирается заполучить картину и скрыться, и как догадался, что улика находится в машине, точнее, в этом чемодане.

Улика? — буркнул капрал.

Я вам запрещаю!.. — закричал Бертэн.

Ну-ну, — ответил капрал, — не слишком ли мы горячимся?.. Посмотрим, прав ли молодой человек…

Он без труда открыл чемодан и стал методично выкладывать на стол все, что лежало внутри. Бертэн был вне себя…

Но кроме одежды, пары обуви и несессера, в чемодане не было ничего интересного.

Жандармы разочарованно смотрели на Мишеля. Тот был обескуражен. Он так много сделал, чтобы тайна, связанная с этим домом и картинами графини Гортензии, в этот вечер перестала быть тайной!..

— Позвольте, — вдруг произнес он.

Бертэна выдало его беспокойство. Едва ли человек станет так волноваться, если в его чемодане нет ничего особенного.

Мишель развернул один из пиджаков и вынул помятый серый пакет со штампом почтового управления.

— Вот и доказательство! — сказал он.

Бертэн обмяк на своем стуле. Он был сражен; не будь ой привязан, он рухнул бы на пол.

Присутствующие окружили Мишеля. А он с торжествующим видом вынул из серого пакета потертый белый конверт и протянул его Анриетте.

Это письмо для вас, мадемуазель де Маливер, — сказал он. — Оно опоздало на девять лет… Но лучше поздно, чем никогда.

Значит, тот журналист сказал правду? — прошептала Анриетта, дрожащей рукой взяв письмо.

С растерянным видом, не в силах скрыть свое потрясение, она прочла адрес. Все взгляды были устремлены на нее. Наконец она вынула из конверта три листка, исписанные мелким почерком. От волнения Анриетта с трудом разбирала слова. Дочитав письмо до конца, она молча протянула его Ришару. Девушка была бледна и, казалось, близка к обмороку; у нее был такой вид, словно она не может поверить в прочитанное.

Ришар сначала нахмурился, потом тоже побледнел.

— В конце концов, — вдруг загремел граф, — скажут мне, что здесь происходит?

Он выразил общее нетерпение… Но, сообразив, что речь идет о личном письме и что его любопытство неуместно, пробормотал:

— Простите меня, кузина! Честное слово, я не много забылся…

Истина, конечно, заключалась в том, что граф с трудом выносил присутствие своего сына в этом доме, рядом с Анриеттой, и тот доверительный жест, которым она отдала ему письмо. Жандармы, слегка сбитые с толку, смотрели на все, что происходит у них на глазах, и спрашивали себя, должны ли они вмешаться или не должны… Присутствие графа еще больше их сковывало. Что же касается Марселя и Виктора, то им лишь хотелось оказаться подальше отсюда.

Невероятно! — пробормотал Ришар. — Рембрандт… Под этой картиной — Рембрандт!.. Это… это…

…немыслимо! — подсказала Анриетта.

Что? Рембрандт? — переспросил капрал, вертя картину в руках. — Но я ничего тут не вижу.

Рембрандт? — повторил граф, тоже бледнея. — Если это так… то вы сказочно богаты, кузина!

Мишель и Даниель гордо переглянулись. Они наконец раскрыли тайну картины.

Остальное было уже не так интересно. Они понимали, что сейчас всему найдется свое объяснение.

Анриетта взяла у Ришара письмо и вежливо протянула его графу. Тот сделал было гордый жест отказа, но… любопытство оказалось сильнее.

— Если вы настаиваете, кузина, — сказал он.

Прочитав письмо до конца, он вздохнул.

— Так вот что пришло в голову графине Гортензии, — произнес он. — Что ж, ее план удался, и нам остается лишь подчиниться ее воле.

Капрал решил, что члены семьи де Маливер уже достаточно поговорили друг с другом.

— Если позволите, господин граф, я хотел бы задать несколько вопросов.

— Конечно, конечно, мой друг. Но я думаю, мне больше нечего здесь делать. Вы, Ришар, мне кажется, должны пойти со мной… Теперь, когда ваша кузина так богата, вам, я полагаю, не место в этом доме…

Ришар поморщился, а Анриетта немедленно вмешалась.

— Мсье граф, — сказала она, — я отказываюсь понимать ваши слова. Ришар, имейте в виду, что это неожиданное богатство ничуть не меняет моего отношения к вам.

Капрал, слегка смущенный, что присутствует при этой сцене, громко сказал:

— Простите, господин граф, но мне бы хотелось услышать и ваши показания. Мадемуазель, считаете ли вы, что это письмо может оказаться полезным следствию?

— Конечно, мсье капрал. Вот оно.

Жандармы одновременно протянули за письмом руки.

С некоторой растерянностью прочли они «полезный следствию» документ. После нежных пожеланий «дорогой кузине Анриетте» приятных каникул «в компании милой Денизы» графиня Гортензия де Маливер переходила к главному.

«Дорогая моя малышка, ты еще мала и вряд ли оценишь то, что я хочу тебе сообщить. Но, надеюсь, милая Дениза тебе поможет и все будет в порядке.

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая