Головорез - Брюер Стив - Страница 4

• Предыдущая
• 4/61
• Следующая

— Поехали!

Карл нажал на газ. Лимузин рванул от обочины.

Соломон посмотрел в заднее стекло на погружающуюся в сумерки улицу. На тротуарах кипела обычная деловая жизнь. Черт, да на этой улице стрельба, наверно, и есть «обычная деловая жизнь».

— Все целы? — спросил Карл, глянув на своих пассажиров в зеркало заднего вида.

— Не все, — ответил Соломон. — Но мы в порядке.

— Я позвонил девять-один-один. Когда услышал стрельбу.

— Отлично. — Соломон помолчал, прислушиваясь, но звука сирен не уловил. — Рад, что нам не понадобилась их помощь.

Он сделал глубокий вдох и откинулся на спинку сиденья:

— Вы знаете, куда ехать, Карл.

— Да, сэр.

— Куда? — требовательно спросила Эбби. — Куда вы меня везете?

— Скоро сами увидите, — сказал Соломон. — Расслабьтесь. Нас ждет долгий переезд.

— Сволочь ты!

— Да, мэм.

Эбби выдержала долгую паузу — рекордно для себя долгую, но наконец терпение ее лопнуло. Бродивший в ней наркотик побуждал ее к движению, разговору, какому-нибудь действию.

— Знаешь, как мы тебя называли, когда были детьми? — спросила она. — Я и мои двоюродные братья?

— Вы и сейчас дитя, — пробормотал Соломон Гейдж, не потрудившись даже посмотреть на нее.

— Нет, — заявила она. — Мне двадцать четыре года. А тебе сколько, тридцать?

— Тридцать три.

— Видишь? Ненамного и старше. Я встречалась с мужчинами старше тебя.

По чеканным чертам лица, туго обтянутым кожей, возраст Соломона определить было трудно. Выбритая до блеска бронзовая макушка наводила на мысль, что он уже лысеет, да и выгоревшие добела брови порядком его старили. У него всегда был вид бдительного дяди, даже когда он начинал работать на ее деда, то есть более десяти лет назад. Усталостью, сквозившей во всем его облике, Соломон дал бы сто очков вперед любому ветхозаветному старцу. А то, что он всегда все знал заранее, словно остальные люди были шахматными фигурками, передвигавшимися по большой шахматной доске… ну, этого ни молодому, ни старику не простишь.

— И что?

— А то, что не надо разговаривать со мной как взрослый с маленькой девочкой, — сказала Эбби. — Мне тоже кое-что известно. Я вообще-то тоже прошла огни и воды.

— На вашем месте я бы не стал этим хвастать.

— Ублюдок, — прошипела уязвленная девушка.

Несколько минут они ехали молча, глядя в противоположные окна лимузина, мимо которых проносились холмы. В сумеречном свете казалось, будто накинутый на них травяной покров колеблется, но Эбби совершенно точно знала, что это играют в ее крови наркотики.

У нее текло из носа, а наручники не позволяли ей высморкаться. Шмыгнув, Эбби подобрала под себя босые ноги, пытаясь устроиться поудобнее. Она нервничала.

Фары мчавшихся по встречной полосе машин немилосердно слепили глаза, и девушка щурилась. Куда, черт побери, везет ее Соломон?

Соломон не расположен был разговаривать. Он проигрывал в уме перестрелку в гостинице, ища ошибки, возможные улики. Похоже, им удалось отделаться легким испугом, хотя их и видело множество свидетелей. Никто из обитателей гостиницы не пустится откровенничать с полицией. Эбби, конечно, наоставляла там своих пальчиков, но вряд ли они есть в полицейской картотеке. Сам Соломон дотрагивался до пистолета Тайрона, но Хорхе, скорее всего, смазал его отпечатки.

Перед его мысленным взором одна за одной оживали картины, подобные кадрам в замедленном повторе, высвечивающем каждую подробность. Он знал, что главный эпизод этого фильма, где голова Джамала взрывается фонтаном кровавых брызг, навеки врезался в его память. Мертвые всегда оставались с ним.

Эбби вздохнула и заерзала, привлекая внимание Соломона. Потом зашлась искусственным кашлем.

Соломон сдался и спросил:

— Ладно, как вы меня называли?

— Что?

