Святая тайна - Бирнс Майкл - Страница 26

В ночь похищения, когда он лично побывал на месте преступления вместе со своими детективами, ему особенно запомнилось изображение, увиденное там, на стене: высеченный из камня дельфин обвивает трезубец. Такой странный символ не сразу забудешь. Однако на оттиске Бартона дельфин отсутствовал. Вместо него на камне виднелась глубокая борозда. Если это сделали не похитители, тогда кто?

– Так каким, по-вашему, был их мотив?

– Четкого вывода у меня пока нет, – вздохнул Бартон. – Похоже, ими руководил тот, кто в точности знал, что лежит в оссуарии.

– Мотив-шмотив… Да кому нужен ящик с костями?! – перебил Телексен, даже не пытаясь скрыть свое презрение.

Запустив руку в нагрудный карман пиджака, он вынул пачку «Тайм лайт», вытряхнул оттуда сигарету и, не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, щелкнул серебряной зажигалкой «Зиппо».

– Трудно сказать… – ответил Бартон. – Для этого надо узнать, что находилось внутри.

Последовало долгое-долгое молчание. Офицеры переглянулись.

– Версии есть? – медленно и отчетливо выговорил Телексен.

Держа сигарету в пальцах искалеченной руки, он глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри.

– Пока нет.

Тополь держался более уравновешенно.

– А есть ли вероятность того, что это был вовсе не погребальный ковчег? Могло ли в усыпальнице находиться что-либо еще?

– Исключено, – уверенно сказал Бартон. – Согласно обычаям, в криптах не оставляли никаких ценностей. Это не Древний Египет, генерал.

– Удалось ли вам обнаружить какую-нибудь улику, позволяющую нам выйти на след злоумышленников? Есть ли в деле палестинский след? – не унимался Телексен.

Казалось, они не способны понять, что в отличие от многих коренных израильтян Бартон в своих суждениях не руководствуется религиозной или политической лояльностью.

– На данный момент ничего конкретного.

– Можно как-нибудь отследить исчезнувший оссуарий? – Телексен терял терпение.

– Наверное, можно. – Бартон спокойно разглядывал обоих, хотя агрессивное поведение и сигаретный дым постепенно истощали его терпение. – Я буду тщательно контролировать рынки древних артефактов. Больше всего шансов, что он вынырнет именно там. – Он запустил руку в портфель за вторым листком бумаги и по столу подтолкнул его к Тополю. – Вот эскиз, как примерно должен выглядеть оссуарий, вместе с его размерами и приблизительным весом. Предлагаю вам распространить это среди своих людей, особенно на блокпостах. А вот рисунки других оссуариев, найденных в крипте.

Тополь взял рисунки.

– Мне кажется, вы упускаете одну очень важную вещь, – поспешил добавить Бартон тихим голосом.

Оба офицера вскинули головы.

– Усыпальница под Храмовой горой подкрепит убежденность сионистов в том, что над ней прежде стоял иудейский храм. Вероятно, вам следовало бы поделиться этой информацией с премьер-министром.

В данном случае Бартон пытался сыграть на желании каждого израильского еврея – как ортодокса, так и безразличного к вере – ухватиться за надежду, что в один прекрасный день миру явят неопровержимую археологическую находку, подтверждающую исключительное право иудеев на Храмовую гору.

Телексен беспокойно заерзал, металлические ножки его стула царапнули пол.

– Так что не удивляйтесь, если расследование этого дела приведет к намного большим открытиям, – добавил Бартон.

– Что-нибудь еще? – осведомился Тополь.

Археолог подумал о найденном им свитке, лежащем сейчас внутри цилиндра в кармане его брюк.

– На данном этапе это все.

– Едва ли стоит напоминать вам, что поставлено на карту, – сурово сказал Телексен. – Мы балансируем на краю крайне неприятной конфронтации с Хамасом и палестинской администрацией. Множество людей с их стороны готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы обвинить нас в теракте против ислама.

– Я приложу все усилия, чтобы найти оссуарий, – сказал Бартон.

Телексен сделал последнюю затяжку и сжег сигарету до фильтра.

