Мишель и затонувшее сокровище - Байяр Жорж - Страница 28

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая

— В погребе первого дома от моста на левом берегу Гамба, — уточнил Мишель, успевший тем временем закутаться в одеяло.

— Это же не дом Селестена, это дом Адриана Маруа! Дяди Адриана! — вмешался Луи.

— Ну-ка, ну-ка… Что скажешь, Селестен, а?

— Я… я…

— Полно, Селестен, не волнуйся ты так. Давай попросим мадемуазель Вержю — она, кажется, однажды видела сокровище Адриана Маруа, — пусть нам его опишет.

Франсина, очень бледная, шагнула вперед.

— Это правда… я его видела!

Мишель посмотрел на Селестена — тот, казалось, был на грани обморока. Бессильная злоба душила его, и он затравленно озирался в полном смятении.

— Это сосуд вроде вазы, — продолжала девушка. — Медный сосуд, а на нем — змеи… такие выпуклые, литые… Змеи, изрыгающие огонь… А внутри… там жемчужины и всякие блестящие камни… красные, зеленые, белые…

— Гм… куда подробнее, чем твое описание, Селестен! Тебе нечего добавить?

Браконьер только слабо мотнул головой.

— В таком случае, молодой человек, я думаю, вам следует вскрыть этот сверток. Но минутку, если позволите… Нам понадобятся еще свидетели, так как присутствующие — лица заинтересованные. Здесь нужен, как говорится, беспристрастный суд. Господин мэр! Мэтр Табельон! Подойдите, прошу вас!

У Селестена глаза полезли на лоб. Он наконец понял, что все было подстроено заранее. Его огромные кулачищи непроизвольно сжались, но он стоял неподвижно, стиснув зубы, не говоря ни слова.

Ветви снова раздвинулись, и на берег вышли мэр и нотариус; чувствовалось, что обоим немного не по себе: не по чину им было прятаться в лесу, да еще в столь ранний час.

— Мэтр Табельон, и вы, господин мэр, будьте свидетелями. Я вскрою в вашем присутствии коробку, права на которую заявляют одновременно Селестен Пуа и семейство Вержю…

— Постойте! — перебил его Марсьяль Вержю. — Так дело не пойдет! Этот парень хочет, чтобы мы поверили, будто он нашел кубышку в погребе моего родственника Маруа… потому что всем известно, что его дядя Антоним ее украл! Я вам говорю, он нашел ее у себя на ферме, а сам спрятал потом в озере, я-то знаю, и без Селестена тут не обошлось… А теперь мальчишка хочет убедить нас, что его дядя ни в чем не был виноват!

Мишель порадовался про себя, что все хорошенько обдумал и не поддался своему первому побуждению.

— Возможно, — ответил капрал, — и все-таки нам нужно узнать, что в этом свертке. Итак, вскрываю…

Все присутствующие, кроме Мишеля, Артура, Даниеля и Мартины, подались вперед. Селестен, как завороженный, смотрел на руки жандарма, ловко развязывавшие одну за другой веревки, которыми был перетянут сверток.

Мишель, внешне спокойный, но в глубине души все же немного встревоженный, обменялся быстрым взглядом с друзьями.

«Сейчас… — говорили его глаза. — Вот сейчас…»

Жандарм не спешил. Ему явно не хотелось повредить содержимое свертка. Он осторожно развернул клеенку, потом вощеную бумагу, кусок холстины, кусок целлофана…

Глазам присутствующих предстала жестяная коробка из-под конфет — довольно длинная, высотой сантиметров двадцать, совершенно новенькая. На лицах жандармов и мэра изобразилось удивление. Только нотариус бросил на Мишеля лукавый взгляд.

— Если это и впрямь коробка твоего деда, Селестен, то она неплохо сохранилась, а? — усмехнулся капрал.

Селестен молча помотал головой — что он хотел этим сказать, никто не понял.

— Тяжелая! — заметил жандарм. — Если это все драгоценные камни, так ты, Франсина, теперь богачка… если там и вправду та самая ваза, о которой ты говорила!

Но девушка отрицательно покачала головой.

— Ваза была побольше, она бы там не поместилась.

Франсина произнесла эти слова едва слышно, но они отчетливо прозвучали в наступившей тишине.

— Побольше? Так значит, это не ваше сокровище? Не твое наследство?

Капрал достал из кармана складной нож, щелкнул лезвием и просунул острие под крышку. Та тотчас поддалась — так легко, что жандарм едва не выронил коробку… полную речной гальки!

