Нож великого летчика - Биргер Алексей Борисович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/27
• Следующая

- А вон марка, посвященная нашей команде, - показал Бурят и пропел хрипатым голосом:

По тому, как Бурят старательно изображал хрипотцу, мы поняли, что это - песня Высоцкого. Но сами мы эту песню ещё не слышали и не знали - видно, песня была совсем новая, свежеиспеченная.

Альбом Седого был открыт на "кристмасах", как мы их называли - сериях рождественских марок, которые выпускаются в США и Англии. Санта-Клаусы, елки, увешанные подарками и игрушками, дети в ярких курточках, играющие в снежки или лепящие снеговика, синий зимний вечер - а на снегу лежит полоска золотистого света из освещенного окна, в котором виднеется силуэт елки... Отличная английская марка: окруженная зрителями телега с лошадью, а на телеге актеры в средневековых нарядах разыгрывают рождественское представление.

И все это было так здорово, так заманчиво - будто отворенные окошки в прекрасный неведомый мир - что сердце начинало ныть от внезапно сильной жажды путешествий, от жгучего желания увидеть все это воочию.

- Класс! - сказал Юрка.

- Да это так, современное, - возразил Седой. - Вот по-настоящему ценные и хорошие марки.

Он перелистнул несколько листов кляссера и показал нам совсем другие марки - марки, от которых веяло ароматом старины, и этот аромат обладал даже большим обаянием, чем аромат дальних стран, который мы только что вдохнули, и от которого у нас закружились головы, таким убойным оказался этот единственный вдох.

- Вот, - стал показывать Седой (при всей своей внешней невозмутимости он, видимо, очень гордился своей коллекцией, раз хвастался ей даже нам соплякам, по его понятиям), - марки вольного города Данцига. Польского города Гданьска, теперь, но между двумя войнами он был вольным городом, и назывался Данцигом, и выпускал собственные марки. Я собрал почти все, лишь трех не хватает для полного комплекта. А вот марки Веймарской республики так называлась Германия, пока к власти не пришел Гитлер, а тогда она стала называться Третий Рейх. Вот марки Тувы - сейчас это часть СССР, а довольно долго Тува была независимой республикой и тоже выпускала собственные марки. А вот эта французская марка - очень ценная из-за спецгашения, которое на ней стоит. Видите? Тут, внизу, написано, что она выпущена в Алжире - ну, Алжир ведь тогда принадлежал Франции - а вот это клеймо с изображением самолета, такого старинного и смешного, означает, что письмо, на конверт которого была наклеена эта марка, перевозили авиапочтой, одним из первых почтовых рейсов, когда авиапочта ещё только-только начиналась, и такое клеймо, тем более, на марке двадцать восьмого года - это жуткая редкость! И авиапочта была тогда не такой, как сейчас. Это сейчас авиалайнеры перемахивают через пустыню Сахара, почти её и не заметив, а в те времена, чтобы через Сахару долететь из Алжира во Францию или наоборот, надо было быть настоящим асом, просто героем! Сколько пилотов почтовых рейсов терпели аварии в этой пустыне и погибали, если им не удавалось заново завести самолет и взлететь... Эй, пацаны, что с вами?

Мы глядели друг на друга, отвесив рты. Одна и та же мысль пришла нам в голову: "французский летчик... авария в пустыне..." Конечно, он был пилотом первых в мире почтовых рейсов - и аварию потерпел не в какой-нибудь там пустыне, а именно в Сахаре! Теперь мы знаем, где и как нужно искать сведения о нем!

- Да ничего! - поспешно сказал Юрка. - Марка обалденная! Мы и представить не могли, что авиапочта существует так давно!

Седой быстро взглянул на нас с особенным вниманием, но ничего не сказал.

- Ну, мы пойдем, - сказал Димка, - а то у нас времени в обрез!

- Идите, идите, - отозвался Бурят, и они с Седым вернулись к своим маркам.

А мы со всех ног помчались к Димке.

- Вот это да! - выдохнул я на бегу. - Ну и история! Подсказка прямо в руки!