– Найдете ковчег – сразу же сообщите нам обоим. Вы получите полный доступ ко всем необходимым ресурсам. – Он бросил окурок на пол и раздавил правой ногой. – И на будущее: к следующей нашей встрече я бы хотел получить нечто большее, чем лекцию по археологии.

Оба офицера поднялись и вышли в галерею.

Звонком дав сигнал Рейчел о том, что гости покинули здание, Бартон быстро закрыл дверь и, волнуясь, вытащил цилиндр. Сняв колпачок, он постучал по цилиндру, чтобы свиток выпал на освобожденную поверхность столешницы. Из ящиков соседнего стеллажа он достал пару латексных перчаток и пластиковый пакет с застежкой. Потом сел за стол, опустил пониже штангу настольной лампы и натянул перчатки.

Осторожно развернув свиток, археолог уложил его текстом вверх на пластиковом пакете и так же осторожно разгладил пальцами. Буквы были аккуратными и крупными, и лупа Бартону не понадобилась. Однако ему сразу же пришлось убедиться, что без переводчика не обойтись, поскольку в греческом он был не слишком силен.

А насколько ему известно, в Иерусалиме жил только один человек, которого он считал экспертом.

Шарлотта Хеннеси все еще не могла прийти в себя от мысли, что многочисленные травмы, обнаруженные на останках мужчины тридцати лет, обладавшего при жизни отменным здоровьем, были следствием распятия.

Сейчас они с Берсеи намеревались отыскать новые факты, подтверждающие идентификацию субъекта и устанавливающие дату его смерти. Кости необходимо подвергнуть радиоуглеродному анализу, да и сам оссуарий подлежит более тщательному исследованию.

Стоя перед ковчегом, ученые осматривали его известняковый корпус.

– Я обнаружил кое-какую информацию о похожем оссуарии, найденном в Израиле в две тысячи втором году, – сообщил Берсеи. – Из надписей на нем сначала сделали вывод, что там содержались останки Иакова, брата Иисуса. Хотя в подлинности оссуария сомнений не возникло, письмена на нем сочли фальсификацией. Хотелось бы просмотреть результаты экспертизы того оссуария, тогда бы я ясно представлял, что нам следует искать тут.

– Почему они решили, что надписи фальшивые? В чем отличие фальшивки от подлинника?

– Иногда это «прыжок веры»,^[26] – ответил Берсеи. – Но как правило, легитимность надписей определяется сохранностью поверхностных наслоений.

– Вы об этом? – Шарлотта указала на тонкий слой тусклого зеленовато-серого налета, равномерно покрывавшего всю поверхность камня.

– Да, смахивает на окисление меди, на патину на металлах. А на камне такой вот след со временем оставляют сырость, седиментация и атмосферные осадки.

– А органическая структура этого налета, или патины, может указать на характер окружающей среды, в которой был найден оссуарий?

– Именно так. – Берсеи нацепил очки для чтения и вгляделся в страничку записей в своем блокноте. – Вчера вечером я просмотрел кое-какие исследования об оссуариях: похоже, их начали использовать, главным образом в Иерусалиме, в первом веке до нашей эры, и длилось это недолго, всего лет сто или двести. – Он поглядел на Шарлотту. – И все же полагаю, что известняк для нашего оссуария, как и для оссуария Иакова, был добыт примерно в одно и то же время в каменоломнях Израиля.

– Ну да, и в этом случае минеральный состав патины должен соответствовать геологическим элементам в этом регионе, – продолжила Шарлотта. – Погодите, Джованни. Тогда выходит, этому оссуарию около двух тысяч лет, правильно?

– Правильно. И судя по тому, что в тот же период часто распинали людей, мы на верном пути.

– Значит, если надписи на камне сфальсифицировать, патина нарушится? – Хеннеси пригляделась к зеленоватому налету на стенках ковчега.

– Вы опять угадали! – Берсеи улыбнулся.

– А есть способ как-то определить возраст камня?

– Способ есть, да толку мало.

– Почему?

– Нам в принципе не важно, когда сформировался этот известняк. Самому камню, может, уже миллион лет. Куда интереснее знать, когда его добыли в каменоломне. Поверхностный налет и надписи – лучшие критерии оценки возраста оссуария.