Хлеб с ветчиной - Буковски Чарльз - Страница 8

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая

— До свидания, — повернулась и ушла.

— До свидания, — крикнул я вслед.

Это повторялось каждый день.

— Хочешь посмотреть мои трусики?

— Конечно.

Почти всегда трусики оказывались другого цвета и с каждым разом они выглядели все лучше.

Однажды, после демонстрации Лайлой очередных трусиков, я предложил ей:

— Пойдем погуляем.

— Пойдем, — согласилась она.

Мы встретились на улице и пошли гулять. До чего же она была хорошенькая. Мы шли молча, пока не оказались на заросшем пустыре. Трава была высокая и зеленая.

— Пошли на пустырь, — предложил я.

— Пошли, — снова согласилась Лайла Джейн.

Мы скрылись в высокой траве.

— Покажи мне еще свои трусы.

Она подняла подол. Голубые.

— Давай побудем здесь, — сказал я.

Мы опустились в траву, я схватил ее за волосы и поцеловал. Потом сам задрал подол платья, еще раз осмотрел голубые трусишки и положил руки на попку. Я снова поцеловал Лайлу. Она не протестовала. Я держал ее за задницу и продолжал лобызать. Это продолжалось довольно долго. Затем я сказал:

— Давай сделаем это.

Я точно не знал, что нужно делать, но чувствовал, что есть что-то большее.

— Нет, я не могу, — ответила Лайла.

— Почему?

— Люди увидят.

— Какие люди?

— Вон те, — показала она.

Я поглядел сквозь траву Неподалеку несколько рабочих ремонтировало улицу.

— Они не могут увидеть нас!

— Нет, могут!

Я вскочил и выкрикнул:

— Черта лысого они увидят! — выбрался из травы и вернулся домой.

Лайла Джейн перестала появляться после обеда возле моего забора. Ничего страшного. Начался футбольный сезон, и я — в моих фантазиях — был великим нападающим. Я бросал мяч на 90 ярдов, а ногой посылал его на 80. Но мы редко били по мячу, особенно когда он был у меня. Я был как снаряд и разбивал защиту противника. Пять-шесть человек, пытающихся блокировать меня, разлетались в разные стороны. Правда, иногда, как и в бейсболе, мне было жалко моих противников, и я позволял им блокировать меня, пробежав всего лишь 8 или 10 ярдов. И, как правило, получал травму. Полуживого меня уносили с поля. Моя команда начинала проигрывать — 40:17. И за три-четыре минуты до окончания матча я возвращался, неукротимый и злой за причиненную травму. Теперь каждый раз, когда ко мне попадал мяч, я доставлял его к воротам противника. Как вопила толпа! И в обороне не было мне равных: я блокировал нападающих, перехватывал каждый пас. Я был вездесущ. Чинаски — фурия! И вот, когда судья уже был готов подать сигнал об окончании матча, я получил мяч, находясь в самом начале своей зоны. Я бросился вперед. Я разбивал один блок за другим и, перескакивая через поверженного противника, двигался дальше. Никакой блок не мог остановить меня. Моя команда была сборищем маменькиных сынков. В конце концов на мне повисло человек пять, но я не сдался. Вместе с ношей я дотащился до голевой линии и вырвал победу.

Однажды после обеда через заднюю калитку в наш двор вошел крепкий парень. Он остановился и уставился на меня. Парень был старше меня на год, а может, и больше, и точно не из нашей школы.

— Я из школы Мармоунт, — объявил он.

— Тебе лучше валить отсюда, — сказал я ему. — Скоро мой отец вернется домой.

— Правда? — усмехнулся он.

Я встал.

— Чего тебе здесь надо?

— Я слышал, что парни из Делси считают себя крутыми чуваками.

— Мы побеждаем все школы во всех играх, — заявил я.

— Потому что вы мухлюете. В Мармоунте не любят мухлевщиков.

Он был в голубой рубашке, расстегнутой почти до пупка. На левом запястье красовался кожаный ремешок.

— Ты тоже считаешь себя крутым? — спросил он меня.

— Нет.

— Что у тебя есть в гараже? Я думаю чего-нибудь прихватить из твоего гаража.

— Вали отсюда.

Дверь в гараж была открыта, и он вошел в него. Собственно ничего ценного там не было. Он нашел лишь старый сдутый пляжный мяч.

— О, я возьму это.

— Положи на место.

— Заткни хайло! — крикнул он и швырнул мяч мне в голову.

