Выбери любимый жанр

Жаркие перегоны - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

Той ночью он плохо спал, ворочался в постели.

— Чего ты? — сонно спрашивала Зоя.

Он не ответил жене, затих до утра, забылся. А перед уходом на работу сказал:

— Знаешь, Зоя, наверно, придется нам еще с квартирой повременить.

— Что? Опять?! — У жены опустились руки.

— Да понимаешь...

— Ты что же — сам отказался?

— Понимаешь, Блинова у нас есть. У нее...

— Плевать мне на твою Блинову! — закричала Зоя. — Дурак!

— Малышка же у нее, а бабушка...

— А у нас кто? — Зоя ткнула пальцем в притихших детей. — Щенята, что ли?! Ой дурак, ой дура-а-ак, господи, — зажала она лицо ладонями, заплакала горько, зло...

И вот сегодня, почти год спустя, Бойчук твердо решил пойти к НОДу[1]. Пусть Исаев ищет выход, пусть теперь и о нем подумают. Надо вот выбрать момент, чтобы поездов на участке поменьше было, и сходить.

Привокзальный шум мешал работать, и Бойчук встал, закрыл окно. Постоял бездумно, глядя на приглохшую привокзальную жизнь, давая себе минутный отдых. С половины девятого утра он с головой окунулся в самую гущу движения на своем участке. Пришел на работу на полчаса раньше, стоял за спиной коллеги, Редькина, запоминал его график. У того почти все линии лежали в горизонтальной плоскости — поезда ночью стояли. Редькин — сероглазый, молодой, с лицом и руками, густо обсыпанными веснушками, — сидел на стуле развалясь, покуривал. Глянув на вошедшего Бойчука, с облегчением сказал:

— Наконец-то кончились мои мучения. Знаешь, Женя, лучше работать, чем так вот сидеть. Ну его к черту!

— Давно? — спросил Бойчук, подходя к столу и подавая Редькину руку.

— Да вот, с вечера почти, — Редькин показал глазами на график. — По Ключам обрыв контактного провода был. И всю ночь — представляешь! — всю ночь провозились. То опоры искали, то решали, на чем их везти... С семи утра шум в отделении, а виновников — нету. НОД на одиннадцать разбор назначил... А провод только на рассвете натянули. Поездов скопилось — ужас! Пассажирские я, правда, проталкивал понемногу, а грузовые... видишь? Куда я с ними?.. В общем, веселая тебе смена предстоит. Весь главный ход закупорен, успевай только поворачиваться.

Редькин засмеялся, блеснув ровными крепкими зубами.

— Должок тебе оставляю: четных поездов на шесть меньше принял, нечетных — на девять меньше сдал. Тут еще Сортировка держала, регулировочные задания выполняли.

— Действительно, веселая у меня будет смена...

Вскоре Бойчук, попрощавшись с Редькиным, сидел за столом. Разложены под руками цветные карандаши, нога привычно тронула педаль переговорного устройства. В памяти цифры: на участке восемнадцать грузовых в четном направлении плюс три пассажирских, в нечетном — семь грузовых и четыре пассажирских — все поезда в данный момент на перегонах. Скорых пока нет, надо воспользоваться, протолкнуть вот эти транзитные, порожняк. Пусть быстрее катит с отделения, освобождает место.

Бойчук чувствует кого-то за своей спиной, оборачивается — Исаев, начальник отделения, и вместе с ним Беляев, спортивного сложения молодой человек, дежурный по отделению. Некоторое время пришедшие молчат, изучают график. Исаев жарко дышит Бойчуку в затылок.

— Да-а, лихо ночью сработали, лихо! — говорит он хрипловато. — За два дня теперь не расплюхаемся.

— Да что вы, Федор Николаевич! Часов за пять-шесть растолкаем поезда! — Беляев убеждает горячо, с молодой верой в свои слова, но начальник отделения скептически поглядывает на него, кривит губы.

— Нет, я серьезно, Федор Николаевич! Только бы нам соседи не... — дежурный по отделению вышел вслед за Исаевым из кабинета, и Бойчук конца фразы не расслышал. Он вдруг вспомнил о своем решении, выскочил в коридор.

— Федор Николаевич!

Исаев остановился, обернулся. В лице — недовольство: что еще, дескать, за крики?

— Федор Николаевич, мне к вам зайти надо сегодня. Обязательно!

— Что случилось?

— Личный вопрос у меня.

— Для личных вопросов есть приемный день, ты же знаешь.

— Но у меня неотложный вопрос, я не могу больше ждать!

— Вот как?! — Исаев теперь не скрывал своего раздражения, сердитыми глазами смотрел на диспетчера. — У меня знаешь сколько неотложных вопросов, Евгений Алексеевич?! Почти шесть часов на отделении движения не было — шутка сказать! А ты... Не горит же!.. В другой раз, некогда!

Исаев с Беляевым, который все это время за спиной начальника отделения делал знаки Бойчуку — мол, не понимаешь, что ли, голова! — уходят, голоса их гаснут где-то в конце коридора.

— Диспетчер! Диспетчер! — настойчиво зовет из открытой двери селектор.

Бойчук, чертыхнувшись, снова занимает свое рабочее место; с ненужной и грубой силой жмет на педаль переговорного устройства.

— Ну? Я диспетчер! Слушаю.

— Здорово, Женя! Горохов. (А, это прикамский диспетчер.)

— Привет.

— Как жизнь?

— Лучше всех, но никто почему-то не завидует.

— Что так?

— ...

— Ясно, не с той ноги, наверное, встал... Ладно, Жень, выручи!

— Чем?

— Возьми у меня пяток четных. Скорый на подходе.

— Куда — в карман себе?

— Скажешь тоже!.. Совсем, что ли, некуда?

— Конечно! Час вот сижу, ломаю голову.

— Но ты все же посмотри, а?.. Я потом вызову тебя.

Динамик, отключаясь, щелкнул.

— Ты ему про Фому, а он тебе про Ерему! — в сердцах сказал Бойчук. — Им, значит, некуда, а ты вертись тут как хочешь. Из кожи лезь.

IV.

Поднимаясь по вытертым до блеска ступеням узкого перекидного моста, вытянувшегося над множеством станционных путей, Виталий Николаевич Бортников, первый секретарь Красногорского обкома партии, пожалуй, и сам еще не мог бы однозначно сказать себе — зачем именно приехал в это утро на Сортировку. Если бы кто-то задал ему такой вопрос, он, подумав, сказал бы, что хочет просто посмотреть работу железнодорожников вот так, непосредственно, не начиная со справок и цифр, приготовленных для него отделом промышленности и транспорта. И это в общем-то было бы правдой. Но, может быть, неполной, потому что работу предприятия все-таки лучше изучить сначала по справкам. Так обычно Бортников и делал. А нынче вот изменил своему правилу. Приехал сюда прямо из дома, предупредив по телефону помощника, что будет на месте часа через полтора.

Где-то на середине моста Бортников остановился, задумчиво глядя вниз на пыльные спины вагонов — захватил вид станции, множества ее путей, составов. Неподалеку скатывались с горба горки вагоны; по два, по три, как связанные, они, послушные чьей-то воле, разбегались по блестящему рельсовому вееру, долго потом катились самостоятельно, находя свой состав — формировались новые поезда. С легкой натугой гудел зеленый маневровый тепловоз, надвигая вагоны на горку, кому-то посвистывал машинист, высунувшись из кабины, а из глубины парка формирования время от времени доносились звонкие металлические удары — это сталкивались сцепами вагоны. На соседних путях двигались параллельно друг другу два грузовых поезда — вагоны поскрипывали, позвякивали металлом. Сверху хорошо были видны грузы: машины, ящики, металлоконструкции, бетонные перекрытия, трубы, разобранные щитовые дома, лес, уголь... Все это плыло и плыло перед глазами, заставляло поневоле сосредоточиваться на мыслях об огромном количестве грузов, о том, что с каждым годом их становится все больше и больше — объемы перевозок стремительно растут. Конечно, это не чья-то прихоть — возить из одного конца страны в другой тот же уголь, — но острая необходимость, нужда промышленности, всего хозяйства. Восточные районы бурно развиваются, осваивается Сибирь, нефтяные кладовые Тюменщины — топливо, бензин нужны всем. Перевозки, перевозки...

— Хватит думать, дядя, поехали! — позвал веселый голос, и Бортников оглянулся — молодой парень в железнодорожной фуражке, идущий по мосту, подмигнул ему. Наверное, у парня было хорошее настроение, и Бортников улыбнулся в ответ, но при этом все же подумал: «Плоховато ты, друг, ездить стал...»

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело