Потайной ход - Кайл Дункан - Страница 18

• Предыдущая
• 18/50
• Следующая

— Почему я вру?

— Я не знаю почему, — распалился я. — Но знаю, что вы врете, наверняка. Примерно три года назад Питеркин смотался к своим друзьям и семье. В Черногорию, как он говорил. В то время все думали, что он из Югославии. Я тоже. Но он не из Югославии, не из Черногории, разве не так? Он такой же русский, как Ленин. И когда он якобы улетел в Европу, он пожаловал сюда, скорее всего в этот дом — к вам.

Павел снова прищурился, из-под полуприкрытых век ярко поблескивали глаза.

— Он притащил вам этот лист, не правда ли? И попросил держать его у себя, пока к вам не явится человек, у которого будет такой же. Поэтому лист покоится рядом с вашей дверью. Ведь тут ничего особенного нет. Он ни для кого, включая Сергея, ничего не значит. Но он кое-что значит для меня, потому что именно я нашел точно такой же на дне моря, на метровой глубине под водой, в районе островов Аброльос, за двадцать тысяч километров отсюда. Он когда-нибудь упоминал Аброльос?

Его крохотная головка дернулась, но ответа не последовало. Я подождал немного и сказал:

— Речь идет о доверии, Павел. Если мы оба решимся говорить друг другу правду...

— Подождите, — остановил меня Павел и встал. — Подождите здесь!

Он скрылся, плотно закрыв за собой двери. Я слышал, как где-то открывались и закрывались другие двери, и наконец Павел вернулся и объявил:

— Завтра снова поговорим.

— Хорошо.

— Так лучше, — сказал он. — Вы отдохнете, я подумаю. Отправляйтесь спать.

Откровенно говоря, я был не против. Перелет, затянувшаяся гонка и пуля в спине доконали меня, и мой запас прочности иссяк.

— Где вы остановились? — спросил Павел.

— В отеле «Виктория».

Он стоял возле буфета, держа небольшую стопку книг.

— Я подброшу, — решил он. — Потом мне надо в библиотеку.

— Я доберусь сам. Могу по телефону вызвать такси.

Он настаивал. Не расставаясь со своими книгами, вывел меня через заднюю дверь дома. Перед нами был маленький садик, в конце которого виднелся деревянный гараж. Где-то невдалеке раздавался стук теннисных мячей. Павел прислушался.

— Все время теннис. Счастливое место.

— Вы любите теннис?

Он покачал головой.

— Для Павла — только футбол. Но Павлу нравится, когда люди счастливы. А часто он видит совсем другое.

Я лениво соображал, где тут могла уместиться машина, потому что места для нее было явно маловато. Павел открыл дверь маленького гаража из кедровых досок, и мой взгляд упал на громоздкий старый мотоцикл, на котором мог кататься кто угодно, только не эльф. Павел гордо воззрился на меня.

— "Ариэль-сквер-четыре". Первый мотоцикл у Павла. Единственный мотоцикл у Павла.

Это был настоящий монстр, с четырехцилиндровым двигателем. Павел подобно экскурсоводу в картинной галерее рассказал обо всех достоинствах своей машины. Мотоциклу уже стукнуло лет тридцать, но он сверкал, как новенький, будто его собрали лишь на прошлой неделе. Павел уложил библиотечные книги в одну их больших черных корзин, находящихся на багажнике, и добавил:

— Ездит быстро.

— Не сомневаюсь. Павел, а что такое «CH.AD.11»?

Он не ответил, его мысли были заняты мотоциклом.

— Быстро довезет. А это читали? — Он протянул мне одну из книг.

Я взглянул на заголовок.

— Нет.

— Археология. — Ему ничего не стоило произнести это слово, как, впрочем, и любое другое, но связать их вместе было выше его сил. — Интересная очень. Может быть, завтра поговорим обо всем.

Он положил эту книгу вместе с остальными, потом передал мне шлем и легко взобрался на сиденье. У этой допотопной громадины и в помине не было такой ерунды, как стартер. Мотоцикл можно было стронуть с места только при помощи какого-то допотопного устройства. Павел нажал на педаль — ни с места. Он подмигнул мне и сказал:

— Сейчас.

Нажал еще раз. Машина взревела, возвещая о том, что жива и готова тронуться в путь.

