Под властью пугала - Каламата Мичо - Страница 33

• Предыдущая
• 33/76
• Следующая

– А мне не предложишь?

– О, извини, пожалуйста. Я не знал, что ты куришь.

– Курю, еще как. Только папе не говори, а мамы я не боюсь. Знаешь, Скэндер, я так расстроилась, когда узнала, что ты не хочешь поступать на курсы! Отец ведь с таким трудом все устроил. Почему ты не хочешь быть офицером?

– Военная карьера не для меня. Ты же меня знаешь, я не выношу муштры, люблю вольную жизнь.

– Ты такой же, как Хюсен. Он тоже говорит: «Не выношу армейской дисциплины». А мне так нравится мундир! Он бы тебе очень пошел! Ты такой стройный, высокий, элегантный – все девушки бы по тебе обмирали!

Она так тараторила, что не давала и слова вставить. Еле дождавшись паузы, Скэндер поспешил заговорить о другом.

– Прости, Тефта, я ведь тебя еще не поздравил с помолвкой. Будь счастлива! Желаю вам побольше детей!

– Спасибо. А ты знаком с моим женихом? Нет? Его зовут Хюсен Бубули. Он юрист, учился во Франции.

– Где он работает?

– В министерстве иностранных дел. Его дядя Гафур-бей Колоньяри помог ему туда устроиться. Ты знаешь Гафур-бея?

Скэндер нахмурился. Вспомнилась встреча с Гафур-беем на болоте, и ему стало неприятно, что теперь он невольно становится родственником бея.

– Я слыхал о нем, – ответил он сухо.

– Гафур бей – депутат, друг его высокого величества, не последний человек при дворе. Хюсен сначала преподавал французский во дворце, но Гафур-бей устроил его в министерство. Не сегодня-завтра его назначат в какую-нибудь миссию за границей. Хотя быть преподавателем во дворце тоже неплохо. А ты слыхал, как там офицеры говорят по-французски? Бонжур, эй ты! У нас есть лесон сегодня апремиди? Вуй, а то нет.[51]

Она очень похоже передразнила офицеров, смешно скривив лицо. Скэндер засмеялся, она тоже расхохоталась.

– Над чем вы тут смеетесь? – спросила, входя, госпожа Хава. – Тефта, Хюсен пришел. Иди встречай.

– Ну! Зачем мне его встречать? Что он сам дороги не знает?

Мать укоризненно взглянула на нее и сама поспешила навстречу зятю.

– Богокур! – обратилась Тефта к жениху, показавшемуся в дверях. Продолжая сидеть в кресле, она пожала ему руку. – Знакомься, это Скэндер, мой двоюродный брат. Я тебе о нем рассказывала.

– Очень приятно. Хюсен Бубули.

– Скэндер Петани.

Хюсен был долговяз и большеголов, редкие темные волосы тщательно прилизаны и зачесаны назад, между жидкими прядями белели полоски кожи, словно следы от зубьев расчески. Его крупные, но какие-то тусклые глаза были невыразительны. «Наверно, из тех маменькиных сыночков, что еле-еле переползают из класса в класс, – подумал Скэндер. – И что в нем Тефта нашла? Или их обручили по сговору? С другой стороны, дипломатическая карьера, заграничные миссии – об этом ведь мечтает любая барышня из буржуазной семьи…»

– Знаешь, Хюсен, папа предложил устроить Скэндера на курсы офицеров жандармерии, а он не хочет. Прямо как ты: не люблю, говорит, военную службу.

– Правильно говорит.

– Ну уж и правильно. А мне нравятся военные.

– Может, тебе и военная дисциплина нравится? – засмеялся Хюсен.

– Не дай бог! Да я вообще никакую дисциплину терпеть не могу! Я обожаю мундиры. Тебе бы он тоже пошел, Хюсен! Какой бы офицер получился! Все девушки бы с ума посходили…

Она забыла, что только что говорила то же самое Скэндеру.

– Нет уж, Тефта, мундир меня ничуть не прельщает, и я очень хорошо понимаю господина Петани. Да и другие, судя по всему, тоже так думают. Вы читали объявление в газете?

– Какое объявление?

– Министерство внутренних дел сообщает, что срок приема заявлений на курсы офицеров жандармерии ввиду недобора продлевается еще на месяц.

– Чудесно! Ты еще можешь поступить, Скэндер!

– Нет, Тефта, у меня уже все решено.

– Что решено?

– Поеду учиться во Францию.

– А стипендия?

– Без стипендии.

– Разрешите вас спросить, – обратился к нему Хюсен, с таким подчеркнутым изяществом принимая из рук невесты чашку чая, будто оттачивал свои светские манеры, столь необходимые дипломату. – Что вы собираетесь изучать?

– Инженерное дело.

– Это вам нравится?

– Да.

– А мне ни капельки! – воскликнула Тефта. – Я в школе больше всего ненавижу геометрию! А уж алгебру так вообще не выношу!

– Алгебра и геометрия – основы науки.

– Ты так говоришь, потому что они тебе хорошо даются. А мне что делать?

– Ты тоже вполне можешь их одолеть, только надо немножко силы воли.

– Это не так просто, – поддержал свою невесту Хюсен. – Я сколько ни старался, все равно ничего не получалось.

– Юрист тоже неплохая профессия, – сказал Скэндер.

– А почему бы вам не пойти на юридический?

– Мне кажется, наша страна больше нуждается в инженерах.

Все замолчали, но Тефта не умела долго молчать, она поставила на стол свою чашку и заговорила снова:

– А ты слыхал песню «Черное воскресенье»?

– Нет.

– Что ты! Я ее уже раз сто слушала! Она мне так нравится! Я даже слова выучила! Вот послушай:

Представляешь, в Будапеште из-за этой песни покончили с собой двадцать человек! Ее даже запретили в Венгрии.

– С чего это они покончили с собой?

– Откуда я знаю. Послушают песню, а потом бултых с моста в воду или приходят домой и пулю в висок. Не могу понять, как это можно. Я сколько раз ее слушаю, и мне даже в голову не приходит кончать с собой!

– Конечно, глупости, – сказал Скэндер.

– Сантименты, – добавил Хюсен.

– Мы позавчера с Хюсеном смотрели хороший фильм. Не помнишь, как звали того артиста? Ах да, Дон Хосе Мохика! Такой красавец! Только не вздумай ревновать: он мне понравился как актер, а вовсе не как мужчина.

Хюсен улыбнулся.

– А артистка такая прелесть! Как же ее звали? И ее не помнишь? Ну ладно, артисток можешь не запоминать. Она была в таком длинном платье. Хюсен говорит, мне бы тоже очень пошло длинное платье. Скажу папе, пусть купит такое. Оно мне скоро понадобится, ведь Хюсена иногда приглашают во дворец. И меня тоже будут приглашать, правда?

– Конечно.

– Нет, лучше куплю материал и выберу модный фасон…

Вошел отец Тефты, плотный мужчина с мясистыми щеками и густыми, коротко подстриженными усами.

– А я сердит на тебя, – сразу обратился он к Скэндеру, повторяя в точности слова дочери. – Ты меня расстроил.

Скэндер поднялся ему навстречу, не зная, что ответить. Господин Зетир протянул ему руку и, добродушно посмеиваясь, продолжал:

– Ну да ладно, ничего. Давай руку. Как вы там? Как отец, мать?

– Спасибо, хорошо! Вам большой привет.

– А ты как поживаешь, Хюсен?

– Хорошо, благодарю вас.

– Я, Скэндер, рассуждал так, будто речь шла обо мне, – принялся объяснять господин Зетир, усаживаясь в кресло, которое ему уступил Хюсен. – В молодости я мечтал стать офицером, вот и подумал, что, может, я тебе это поправится. А оказалось, ты со мной не согласен.

– Нынче молодежь не та, что раньше, – вмешалась госпожа Хава. – Так что оставь этот разговор.

– Хюсена тоже не привлекает военная служба, – вставила Тефта.

– Неужели? Выходит, газеты правы, когда критикуют нас, стариков, за непонимание молодежи.

Господин Зетир Дема занимал солидный пост в министерстве просвещения и еще с двадцать первого года был личным другом Ахмета Зогу. Причисляя себя к «старикам», сам он не совсем ясно представлял себе, кого имеют в виду газеты, толкуя о «молодежи» и «стариках».

– По-моему, старики тут ни при чем, господин Зетир, – поддержал Скэндера Хюсен. – Тут дело вкуса: сейчас очень многие молодые люди мечтают о военной карьере.

• Предыдущая
• 33/76
• Следующая