- Я вспомнил, что мне напомнила эта авария! - пропыхтел Юрка. - Но...

- Но - что? - в один голос спросили мы с Димкой, сбавляя ход, потому что как раз достигли дыры в заборе.

Юрка, самый юркий из всех нас (невольный каламбур получается, но Богатиков таким и был), первым проскользнул в дыру, подождал, пока мы проберемся, и ответил:

- Но этого просто быть не может! А если это так, то вы упадете! То есть, мы все упадем!

Мы прошли ко входу в Димкину квартиру, мимо окон его соседей. У них, как всегда, окно кухни не было занавешено, и мы увидели в окне Димкину соседку - нам она казалась очень старой, хотя ей было, наверно, не больше сорока пяти лет, просто вся она была выцветшая какая-то и вечно, зимой и летом, ходила в толстых шерстяных чулках, которые скручивались и обвисали на её ногах многочисленными складками - и её мужа, шофера грузового такси. Он сидел за столом и хлебал суп, уставясь в тарелку невидящими глазами, так всегда бывало, когда он возвращался домой навеселе и ел, как будто не чувствуя вкуса еды. А может, он специально от всего отключался, чтобы не слышать - или делать вид, что не слышит - брюзжания и попреков жены. Не знаю. Эта сценка постоянно разыгрывалась перед нашими глазами, и, вообще, это была одна из тех семей, жизнь которых мы могли смотреть как бесконечный спектакль, состоящий из сценок вроде бы похожих и повторяющихся, но всякий раз с новыми вариациями, безумно нам интересными. Или как кино в тысячу серий, вроде нынешних "мыльных опер", где, вроде бы, ничего не происходит, но внутреннее напряжение чувствуешь постоянно и оно захватывает похлеще любых погонь. Приблизительно так я мог бы объяснить это - во всяком случае, так я понимаю сейчас то, что мы испытывали тогда.

Мы прошли по длинному темному коридору в Димкину "лабораторию". Его родители смотрели телевизор.

- Сын, это ты? - крикнул его отец из соседней комнаты, не вставая с кресла и не поворачивая головы.

- Да, - ответил Димка. - С друзьями. Мы ненадолго.

Он провел нас к себе, включил свет и указал на полки с книгами.

- Вон в том углу, на третьей полке сверху - все по истории авиации.

- А книг, написанных самими летчиками, у тебя нет? - поинтересовался Юрка.

- Как же нет, есть. Вот! - и Димка, сняв с полки, протянул Юрке книгу Водопьянова.

Юрка покачал головой.

- Нет, это не то. Я имею в виду такие книги, где не обязательно рассказывается только про самолеты и про профессиональные дела. А про жизнь вообще, понимаешь? Иногда и выдуманные истории рассказываются.

- Послушай, да куда ты клонишь? - не выдержал я. - Если у тебя есть догадки, то выкладывай!

- И не томи нас до одури, как бычков в томате! - поддержал меня Димка.

Юрка сдался. Было видно, что, с одной стороны, ему хочется ещё раз проверить свою догадку, чтобы убедиться в её правильности и не попасть впросак, а с другой стороны - мысль, пришедшая на ум, его прямо распирает, и он лопнет, если ей не поделится.

- Ну, хорошо, - сказал он. - Неужели вы сами не помните, какой летчик потерпел аварию в пустыне Сахара?

- Понятия не имею, - сказал Димка.

- Да имеешь ты понятие! Просто... Просто все забывают, что эта книга написана настоящим летчиком, и что аварию он потерпел на самом деле! Все считают эту книгу сказкой - хотя, на самом деле, это не совсем сказка! Ну? Неужели и после этих подсказок до вас не доперло?

Мы с Димкой переглянулись. Мы понимали, что Юрка говорит о чем-то очень простом, известном всем нам - но представить не могли, что же это такое.

- Вот олухи! - возмутился Юрка. - Как второе прозвище нашего Седого?

- Принц, - неуверенно проговорил Димка. - А что?

- Вот! Именно! Думайте!

• Предыдущая
• 8/27
• Следующая