Не горюй! - Кайз Мэриан - Страница 83

• Предыдущая
• 83/85
• Следующая

Разумеется, найдутся и такие, которые с пеной у рта будут называть аборты убийством. Это, как правило, те, чьи подружки не беременны. Их мнение радикально меняется, стоит их подружкам «залететь». Причем мгновенно. Лозунги, осуждающие аборты, в одну секунду исчезают с задних стекол их автомобилей, и в мгновение ока появляются другие, например: «Мое тело — мой выбор» или даже «Ее тело — ее выбор».

Обычно такие мужчины первыми заводят речь о том, что еще не время заводить ребенка и что аборт — пустячная процедура. Даже легче, чем вырвать зуб. И ночевать в больнице не придется Причем не стоит чувствовать себя виноватой, потому что на ранней стадии это еще не ребенок, а набор клеток. И что он придет за ней и заберет из больницы. А через несколько недель можно будет поехать куда-нибудь, чтобы отдохнуть и все забыть. И не успевает женщина опомниться, как она уже лежит на операционном столе в бумажной рубашке, не застегивающейся сзади, с иглой, воткнутой в вену, и считает до десяти.

Простите, я отвлеклась. Не понимаю, что это меня понесло: ведь Адам ясно сказал, что он не из таких мужчин.

Вот только еще одно хочу добавить, уж извините, а потом заткнусь. Покажите мне беременного мужика, одинокого и без гроша в кармане; пригласите его встать на ящики из-под мыла и заявить, что он все еще считает аборты преступлением. Ха! Готова поставить сколько угодно на то, что он уже бежит занимать очередь на аборт.

Итак, вернемся к Адаму.

Он все еще что-то объяснял, умоляюще глядя на меня.

Кстати, а вы знаете, что у него умопомрачительные ресницы?

Густые, длинные и… Простите.

— Я сказал, что, если она родит ребенка, я сделаю все возможное, чтобы помочь. Я пообещал давать ей деньги на ребенка. Сказал, что буду рад, если он будет жить со мной. Или с ней. Или по очереди. Как захочет Ханна. Я хотел, чтобы она родила, но понимал, что решать ей. Я не мог решить за нее и не собирался на нее давить, понимая, что она напугана. Ей было всего двадцать два года.

— О господи, — сказала я, — как все грустно…

— Да, — кивнул он с несчастным видом. — Это было ужасно.

— И что же случилось потом? — спросила я.

— Ввязались ее родители. Когда они узнали, что мы говорили об аборте, они пришли в бешенство. Я думаю, они были правы. И они забрали ее из-под моего дурного влияния в свой дом в Слиго.

— Бог мой! — воскликнула я, представив себе Ханну, запертую в башне мрачного замка, подобно принцессе с длинными золотыми волосами. — Ужасно. Совсем как в Средневековье.

— Нет, — быстро возразил он, — все было не так уж плохо. Они же хотели как лучше. И чтобы ребенку было хорошо. Это же их внучка, вот они и не разрешили Ханне сделать аборт. Но они никогда не звали ее к телефону, если я звонил. И еще сказали, чтобы я оставил их в покое, когда родится ребенок.

— Ты это серьезно?! — возмутилась я. — Никогда ничего подобного не слышала. Хотя, может, и слышала. Но там речь шла об отсталых, абсолютно некультурных людях. И что же твоя Ханна? Разве у нее не было собственной головы? Почему она не велела родителям катиться куда подальше? То есть, я хочу сказать, она же взрослая женщина…

— Ну, — смутился Адам, — тогда Ханна тоже не хотела меня видеть. Я поехал в Слиго, поговорил с ней, и она заявила, что впредь не хочет меня видеть и не хочет, чтобы я вмешивался, когда родится ребенок.

— Но почему?! — воскликнула я.

— Если честно, не знаю, — признался Адам. — Думаю, она очень обиделась за то, что я на ней не женился. И злилась, потому что залетела ог меня. Кроме того, родители наверняка убедили ее, что я сын сатаны, раз заговорил об аборте.

— Ясно, — вздохнула я. — А что потом?

— Я обратился к адвокату, чтобы узнать, что я могу сделать. И знаешь, оказалось, что у меня нет почти никаких прав. Чтобы добиться разрешения видеть ребенка, мне пришлось бы вести яростную борьбу в суде. А я этого не хотел, хотя трудно было поверить, что Ханна могла так со мной поступить.

Он некоторое время молчал.

Кейт вела себя подозрительно тихо, я даже заволновалась. Но выглядела она нормально.