Мы с ревом выехали на дорогу, повернули вправо и понеслись по такому крутому спуску, каких я и не припомню. Еще свежи были воспоминания о забеге, когда я, петляя, летел вниз с горы по щебню. Конечно, надо было проявить настойчивость и заказать такси, но теперь было поздно. Одно могу сказать: Павел умел водить машину.

Не отрицаю, пока мы ехали, мне было не по себе: ноги Павла едва касались земли, а его мотоцикл всей своей громадой нависал над небольшими автомобильчиками, которые ускользали в сторону прямо у меня из-под колен.

— За нами никого нет, — прокричал он мне через плечо, когда, проехав около километра, мы мягко остановились у светофора. — Кто может угнаться за нами?

Он радостно рассмеялся и нажал на педаль, как только загорелся желтый, а потом зеленый свет. За несколько минут мы одолели не один километр, плавно обгоняя множество машин. Я сошел у своего отеля в довольно приподнятом настроении, хотя меня и пошатывало.

— До завтра! — прокричал Павел на прощанье. — В десять часов у меня.

— Хорошо, — ответил я.

— И никакой выпивки сегодня. Вам нехорошо. — Он поднял руку в мотоциклетной перчатке и с ревом унесся.

Я поднялся по лестнице, прошел через турникет, а в ушах все еще звучали слова, брошенные им напоследок. В фойе мой взгляд упал на вывеску «Американский бар». Взяв ключ от своей комнаты, я подумал, что выпивка сейчас как нельзя кстати. Я вошел, заказал сухого мартини, выпил его в три глотка и уж потом вызвал лифт.

Отель «Виктория» был одним из тех старых отелей, в которых ванны встроены позже, за счет жилой комнаты. Новая стена закрывала часть номера, так что вы, стоя у входной двери, изголовья кровати увидеть не могли. Я вошел в комнату, включил свет, а они уже сидели именно там, где их нельзя было сразу увидеть, — у изголовья. Она держала в руках пистолет. Мужчина произнес:

— Скажи-ка мне, Мак, ты человек или горный козел?

Я предложил им убраться и не возвращаться больше сюда. Мужчина хохотнул, а женщина молчала. Он был ниже среднего роста, с широкой грудью, с морщинистым лбом, в очках. Ни дать ни взять Киссинджер, только без проблеска интеллекта в глазах и без привычного скрипучего голоса.

— Хорошо, тогда уйду я, — сказал я и повернулся к двери.

— На таком расстоянии мы не промахнемся, — заметила женщина. — А вот эта трубка называется глушитель.

Это меня как-то не слишком испугало. Наверное, после езды на мотоцикле Павла мне уже ничего не было страшно. И я сказал:

— Какую цену предлагают американцы? Похоже, вы будете первыми покупателями на аукционе. Разве не так?

— Не умничай, сынок, — отрезала она.

Они сидели и глазели на меня. А я стоял и глазел на них. Потом предложил:

— Вы не считаете, что вам лучше бы все мне рассказать?

— О чем рассказать?

— О том, о чем вы молчите.

— Перестань строить из себя умника.

— Бога ради! Что тут происходит? — воскликнул я. — Мы что, репетируем роли для гангстерского фильма? Вы входите, точнее, врываетесь в мою комнату, угрожаете мне, разговариваете, словно герои Кэгни и Джорджа Рафта. Сегодня вы не просто стреляли в меня. Вы не промахнулись. При первом удобном случае я вызову полицию.

— О Боже! — воскликнула женщина. — Как же ты нас напугал!

— Хорошо. Если не боитесь полиции, позвоню Сергею.

Они переглянулись, встали и велели мне сесть. Вся эта сцена показалась мне почти комедийной. Я молча сел. Мужчина сказал:

— Парень, ты не понимаешь?

И тут я принялся хохотать. Без сомнения, это была настоящая истерика.

Он ударил меня — тыльной стороной руки, как в кино. И сделал это не дрогнув. Я почувствовал резкую боль и сразу успокоился, взглянул на него осмысленно.

Он удовлетворенно кивнул и сказал:

— Да, мы американцы. Сейчас я задам вопрос, который ясно осветит все позиции, наши и ваши. Ты когда-нибудь слышал об американских агентах, выдворенных из Великобритании или из той же Австралии за превышение своих полномочий?

• Предыдущая
• 18/50
• Следующая