Лесная обитель - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 11

– А какая нам разница? – заметила Дида. Ее губы изогнулись в какой-то странной, недоброй улыбке. – Всем известно, что она повторяет только то, что говорят ей жрецы.

– Твоему отцу небезразлично ее мнение, – угрюмо произнес Синрик.

– Да, это верно, – согласилась Дида, – и, как я понимаю, тебе тоже.

Сенара повернулась к девушке.

– Скажи, что ты увидела в воде, Дида, – пронзительным голоском потребовала она.

– Меня, – ответил девочке Синрик, – надеюсь, что меня.

– Значит, ты по-настоящему станешь нашим братом, – улыбнулась ему Сенара.

– А зачем же, по-твоему, я хочу жениться на ней? – Синрик усмехнулся. – Однако нам предстоит еще поговорить с твоим отцом.

– Думаешь, он станет возражать? – вдруг забеспокоилась Дида, и у Гая мелькнула мысль, что быть дочерью архидруида, возможно, еще сложнее, чем иметь отца, занимающего пост префекта. – Если бы он выбрал для меня другое предназначение, он наверняка уже сказал бы мне об этом!

– А ты за кого пойдешь замуж, Эйлан? – поинтересовалась Сенара.

Гай, затаив дыхание, резко подался вперед.

– Я не думала об этом, – ответила Эйлан, краснея. – Иногда мне кажется, что я слышу зов Великой Богини. Возможно, я стану служительницей Оракула и буду жить в Лесной обители.

– Вот и живи там, а я не хочу, – сказала Дида. – Охотно уступлю тебе такую долю.

– Ух! – Сенара покачала головой. – Неужели ты и вправду хочешь прожить всю жизнь одна?

– Такая участь достойна сожаления, – заметил Гай. – Неужели нет мужчины, с которым ты хотела бы разделить свою судьбу?

Эйлан подняла на него глаза и, помолчав немного, медленно проговорила:

– Такого, за кого мои родители согласились бы выдать меня, нет. А жизнь в Лесной обители имеет свои достоинства. Священнослужительницы познают там мудрость жизни и искусство врачевания.

«Так вот оно что, – думал Гай. – Значит, она хочет стать жрицей-целительницей». Жаль было бы отдавать богам такую красоту. Эйлан ни в чем не соответствовала его представлениям о девушках-британках. Он думал, что все они такие, как дочь Клотина. Время от времени отец заговаривал с ним о женитьбе, предлагая ему в невесты дочь своего давнего друга, который был важным чиновником в Лондинии, но саму девушку Гай ни разу не видел.

А сейчас он подумал, что, возможно, ему лучше жениться на такой девушке, как Эйлан. В конце концов его мать тоже была британкой. Гай, не отрываясь, долго смотрел на Эйлан. Она смутилась.

– У меня что, лицо испачкано? – спросила она. – Пора собирать цветы для праздника. – Эйлан резко вскочила с травы и направилась на середину луга, который был щедро усыпан голубыми, лиловыми и желтыми цветами. – Нет, колокольчики не рви, – наказала она Сенаре, которая последовала за ней. – Они быстро вянут.

Тогда покажи мне, какие нужно рвать, – требовательно заявила девочка. – Мне нравятся эти лиловые орхидеи. В прошлом году я видела их на жрицах.

– Мне кажется, у них очень жесткие стебли и их трудно будет сплетать, но я попробую, – сказала Эйлан, забирая из рук Сенары несколько цветков. – Нет. Ничего не получается. Наверное, служанки Лианнон знают какой-то секрет, – призналась Эйлан. – Давай попробуем сплести венки из первоцвета.

– Они совсем некрасивые, как сорняки, – захныкала малышка. Эйлан нахмурилась.

– А как проходит праздник? – поинтересовался Гай у Эйлан, чтобы развеять ее озабоченность.

– Между двумя кострами прогоняют скот, а Лианнон призывает Великую Богиню спуститься с небес и предсказать, что нас ожидает, – ответила девушка, держа в руках охапку цветов.

– А у костров встречаются влюбленные, – добавил Синрик, глядя на Диду. – И суженые принародно клянутся друг другу в верности и любви. Ну-ка, Сенара, попробуй сплести венок из этих цветов.

– Я уже пробовала, – пожаловалась Эйлан, – но у них очень жесткие стебли. Дида, а из тех цветов что-нибудь получится?

