Любовные послания герцога - Бойл Элизабет - Страница 56

• Предыдущая
• 56/69
• Следующая

– Гм-м… У меня был неожиданный посетитель. – Он взглянул на Джамиллу, и его взгляд скользнул от ее сильно накрашенных глаз к ложбинке между грудями, оказавшейся как раз на уровне его носа. – И когда они… я хотел сказать, когда принцесса обратилась к моему чувству чести…

«Что за чушь он несет?» – подумала Фелисити, пытаясь сообразить, кто бы мог воспользоваться своим могуществом и влиянием, чтобы заставить поверенного разблокировать их деньги. Она поднялась с места и подошла к окну, увидев, как к дому подъезжают телеги, груженные мебелью, коврами и коробками. Если добавить прибывших утром слуг и провизию, которую начали доставлять еще на рассвете, то всему этому напрашивалось единственное объяснение.

Человеком, который мог сотворить такое чудо, был Холлиндрейк!

Но как мог герцог узнать об их финансовых проблемах?

– …а потом принцесса поведала мне об ужасных условиях, в которых вам приходится жить, и я, имея ее гарантию в виде имения вашего отца на случай перерасхода средств…

– О, Джамилла, ты сделала это для нас? – воскликнула Талли, бросаясь к бывшей нянюшке и обнимая ее, как дорогую близкую родственницу.

– Да, дорогие. Все это моих рук дело, – сказала эта леди, улыбаясь мистеру Эллиоту, как старому другу.

Фелисити закусила губу. Очевидно, Джамилла понятия не имела о том, что означает «гарантия в виде имения вашего отца». Потому что, знай она, что это такое, она не стремилась бы с такой готовностью пользоваться кредитом.

Поскольку Пиппин, Талли и Фелисити не относились к числу тех людей, которые смотрят дареному коню в зубы, они немедленно приступили к работе, заказывая платья и до позднего вечера делая покупки.

Каково же было их удивление, когда они неожиданно столкнулись с Тэтчером. Талли и Пиппин благоразумно ретировались, оставив сестру наедине с ним.

– Как ни странно, но мы получили деньги, – сообщила Фелисити после взаимных приветствий. – По словам мистера Эллиота, это произошло благодаря Джамилле.

Тэтчер скрестил на груди руки и внимательно посмотрел на Фелисити:

– Вы ему не верите?

– Я верю тому, что у нас есть деньги, но тому, что мы получили их благодаря Джамилле… Такому вздору может поверить разве что круглый дурак. – Она чуть помедлила и решила проверить свою теорию. – Талли и Пиппин думают, что это сделали вы.

Он взглянул на ее сестру и кузину, потом снова перевел взгляд на нее.

– А вы не считаете меня способным на такой поступок?

– Зачем бы вам делать это? Теперь я смогу бывать в обществе и встретиться с…

– И встретиться со своим герцогом, как положено герцогине, которой вы когда-нибудь станете, – сказал он, придвигаясь ближе, чтобы взять ее за руку. Она заменила свои красные шерстяные варежки красивыми кожаными перчатками, но, по правде говоря, простые варежки, связанные тетушкой Минти, были значительно теплее, чем элегантные перчатки, которые были на ней сейчас, так же как мозолистые широкие руки Тэтчера были теплее и мужественнее, чем руки изнеженные, не знающие физического труда. Нет уж, избалованным светским щеголем его не назовешь.

– Вы уверены, что это был не я? – Он придвинулся к ней еще ближе, так что его тепло стало согревать ее.

Она покачала головой:

– Как бы вы смогли это сделать? Да и зачем?

– Но это был я, Фелисити, – прошептал он ей на ухо. – Я могу дать тебе все, что пожелаешь, все, чего ты заслуживаешь.

Ее желания? Да уж, он помог ей узнать, чего она желает. И это были не только его поцелуи или те несколько мгновений за шторой, от которых дух захватывало, а и другие вещи, которые она любила, такие как радость, которую доставляет катание на коньках зимой, или удовольствие от чашечки горячего кофе по-турецки. И умение наслаждаться тем, что она почерпнула, путешествуя по разным странам, даже если это шло вразрез с правилами, принятыми в обществе.

– Поедем со мной, Герцогиня, – позвал он. – Поедем сию же минуту. Выходи за меня замуж.

Фелисити вырвалась из его объятий.

– Что-о?! – воскликнула она.