Я уклонился. Парень пошел на меня. Я стал отступать.

Он приближался.

— Мухлевщикам всегда приходит конец! — сказал парень и попробовал ударить меня.

Я снова увернулся, но почувствовал, как по лицу пробежался ветерок от его удара. Тогда я закрыл глаза и ринулся навстречу, нанося беспорядочные удары. Иногда мои удары куда-то попадали. Иногда я чувствовал и ответные тумаки, но боли они мне не причиняли. Страх перекрывал боль. Ничего не оставалось, как продолжать махать кулаками. И вдруг я услышал крик: «Прекратите!» Это был голос Лайлы Джейн. Она тоже оказалась в моем дворе. Мы остановили наш бой. Тогда Лайла Джейн схватила старую жестяную банку и бросила. Банка угодила парню из Мармоунта прямо в лоб. Он постоял несколько секунд, потом взвыл и, расплакавшись, бросился прочь. Агрессор выскочил из калитки, побежал по аллее и вскоре исчез. Маленькая жестяная банка. Я был поражен: такой жлоб, а ныл, как девчонка. Нет, в Делси чтили кодекс чести. Мы никогда не издавали ни звука. Даже маменькины сынки сносили побои молча. Эти ребята из Мармоунта были слабаки.

— Ты не должна была вмешиваться, — сказал я Лайле Джейн.

— Он бил тебя!

— Да он не мог сделать ни одного приличного удара.

Лайла Джейн выбежала с моего двора и скрылась в доме.

Я подумал, что она мне все еще нравится.

Весь второй и третий класс у меня не было возможности играть в бейсбол, но я знал, что все равно я покажу себя как настоящий игрок. Я чувствовал, что как только бита окажется у меня в руках, мячи будут отскакивать от нее, перелетая через здание школы. И вот однажды я стоял в стороне от всех, и ко мне подошел учитель.

— Ты что делаешь?

— Ничего.

— Почему ты не на уроке физкультуры? У тебя освобождение?

— Что?

— Ты чем-нибудь болен?

— Нет.

— Иди за мной.

Он подвел меня к группе ребят, которые играли в кикбол. Кикбол — то же, что и бейсбол, только там используется футбольный мяч. Питчер не бросает, а накатывает мяч на бэттера, и тот должен отбить его. Если бэттер промахивается и мяч перехватает противник — он вылетает из игры. Если же отбивает, то пока мяч летит над игровой зоной, и пока его не перехватят защитники, бэттер должен бежать от базы к базе.

— Как твое имя? — спросил учитель.

— Генри.

— Так, — обратился учитель к игрокам, — Генри будет ближним защитником.

Все пацаны были из моего класса. Все они отлично знали меня. Ближний защитник — самая крутая позиция. Раньше я всегда вылетал с нее. И теперь они готовили мне подлянку, я чувствовал это. Питчер катнул мяч очень медленно, а первый бэттер отбил его прямо на меня. Удар был мощный, на уровне груди. Да без проблем! Я выбросил руки вперед, поймал мяч и бросил его питчеру. Следующий бэттер сделал то же самое. Но мяч шел уже немного выше и чуточку быстрее. Без проблем. И тут на поле вышел Стэнли Гринберг. Теперь он был бэттер. Мне не подфартило. Питчер катнул мяч, и Стэнли ударил. Мяч летел, как пушечное ядро и прямо мне в голову. Я хотел было увернуться, но не стал. Мяч с убой ной силой ударил меня по выставленным рукам, но я удержал его. Я катнул мяч питчеру. Три аута. Я поспешил за боковую линию — команды менялись местами. Мимо меня пробежал какой-то парень:

— Чинаски — сраный защитник! — услышал я.

Это был парень с набриолиненной головой, по-прежнему из ноздрей у него торчали длинные черные волоски. Я повернулся и крикнул:

— Эй!

Он остановился.

Глядя ему прямо в глаза, я проговорил:

— Никогда больше не тявкай на меня.

В его глазах заплясал страх. Он опустил голову и потрусил на свою позицию, я прислонился к ограде. Наша команда выставляла первого бэттера. Никто не встал рядом со мной, но мне было плевать на это. Своего я добился.

Это трудно объяснить. Мы были детьми из самой бедной школы, самых бедных, малообразованных родителей, большинство из нас скверно питалось, но мы, как на подбор, были здоровее, крупнее ребят из других школ города. Наша школа была знаменита. Нас боялись.

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая