Любовные похождения князя - Сувестр Пьер - Страница 68

• Предыдущая
• 68/70
• Следующая

– Черт возьми! – перебил его Фандор. – Быстро же до вас доходят известия! Но как это вам удается?

Жюв жестом успокоил журналиста.

– Все очень просто, – объяснил он. – Только что у меня была виконтесса, вернее, княгиня. Удивительно, что ты не столкнулся с нею на лестнице… Виконтесса, малыш, вывела мужа на чистую воду, уж не знаю, шпионила она за ним или подглядывала, но узнала о планах бывшего виконта де Плерматэна не меньше тебя. Она сказала даже больше, она почти наверняка уверена, что виконта будет сопровождать Фантомас. После ее слов у меня возникло предположение, не хочу, Фандор, кривить перед тобой душой, что чудовище намеренно издевается над нами.

Жером Фандор расхохотался:

– Дьявольщина! У меня сложилось точно такое же впечатление!..

И он подробно поведал Жюву о своем визите в «Чудесный улов», о том, каким образом ему удалось подслушать необыкновенного Мориса, удивительного князя Владимира.

Но неожиданно, с большой тревогой в голосе, Жером заключил:

– Видите ли, Жюв, меня пугает, что я никак не могу понять, что может быть общего у Фантомаса с князем Владимиром… за этим кроется какая-то тайна, возможно, страшная тайна?

Жюв тоже опустил голову.

Он не возразил Жерому Фандору…

– Один шиллинг, сэр!.. Один шиллинг, леди!

Толпа торговок высыпала на набережную, к которой только что пристало английское судно. Это был «Арандел», одна из последних моделей турбинных пароходов.

Дело происходило в воскресенье, погода стояла восхитительная, на море был полный штиль, поэтому и пассажиров собралось много.

Судно прибыло не по обычному расписанию, согласованному с отправлением скорых на Париж. Это был дополнительный рейс, введеный по случаю празднеств в честь воздухоплавателей, пересекших Ла-Манш. В эти дни были задействованы все транспортные службы, как наземные, так и водные.

Впрочем, все были извещены заблаговременно, и к прибытию судна традиционные торговки куклами, одетыми в национальные костюмы рыбачек-северянок с кружевами и ракушками, были уже на своих постах, предлагая спускающимся на берег островитянам свой товар, за который они просили ничтожную плату – всего двадцать пять су.

Пассажиры «Арандела» быстро рассеялись по городу; одни привычным шагом направились в соседние бары и кабаки, другие – любители просторов и живописных видов – осматривали достопримечательности Булони, убранной французскими и английскими флагами.

В этот день в Булони царили оживление и праздничная суета. По случаю праздника красивый город принарядился – ведь на радушное приглашение муниципалитета, зовущего принять участие в грандиозных торжествах в честь героев воздуха, откликнулись все уголки региона.

Обзор был восхитительным. В час утреннего прилива вода до краев заполнила гавани; вдоль берегов шныряли нарядные лодки, а самые отчаянные, воспользовавшись легким западным бризом, выходили в открытое море. Небо было безупречно голубым и чистым, вдалеке уступами возвышались разноцветные дома города; время от времени по железнодорожному мосту, прямой линией перечеркивающему горизонт, смерчем проносился экспресс, выбрасывая в воздух белое облако дыма…

Провинциальные беседы, тягучий говор аборигенов смешивались с гортанной британской речью. Затем ушей касались плавные интонации парижских предместий; улицы Бретани стали космополитами.

Кого тут только не было: попадались даже иностранцы небританского происхождения, которые, желая участвовать в празднике или оказавшись здесь проездом, занимали большие отели на Морском бульваре.

Этим утром поезд Париж-Булонь был набит до отказа. На станции Амьен толпа пассажиров третьего и второго классов прорвалась в первый, хотя там уже яблоку было негде упасть.

Пассажиры были везде: стиснутыми стояли в коридорах, чуть ли не висели на подножках.

Экспресс из Булони опаздывал уже на двадцать пять минут. На такой загруженной ветке это было событием чрезвычайным; и тогда, оставив на перроне добрую часть пассажиров, которые не нашли себе места, поезд на всех парах тронулся в путь…

Двум пассажирам, забронировавшим купе первого класса, пришлось выдержать целую осаду, отражая многократные атаки толпы, которую прельщали свободные сиденья, видневшиеся сквозь стекла.