— Когда были детьми. Я так понял, вы дали мне прозвище.

— Дали. Мы звали тебя Архангел.

— Правда?

— Дед вроде как Бог, верно? А кто сидит по правую руку от Бога? Ты. Когда возникает проблема, кто-то попадает в беду, он посылает тебя разобраться. Ты как бы его… э… его…

Уполномоченный по улаживанию конфликтов, подумал Соломон. Посыльный. Доверенное лицо, представитель, заместитель, поверенный. Мастер на все руки, посредник, исполнитель грязной работы, смертоносная правая рука.

— Эмиссар, — сказал он.

— Ну пусть. Он что-то придумывает, а ты это осуществляешь. Ты его архангел, слетающий вниз, чтобы все уладить.

Соломон промолчал.

— По крайней мере, мы так думали, — сказала Эбби.

— В детстве.

— Верно. Мы часто говорили: «Бросай-ка косячок, брат, за тобой следит Архангел».

— Значит, вот кем я для вас был? Пугалом?

— Вроде того. Но еще и ангелом-хранителем. Мы знали: в какую бы крутую переделку нам ни случилось попасть, дед свистнет, и ты нас спасешь.

Мысль об Эбби и других внуках Дональда Шеффилда заставила Соломона вздохнуть. Третье поколение, как он их называл.

Первое поколение — это то, при котором семья богатеет, это самородки, вроде Дональда, извлекающие деньги из враждебности мира. Вдруг откуда ни возьмись появляются золотые россыпи, и все вокруг них сплачиваются.

Второе поколение — сыновья и дочери этих крезов, всегда не дотягивающие до родителей. Им не нужно изо всех сил карабкаться наверх, они начинают сверху. Они, как правило, изнеженны, слабы, порочны. Легко ломаются. Во втором поколении процветают разводы, неудачи, мотовство. Его представители голодают на курортах для тучных, проходят курсы детоксикации в наркоцентрах и порываются выйти из тени отца. Они никогда не оправдывают ничьих надежд, в том числе собственных.

Третье поколение — наследники их раскуроченных очагов. Они намеренно разрушают себя, желая продемонстрировать свое отношение к богатству, привилегиям, недостатку внимания и нужде. Соломон не утруждал себя тем, чтобы вникать в их мотивы. Он лишь старался помочь им всем проскочить, не набив шишек, сквозь вращающиеся двери средней школы, реабилитационных центров, синекур и заведомо обреченных начинаний.

Ему страшно было подумать, до чего докатится следующее поколение.

Внезапно лицо Эбби вспыхнуло горячим румянцем, на лбу выступил пот. Наркотики? Или она устыдилась своих мыслей об огромном мужчине, сидевшем рядом с ней?

Она вспомнила ночные посиделки у своих двоюродных братьев, во время которых всегда всплывала тема «Соломон Гейдж». Эбби была единственным ребенком в своей семье, и ее регулярно отсылали погостить к разнообразным родичам под предлогом, что ей нужно больше времени проводить в обществе сверстников. Теперь-то она знала, что ее матери просто требовалось куда-нибудь сплавить ребенка, пока она занималась поисками следующего мужа, но в то время Эбби принимала все за чистую монету и изо всех сил терпела своих пустоголовых, испорченных до мозга костей, нюхавших клей кузенов.

Соломона кузены боялись, считая его демоном. Он обладал удивительной способностью появляться в самый неподходящий момент и ловить на разных проступках. Привидение, да и только. Эбби первая назвала Архангелом этого великана с железными мускулами и ледяным взглядом голубых глаз, «колосса», при виде которого другие девчонки принимались дико визжать.

Она украдкой посмотрела на него. Выдающаяся челюсть, гладкий лоб, глаза под навесом белых бровей. Внешность арийца, несмотря на вроде бы еврейское имя. Ей стало любопытно, почему он пристально смотрит на нее, о чем думает. Эбби села попрямее, скованными руками пригладила волосы, понимая, что выглядит ужасно. Она не спала много ночей подряд, не ела и не мылась. Лишь переходила из одного наркотического опьянения в другое — то находясь под действием экстази, то оглушенная крэнком, то накачанная тем, что было в шприце у Тайрона. Она понятия не имела, какой сейчас день, где она находилась и как туда попала.

• Предыдущая
• 4/61
• Следующая