– Ты меня слышала. Выходи за меня замуж. Сегодня же. Я знаю священника, который сможет раздобыть для нас специальное разрешение. Мы могли бы обвенчаться сегодня же вечером, а завтра нас бы здесь уже не было. – Он снова шагнул к ней и обнял. – Ни один мужчина не сможет понимать тебя, как я. И любить тебя, как, я. Разве кто-нибудь смог бы заставить тебя почувствовать такое… – И он, не дожидаясь ее ответа, поцеловал ее. Он поцеловал ее нежно, страстно, заставляя сдаться ему безоговорочно…

В этом поцелуе, кажется, сосредоточилось все, чего она желала.

– Выходи за меня, Фелисити. У меня есть деньги. Достаточно для того, чтобы мы смогли на них прожить. Мы будем жить по своим правилам и поступать так, как захотим. Мы будем каждую зиму кататься на коньках и каждое утро пить твой противный кофе…

– Я думала, что тебе понравился кофе.

Он скорчил кислую мину:

– Ужасный напиток, однако ради тебя, если потребуется, я готов пить его ежедневно. Но сначала выйди за меня замуж.

Она покачала головой:

– Ты знаешь, что я не могу. Я…

– Не отвечай мне сейчас, подожди до завтрашнего вечера.

– Ответ будет таким же, как сейчас. Я не могу…

Приложив палец к ее губам, он остановил ее.

– Не говори пока ничего. Я очень надеюсь завтра вечером изменить твое мнение.

Он уже менял его, стоя так близко от нее. Она хотела сказать ему об этом, но боялась. Он стоял так близко и был такой высокий и, как всегда, выходил за рамки приличия.

Любой джентльмен прислушался бы к ее словам, но только не Тэтчер. Для этого он был слишком дерзок, и манеры его оставляли желать лучшего…

– Значит, до завтра, – сказал он и наклонился, как будто собирался поцеловать ее.

Нет, так дело не пойдет. Это погубит все ее планы. Фелисити торопливо подалась назад.

– Не надо приходить, потому что я буду на балу у Сетчфилда. Право же, Тэтчер, как тебе в голову приходит такое…

– Ничего невозможного нет. Я предполагаю тоже присутствовать на балу у Сетчфилда, хотя бы для того, чтобы быть с тобой. Ох, чуть не забыл! Ведь я за этим и пришел, – сказал он, доставая из-за пазухи единственный цветок апельсинового дерева. – Я принес это в знак примирения.

Любуясь экзотическим ароматом и красотой цветка, она чуть было не пропустила мимо ушей то, что он сказал. Но вовремя вернулась к реальности.

Он предполагает явиться на бал?

– Ты не сможешь пойти на костюмированный бал к герцогу, – сказала она. – Тебя не приглашали.

– Ради тебя я найду возможность там появиться.

От его обещания у нее задрожали колени. Но догадывается ли он, на какое унижение себя обрекает? И какой может разразиться скандал? А хуже всего то, что ей придется отказать ему.

– Я не хочу, чтобы ты там был. Ты будешь там изгоем. – Потом она попыталась применить другую тактику. – Я не буду с тобой разговаривать, так что не смей приходить туда.

Он рассмеялся и, чуть наклонившись, прошептал ей на ухо:

– Будешь, потому что я приготовил для тебя сюрприз.

Сюрприз? Фелисити открыла было рот, чтобы спросить, какой именно, но потом решительно сжала губы. Ей безразлично, что он придумал. Не нужны ей никакие сюрпризы!

– Я не хочу никаких сюрпризов, – заявила она, хотя сердце у нее учащенно билось и кружилась голова. Если она будет продолжать стоять здесь и слушать его, то начнет колебаться, словно какая-то романтически настроенная школьница. – Я все равно откажу тебе, попомни мои слова. – Злясь на себя, потому что от его обещания по ее телу прокатилась волна желания, Фелисити повернулась на каблуках и, промчавшись мимо Пиппин и Талли, направилась к дому, где могла приказать Роллингзу зарядить свой пистолет и запереть покрепче все двери. Где она могла быть безупречной леди и жить такой жизнью, какую для себя планировала. С безупречным благородным джентльменом.

Однако когда она, прежде чем завернуть за угол Брук-стрит, оглянулась через плечо, он стоял в последних лучах заходящего солнца, такой высокий, гордый, и выглядел почти благородно. При виде его у нее защемило сердце. Потому что пусть он не был герцогом или даже купцом, посвященным в рыцари, он был самым подходящим для нее мужчиной, как он утверждал с присущей ему самоуверенностью.

• Предыдущая
• 56/69
• Следующая