— Хуже всего стало, когда родился ребенок, — продолжил Адам. — Я ведь вообще долго не знал, родился он или нет. Не знал, здоров ли он. Не знал, кто это, мальчик или девочка. Наконец, когда я позвонил им в очередной раз, ее отец сказал, что родилась девочка, что с ней все хорошо. Ханна тоже здорова, но говорить со мной не хочет.

— Надо же, какой кошмар! — вздохнула я.

— Да. Целый год я ничего о них не знал. И ничего не мог сделать.

Мое внимание отвлекли шаги на лестнице. Затем в комнату влетела Хелен. Она посмотрела на меня, потом на Адама.

— Что здесь происходит? — изумленно спросила она.

Я онемела. Не могла вымолвить ни слова. Не знала, что, черт побери, ей ответить.

Выручил меня Адам.

— Хелен, — сказал он мягко, — будь добра, дай мне еще несколько минут поговорить с Клэр.

— Еще чего! — взорвалась она. Потом помолчала, тщетно борясь со своим любопытством, и требовательно спросила: — О чем?

— Я потом объясню, — улыбнулся он ей.

Хелен стояла в дверях, и целая гамма чувств, в том числе подозрение и ревность, была написана на ее прелестном личике.

— Пять минут! — наконец решила она и, бросив на меня ядовитый взгляд, выскочила из комнаты.

— Ох, Адам, наверное, тебе лучше уйти, — пробормотала я.

— Нет, — возразил он. — Она на меня уже разозлилась, так что я вполне могу остаться и договорить.

— Тогда я умываю руки, — нервно предупредила я, дивясь его мужеству.

— Договорились, — спокойно согласился он. — Так вот, как я уже сказал, я ничего не слышал о Ханне целый год, даже привыкать начал. И когда, примерно месяц назад, она вдруг появилась, я не мог поверить своим глазам. И она привезла с собой Молли!

— Кто такая Молли? — перебила я. — Твоя дочь?

— Да, — подтвердил он. — Правда, ужасное имя для ребенка?

— Мне нравится, — покривила я душой.

Тут у меня слабое место, ведь и свою дочь я назвала не самым красивым именем.

— Приятно слышать, — усмехнулся Адам. — Но ты бы ее видела! Она потрясающая. Ей больше подошло бы какое-нибудь необыкновенное имя — вроде Мирабель или…

— Разве это не название ресторана? — перебила я.

Мне не понравилось направление, которое принял наш разговор. Особенно в присутствии Кейт. Мне не хотелось, чтобы у нее выработался комплекс неполноценности. Видит бог, ей и так выпали не лучшие карты. Я боялась, что лет через тридцать, когда она станет наркоманкой или алкоголичкой и начнет воровать в магазинах, она обвинит меня. Скажем, что все это из-за того, что я не дала ей красивого имени.

— Продолжай, пожалуйста, — вздохнув, сказала я Адаму.

— Ладно, — согласился он. — Вообще, мне кажется, что мы помирились. Ханна сказала, что очень жалеет о том, что все так получилось, что она не сразу познакомила меня с Молли. Еще она спросила, не поздно ли начать сейчас.

— И? — поинтересовалась я.

— Ну, сначала у меня было большое желание послать ее к такой-то матери.

Мама родная! Я едва не задохнулась. Поверить не могла, что Адам знает такие слова. И способен таить зло.

— Но тут я вдруг понял: это все равно что отрезать себе нос, чтобы досадить ей, — продолжил он. — Так что мы пришли к цивилизованному решению насчет опеки над Молли. И теперь мы снова друзья — во всяком случае, стараемся.

— Вот как! — вздрогнула я.

Что он имеет в виду, когда говорит «друзья»? Означает ли это, что они заваливаются в койку при любой возможности или они на самом деле только друзья?

Выяснить это можно было лишь одним-единственным образом: спросить.

— Это значит, что вы с ней… встречаетесь? Ходите всюду вместе? — спросила я по возможности безразличным тоном.

— Нет, — засмеялся он и взглянул на меня так, будто хотел сказать: «Ты вообще слышала, что я говорил?»

Слава богу!

— Нет. — повторил Адам. — Мне кажется, эго очевидно. В том-то и дело! И потому я так рад. Я могу принимать участие в жизни своего ребенка, не будучи в романтических отношениях с его матерью. Но в то же время я могу быть Ханне другом, потому что уважаю ее, — поспешно добавил он.

• Предыдущая
• 83/85
• Следующая