Девушка постарше стояла на коленях перед кустом цветущего боярышника. Услышав вопрос Эйлан, она обернулась и нечаянно уколола палец о шип. Синрик подошел к Диде и поцеловал пораненный палец. Девушка покраснела и поспешно спросила:

– Тебе сплести венок, Синрик?

– Если хочешь. – Откуда-то из-за деревьев послышалось воронье карканье. Синрик вдруг стал серьезным. – Да что я такое говорю? Сейчас не время думать о венках.

Гай заметил, что Дида хотела спросить почему, но не спросила, – видимо, ее остановило присутствие чужого человека. Она выбросила цветы боярышника и стала собирать деревянные тарелки, из которых они ели. Эйлан и Сенара уже сплели свои венки.

– Рея рассердится, если мы забудем здесь хоть одну тарелку, – назидательно проговорила Дида. – А вы, девочки, давайте-ка доедайте пирожки.

Сенара взяла пирожок, разломила его на две части и половинку протянула Гаю.

– Мы с тобой едим один пирожок, и, значит, теперь ты мой гость, – заявила она. – Почти что брат.

– Не говори глупостей, Сенара, – отругала сестренку Эйлан. – А ты, Гауэн, не позволяй ей докучать тебе.

– Да будет тебе, – отозвался Гай. – Она мне совсем не докучает. – Он опять вспомнил свою умершую сестренку и попытался представить, как сложилась бы его жизнь, если бы девочка была жива. Поднимаясь с травы, он неловко покачнулся, и Эйлан тут же подхватила его под руку, отдав венки Диде.

– Ты, наверное, утомился тут с нами, Гауэн, – сказала она. – Обопрись на меня. Осторожно, не стукнись больной рукой, – добавила девушка, уводя римлянина от дерева.

– Эйлан, да ты и впрямь у нас жрица-целительница, – не преминул заметить Синрик. – Гауэн, если хочешь, обопрись на меня. Но Эйлан, конечно, гораздо симпатичнее. Поэтому я лучше помогу Диде. – Лицо Синрика оживилось. Он взял Диду под руку, и они пошли по тропинке. – Думаю, Гауэн, тебе следует сразу же лечь в постель. К ужину можешь не вставать. Эйлан принесет тебе поесть. Мне немало пришлось потрудиться над твоим плечом, и я не хочу, чтобы мои усилия оказались напрасными.

Жилище Жрицы Оракула находилось в некотором отдалении от других построек Вернеметона, вся территория которого была окружена стеной. Дом жрицы был квадратной формы, как гробница; вокруг него тянулась крытая галерея. Поселение за стенами Вернеметона в народе величали Лесной обителью, но на самом деле это был целый городок. Дома стояли близко друг от друга и соединялись крытыми переходами, а между ними раскинулись сады и дворики. Все поселение напоминало один большой лабиринт. Только жилище Верховной Жрицы стояло особняком, и сама она жила скромно, в быту довольствовалась малым, а подобный образ жизни соблюдать труднее, чем самый строгий обряд.

Когда архидруид Арданос прибыл в Лесную обитель, прислужница Лианнон, высокая темноволосая жрица по имени Кейлин, тотчас же провела его в покои своей госпожи. Кейлин была одета почти так же, как и сама Верховная Жрица, – в широкое темно-синее платье; однако у Лианнон браслеты и крученое ожерелье на шее были из чистого золота, а ее прислужница носила украшения из серебра.

– Можешь идти, дитя мое, – промолвила Лианнон. Молодая женщина вышла, задернув за собой полосатый полог у входа, и Арданос улыбнулся.

– Она уже не дитя, Лианнон. Много зим минуло с тех пор, когда ты приехала с ней сюда, в Лесную обитель.

– Да, это правда. Годы летят незаметно, – ответила Верховная Жрица.

Она по-прежнему удивительно красива, бесстрастно отметил про себя Арданос. Они знакомы уже много лет.

Возможно, он единственный из оставшихся в живых людей ее возраста, к кому она относится почти как к другу. Немало бессонных ночей провел он в молодости из-за этой женщины; сейчас он уже старик и редко вспоминает о том, как ее красота лишала его покоя.

Женщины, которых избирали жрицами Лесной обители, Священной рощи Вернеметона, помимо прочих достоинств должны были обладать привлекательной внешностью. Арданос не понимал этого. Если бы речь шла о боге, особенно о каком-нибудь ничтожном боге римлян, это было бы вполне объяснимо. Но почему богиня хочет, чтобы ей служили красавицы? – это совсем не соответствовало представлениям Арданоса о женщинах.