Но пассажиры были неумолимы: к дверям их купе была прикреплена табличка «забронировано», а в самый отчаянный момент к ним на помощь явился начальник поезда.

Этим двоим и действительно надо было побыть в одиночестве. Странная была эта пара, мрачная и таинственная. Женщина, хотя и просто одетая, была высокой, красивой, величественной, элегантной. Ее лицо почти полностью скрывала модная широкополая шляпка, гибкое тело облегала узкая юбка.

Мужчина лет сорока пяти был кряжистым и хорошо сложенным, с густой и лохматой фальшивой бородой, в курчавых висках блестела седина.

Эти пассажиры, направляющиеся из Парижа в Булонь, были не кто иные, как Жюв и княгиня.

Конечно, обстоятельства, которые свели в одном купе полицейского и оскорбленную супругу дворянина, ступившего на путь преступления, были трагическими, приводили в замешательство.

Как Жюв и сказал Фандору, княгиня была у него дома. Верная обещанию, она пришла открыть инспектору замысел князя в ближайшее время отправиться в Булонь.

При этом она добавила:

– Думаю, князь собирается там встретиться с Фантомасом.

Эти сведения позднее подтвердил Фандор, получив их в результате слежки в «Чудесном улове», поэтому Жюв и оказался с княгиней в одном вагоне, несущем их по направлению к праздничному городу.

Они оба хранили молчание, подавленные своими заботами.

«Что будет?» – думала княгиня.

«Неужели я правда предстану перед лицом Фантомаса?» – спрашивал себя Жюв, сжимая кулаки.

Одновременно с этим тревожным вопросом Жюв задавал себе и другой, еще более мучительный.

«Удастся ли мне выяснить, что с Элен? – думал он. – Сможет ли бедняга Фандор наконец вкусить заслуженного счастья?»

Разыскать Элен – это была постоянная, неизменная, неотвязная мысль Фандора. По правде говоря, после зловещего исчезновения Элен в поезде Барзюма, Жюв с Фандором, по молчаливому соглашению, редко говорили о ней.

Разумеется, это совсем не значило, что журналист охладел к дочери Фантомаса, вернее, к той, которую принимал за дочь бандита.

Напротив, ему было слишком больно, слишком мучительно произносить ее имя.

Жером Фандор знал, что надеяться отыскать Элен он может при единственном условии: найти Фантомаса, сразиться с ним! Он мужественно принял это условие, мужественно покорился суровому закону.

А тем временем в вагоне, который бежал мимо деревень, пересекал мосты, перескакивал через реки, катился к своей цели, Жюв, невозмутимый Жюв, не находил себе места. Он то рассматривал бескровное, искаженное лицо княгини, которая, как статуя, сидела напротив него, прикрыв глаза; то нервно наклонялся к окну, вглядываясь, не покажется ли вдалеке пригород Булони, той самой Булони, где должен находиться Фантомас, след которого, наверняка, уже взял Жером Фандор, выехавший ранее вслед за Морисом, в надежде как можно скорее разыскать того, кто слыл неуловимым.

Через несколько мгновений поезд остановился в Булони, Жюв и следующая за ним на небольшой дистанции княгиня, с которой он старался не разговаривать, чтобы не показывать, что они вместе, встретились возле моста с Жеромом Фандором, по-прежнему переодетым нищим.

Молодой человек заметно нервничал. Он поспешно ввел Жюва в курс последних событий.

– Жюв, – сказал Фандор бесцветным голосом, – наступает решительный момент. Морис здесь, князь Владимир здесь. Не хватает только… Но я убежден, Фантомас где-то поблизости. Я перехватил один весьма многозначительный взгляд…

Жюв, без явных эмоций, узнал также, что отныне Фирмену и князя Владимира соединяют неразрывные узы родства – Фандор выпытал этот секрет у болтушки-сестры в больнице, куда поместили Фирмену, – меж тем княгине пришлось прислониться к стенке, чтобы не упасть без сознания.

• Предыдущая
• 68/70
• Следующая