— Что за дела?! — рявкнул капрал. — Камни! Вы шутки шутить вздумали или что?

— Можно было бы считать это шуткой, капрал, — громко ответил Мишель, — если бы не была затронута репутация целой семьи — моей семьи. Вы сами слышали — только что Марсьяль Вержю при всех повторил свои обвинения. Я совершил бы непростительную ошибку, если бы достал подлинный клад из тайника… вы понимаете, какой был бы результат?

— Подлинный клад? Так вы его нашли… сокровище Маруа?

— Да, думаю, это оно и есть. Я пока оставил его там, где оно и находилось — в стене погреба; там оно было замуровано, когда наследники безуспешно искали его в доме.

— В завещании говорилось, что сокровище спрятано в кухне, в полу под плитой, — вставил нотариус. — Там и в самом деле был тайник, но он оказался пустым.

— Действительно, молодой человек, как это вам удалось отыскать под водой клад, который никто не мог найти даже до того, как поселок затопили? — вмешался мэр.

— Дело в том, господин мэр, что мне искать не пришлось, — спокойно ответил Мишель. — Мсье Пуа точно указал мне место, где находился настоящий тайник.

— Селестен?! — вскинулся Марсьяль. — Ты-то откуда знал? А ну, выкладывай!

Селестен насмешливо захохотал в лицо старику.

— Так я тебе и скажу, держи карман шире! Верно, твой родственничек Маруа мне доверял больше, чем тебе!

— Не финтите, Пуа, — повысил голос жандарм. — Вашу роль в этом деле еще предстоит выяснить. В ваших же интересах рассказать нам все, что вам известно, иначе…

Этого было достаточно, чтобы браконьер тотчас присмирел. Перед ним снова замаячила угроза тюрьмы…

— Как же, — процедил он сквозь зубы, — теперь-то чего со мной церемониться? Выкладывай, Селестен, а не то… Ладно, ешьте меня без соуса! Сдаюсь, проиграл! Так вот…

Вержю жадно ловили каждое слово, не веря своим ушам. Оказывается, уже составив завещание и указав тайник, Адриан Маруа вдруг чего-то испугался; что именно его насторожило — этого никто не знал, а спросить теперь было не у кого. Как бы то ни было, несмотря на болезнь, он решил перепрятать сокровище. Старик сам пробил отверстие в стене погреба и уже было начал заделывать его, но, видимо, чувствовал себя так плохо, что не смог закончить работу и был вынужден позвать на помощь своего соседа — Селестена Пуа.

— Адриан-то мне, ясное дело, наплел с три короба, — рассказывал браконьер. — Стена-де обвалилась от сырости… Как же! Будто я не слышал, как он там стучал, когда делал эту дыру! Да только я ему тогда и словечка не сказал, что дотумкал; чего, думаю, зря полошить старика. А потом, когда Таву меня сцапал, у меня вся эта история и вовсе из головы вон. Ты ж, Франсина, сама мне и напомнила— ну тогда, вечером, когда пришла на ферму Терэ. Сказала ведь ты тогда, что кубышку Адриана так и не нашли?

Селестен помолчал. Казалось, он заново переживал всю эту сцену и, должно быть, горько сожалел, что тот разговор состоялся…

— Ну, думаю, раз вы мозгами-то не пошевелили, чтобы кубышку отыскать, что ж ей пропадать зря, коли я-то знаю точнехонько, где она есть. А потом вижу: вот эти, парень и девушка, плавают, ну прямо тебе рыбы, и всякие штуки со дна достают. Ну, тут я призадумался… А уж когда они мне рассказали про этот аппарат, чтобы под водой работать, — уж больно все складно выходило, я и решился. Рассказал парню, что ходил в эту самую контору к начальнику, что озеро осушить нельзя… короче, уговорил я их!

— Каналья! — прорычал Марсьяль.

— Потише, мсье Вержю, — одернул его капрал. — Значит, насколько я понимаю, молодой человек согласился участвовать в этом… сомнительном деле?

— Ничего подобного! — возразил Мишель. — Пуа сказал мне, что хочет достать сбережения своего деда из погреба своего собственного дома! Только позже, зайдя по одному делу в мэрию, я обнаружил расхождение между его словами и планом… Я решил тогда, что это ошибка. Но мой двоюродный брат Даниель и мой друг Артур обратились к мэтру Табельону, и тот подтвердил, что ошибки нет.

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая