Жаркие перегоны - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 35

В приемной Уржумова Виктор Петрович Забелин ждал своей очереди. Был он третьим; женщина, записавшаяся на прием первой, уже ушла, сейчас в кабинет Уржумова вошел пенсионер — высокий старик в железнодорожном кителе с орденскими планками на груди.

Забелин встал, прошелся по приемной, стараясь унять нервное возбуждение. Предстоящий разговор с Уржумовым выбил его из нормальной колеи. Сможет ли он высказать начальнику дороги то, что хочет? Можно ведь и хорошую идею загубить на корню косноязычием... Как он, Забелин, завидует людям, у которых речь так и льется, так и журчит напористым и шустрым ручейком. А у него вот частенько какой-то барьер ощущался в голове между тем, что он понимал и хотел сказать, и тем, что говорил... Да нет, конечно же, не так уж он косноязычен, выразить мысль сможет, но суметь бы так повести разговор с Константином Андреевичем, чтобы он зажегся интересом, дал высказать все, что наболело... Появился в дверях старик; приблизившись к секретарше, со старомодной учтивостью поцеловал ей руку и чем-то очень довольный зашаркал из приемной. Секретарша кивнула Забелину — проходите, мол.

Уржумов, увидев входящего, встал из-за стола, пошел навстречу.

— Давай-ка, Виктор Петрович, вот здесь посидим, — слегка обняв Забелина за плечи, сказал он и повел его к маленькому треугольному столу в углу кабинета. Они сели в просторные чашеобразные кресла; Уржумов открыл минеральную воду, налил два тонких, с рисунком, стакана, пододвинул один из них Забелину. Тот, благодарно и торопливо кивнув, отпил глоток, потом быстрым, даже резким движением руки выхватил из кармана брюк платок, вытер губы.

— Я вот с каким предложением, Константин Андреевич...

— Ты все спешишь, Виктор Петрович: сразу быка за рога. Подожди о делах, успеем. Расскажи сначала, как живешь.

— Как живу? Как все, наверное, — стараясь скрыть волнение, Забелин зачем-то поправлял воротник рубашки, приглаживал аккуратно причесанные седые волосы. — Хожу на работу, выполняю ваши приказы и распоряжения начальника службы. Рационализацией, Константин Андреевич, занимаюсь... Дни только щелкают, годы — тоже.

— Да, это верно, — согласился Уржумов и как-то очень пристально оглядел Забелина. — Седые уж оба... А давно ли с книжками в техникум бегали?..

Уржумов покачал головой, в лице его жило сейчас грустное удивление. Да, действительно, ушли, ушли годы, отданные труду, железной дороге.

— Ладно, что ж теперь, — вздохнул он. — Слушаю, Виктор Петрович.

Забелин стал говорить; что-то у него не получалось на первых порах — слова текли обильно и быстро, но пока что ничего интересного в них Уржумов не нашел — обо всех этих трудностях и сложностях на магистрали он и сам помнил каждую минуту. Однако перебивать Забелина не стал — пускай человек выговорится. Давно ему, видно, хотелось такого разговора — вон как волнуется... Да, странно все же складываются человеческие судьбы: вместе вот учились, знания одни и те же получили. А жизнь сложилась по-разному. Он, Уржумов, — руководитель магистрали, крупный специалист. Забелин же — трудяга-инженер, каких десятки, сотни на дороге. Доволен ли он своей жизнью, своим положением? Мог ли бы приносить большую пользу — и как специалист, и как личность? Ведь что-то не дает ему покоя — пишет, тормошит, на прием вот пришел... Странные мысли. А почему странные? Забелин ведь однокашник, сколько уж лет рядом. Он, Уржумов, всегда помнил и знал: Забелин жив-здоров, работает. Сначала долгие годы в отделении дороги, потом здесь, в управлении. Время от времени интересовался, при встречах в коридоре спрашивал: как, мол, Виктор Петрович, живешь-можешь? И ответ был обычный: ничего, живу, спасибо. А потом стало доходить до уржумовского кабинета настораживающее: пишет, дескать, Забелин, сор из избы выносит. Уржумов читал, конечно, его статьи в газетах — честные, правдивые, но... Неприятно было: одно дело корреспондент напишет, случайный, так сказать, человек — у него работа такая. А свой, да еще со знанием дела... Что-то стало копиться в душе против Забелина — обида не обида... черт его знает что. Раздражение, наверное. Ну, если умный такой — приди, скажи! Подумаем вместе, разберемся. Зачем в газету-то сразу?! Или Бортникову вот накатал. Думай теперь, что отвечать. Хотя, впрочем, Виталий Николаевич на ответе не настаивал, мол, для сведения письмо. Но как теперь о нем не думать? Не забудешь ведь...

— ...Я вот все думаю, Константин Андреевич, — теперь уже отчетливо проникали в сознание Уржумова слова Забелина. — Пусть бы нам министерство побольше инициативы предоставляло.

Уржумов едва заметно усмехнулся: да, Виктор Петрович по-прежнему в своем амплуа. Но тут же пригасил невольную эту усмешку, подумал лишь: «Эх, Забелин, Забелин! Занимался бы каждый из нас своим делом, какая была бы польза!» Но мысль эта мелькнула скорей по инерции, и Уржумов одернул себя: ведь только что думал по-другому, хотел понять, что же за человек сидит перед ним. Ну да, конечно, хотел и хочет.

— Так ты говоришь, Виктор Петрович, инициативы бы побольше? — несколько запоздало проговорил Уржумов.

— Конечно! В движении, например. В решении внутридорожных вопросов... Возьмем, к примеру, финансовые показатели путейцев. От чего они зависят? От состояния пути? Дудки! От тонно-километровой работы. А правильно это? Стимула же у путейцев нет... Или локомотивные, вагонные депо возьмите. Был у них в свое время хозрасчет, сводили концы с концами, теперь же все деньги в кармане начальника отделения...

— Ну, это вопрос спорный, — возразил Уржумов. — Централизация финансовой власти на отделении, на мой взгляд, не такое уж плохое дело.

— Ладно, допустим, — кивнул Забелин. — А вот управление наше возьмите. Для чего оно? Мы ведь как передаточный механизм между министерством и отделениями. Счетно-передающая ступенька, не более. Все решается там, в министерстве. Зачем же мы с вами?

— Вот как! — Уржумов изумленно приподнял брови. — Ты, Виктор Петрович, уволить меня задумал, что ли? Так подождал бы пару лет, сам на пенсию уйду.

— Нет, я серьезно, — Забелин не принял веселого тона начальника дороги.

— И я серьезно. Как же министерство будет управлять такой махиной отделений — на огромной территории страны, с разными часовыми поясами?.. Да отделения тогда погрязнут в междоусобицах, всякие удельные князьки заведутся.

Забелин улыбнулся.

— Не заведутся. В министерстве надо организовать территориальные управления, которые будут вести оперативную работу, а считать цифры можно и нужно с помощью ЭВМ. Ни к чему держать такой огромный счетный аппарат.

— В любом случае идею эту мне не с руки поддерживать, — хмыкнул Уржумов. — Это с министром надо решать. Не в нашей с тобой компетенции.

— Ну, мыслить — в компетенции любого человека, а высказывать мысли — специалист просто обязан.

— Ну, допустим, допустим, — согласился Уржумов. Он поднялся, подошел к окну, раздвинул шторы. — А если ближе к нашим сегодняшним делам, Виктор Петрович?

— Пожалуйста. ППЖТ, например, предприятия промышленного железнодорожного транспорта. Почему они не в ведении нашего министерства?

— Ну, Виктор Петрович, — озадаченно протянул Уржумов. — Такую ты обузу на сеть взвалить хочешь. Ты знаешь, что подъездные пути промышленных предприятий по протяженности равны...

— Знаю, — живо отозвался Забелин. — Целое новое отделение на дороге. Ну и что? Когда один хозяин будет — разве это плохо? С предприятиями мы сейчас почему спорим? Потому, что хоть и делаем одно дело, государственное, а...

— Это же целая реформа в масштабе страны!.. Замах у тебя, Виктор Петрович! Ты вот лучше скажи, как нам на своей магистрали порядок навести? Не справляемся с вагонопотоком, знаешь ведь.

— Прежде всего южный обход Красногорского узла надо делать, Константин Андреевич. Это даст нам...

— Это, пожалуй, мысль! — одобрил Уржумов. — Обход узла — это... Так, слушаю тебя, Виктор Петрович.