Под властью пугала - Каламата Мичо - Страница 39

• Предыдущая
• 39/76
• Следующая

– Бежим, Лико, бежим, а то пропали!

И они побежали что было мочи. Лико вырвался вперед, но вдруг остановился и заплакал. Река уже перекатывала через насыпь дороги, сливаясь с болотом.

– Ты чего? – закричал Вандё.

– Смотри! Тут не пройти, утонем!

Вандё тоже испугался. Он в растерянности немного потоптался на месте, потом потянул своего товарища за руку.

– Пошли за мной!

– Не пойду.

– Да пойдем, не бойся.

Не отрывая глаз от дороги впереди, он в чем был полез в воду.

– Я не пойду! – в страхе кричал Лико. Он уже не различал, где река, а где дорога, кругом была вода.

Вандё втащил его в воду.

– Держись за мою бурку.

Вода доходила до колен, потом еще выше, но Вандё не останавливался.

– Еще немного и выберемся, – подбадривал он Лико. – Еще немножко. Держись.

Лико всхлипывал.

– Не плачь, трусишка.

Когда они выбрались на сухое место, Лико успокоился.

– Ну вот и все, Лико. Вон видишь тополь? Мы влезем на него и переждем, пока вода спадет.

– А если его река унесет?

– Не унесет.

Направляясь к тополю, они повстречали крестьянина.

– Куда это вы идете?

– В Дэлыньяс, к Рапи Мония.

– А откуда?

– Из Роде.

– Да кто же вас отпустил в такой потоп? Вы посмотрите только, что делается! На вас же нитки сухой нет! Ну-ка, пошли со мной.

Теперь они почувствовали себя в полной безопасности и с легким сердцем отправились следом за крестьянином.

В то хмурое утро дед Рапи решил не выходить из дому. Накинув на плечи бурку, он сидел, согнувшись над очагом, едва не касаясь слабо тлевших поленьев. Ксанда, его жена, высокая сухопарая женщина, чистила фасоль по другую сторону очага.

Вандё, войдя первым, громко поздоровался:

– Доброе утро!

Лико повторил как эхо:

– Доброе утро!

– Доброе утро, сорванцы!

– О! Это ты, Лико! – удивилась Ксанда, отставляя в сторону таз с фасолью. – А вымокли-то как! – Она расцеловала Лико в обе щеки. Вандё выпалил заученное наизусть поручение:

– Привет вам от кума Уана и тети Вали, Ленка родила мальчика. Долгой жизни и счастья вашему внуку!

Дед Рапи выпрямился.

– Ах ты, молодец какой! Ну-ка, садись, сынок. Жена! Принеси хвороста. И гостям дай чего-нибудь за хорошую весть.

Мальчики сели и протянули руки к огню. Ксанда принесла охапку хвороста. Дед Рапи подложил его в огонь, но хворост не разгорался. Лико принялся дуть. Вандё снял опинги и носки, выжал и положил на край очага. Тетя Ксанда искала что-то в сундуке.

– Как вы там поживаете, а, сорванцы? – спросил дед Рапи, когда хворост занялся. – Как дела у кума Уана?

– Хорошо, джа Рапи, у нас все в порядке. Вам привет. – Вандё сказал это так, будто не Лико, а он был родственником деда Рапи.

Тетя Ксанда захлопнула сундук, Вандё украдкой посмотрел в ее сторону.

– Берите, малыши, – сказала тетя Ксанда. – Такую хорошую новость принесли, вот молодцы!

Вандё взял угощение – кусок сахара – и сунул в рот. Сахар отдавал мылом.

Огонь разгорелся, стало жарко, все отодвинулись от очага. От одежды мальчиков поднимался пар.

Одного куска сахара для Вандё было явно мало, он надеялся получить хотя бы еще один, но тетя Ксанда снова уселась на прежнее место, поставила рядом таз и принялась чистить фасоль.

– Садись поближе, Лико, что ты так далеко от огня сидишь?

Он умышленно растянул „о“, но никто на это не обратил внимания.

Дед Рапи снова погрузился в свои думы.

– Лико-о, эй, Лико-о! – позвал Вандё.

– Что ты сказал, сынок? – встрепенулась Ксанда.

– Да я Лико зову, – ответил Вандё. – Лико, сними носки, пусть посохнут.

Дед Рапи усмехнулся в усы и подмигнул жене. Она поднялась, опять полезла в сундук, достала банку лико[57] и ложку.

– Будьте здоровы, дядя Рапи! Пусть ваш внук будет здоровым. Какое вкусное у вас лико, тетя! Я возьму еще ложечку.

– Бери, сынок, бери.

Тетя Ксанда принесла еще хвороста.

Одежда мальчиков высохла. Вандё надел носки. Тетя Ксанда подала ему опинги, но он не торопился обуваться.

– Ой, дождь идет, – поглядел он в крохотное окошко.

– Время такое, март, – заметил Рапи.

– Здесь-то дождь, – заговорил Вандё, лукаво поглядывая на тетю Ксанду, снова принявшуюся за свою фасоль. – А вот на горе Томори, там, высоко, сейчас снег идет.

– Да, там снег, – кивнул дед Рапи.

– Да еще какой, дядя Рапи, не то что у нас. Там такие сугробы, прямо как пышки!

– Как что?

– Как пышки!

Дед Рапи снова усмехнулся в усы и сказал Ксанде:

– Ну-ка, жена, вставай, ставь сковороду! Ну и хитрый же ты, малец!

И опять дни побежали чередой.

Однажды Пилё принес Силе открытку.

– Что это, дядя Пилё?

– Это открытка. От Скэндера.

– Правда?

Она с любопытством посмотрела на открытку.

– Это дома такие?

– Дома.

– Такие большие!

– Есть еще побольше.

– А что он пишет, дядя Пилё?

Пилё прочел:

– „Господину Козме Штэмбари. Поздравляю вас с Новым годом! Привет Лёни, Силе, Вандё! Обнимаю вас. Скэндер Петани“.

Она сунула открытку за зеркальце на стене.

Лёни тоже обрадовался открытке.

– Это какой город, Лёни?

– Париж.

– Он далеко?

– Очень.

– Дальше, чем Тирана?

– Ты что! Тирана рядом, совсем близко.

– А сколько туда ехать?

– Смотря на чем. На подводе так месяца три.

– О-о! Вот почему открытка так долго шла!

Лёни засмеялся.

– Да нет, Силя, ее не на подводе везли. На почте пролежала.

– Почему?

– Откуда я знаю.

– А зачем он так далеко уехал?

– Учиться.

– Да ведь он и так ученый. Что ж он, всю жизнь будет учиться?

– Накрывай на стол, – сказал Кози.

В ту ночь Силя со всеми подробностями вспоминала дни, проведенные в августе с семьей учителя. Приедут ли они снова в этом году?

Из оконца лачуги был виден клочок черного неба с редкими звездами. Две звезды показались ей на мгновение парой глаз, сверкающих в темноте. Потом выплыло лицо Скэндера, открытое, веселое, а звезды как его глаза. Они ласково смотрели на нее. Он протянул к ней руку и с улыбкой позвал: „Пойдем, Силя, к тому островку на болоте!“ И вот они идут, взявшись за руки. Островок такой красивый, весь покрыт цветами. Скэндер скрылся за розовыми кустами. Она осталась посреди болота. „Дай руку, Силя, иди сюда! Здесь так красиво!“ Но ей никак не дотянуться до его руки. Их разделяет болото. Ее ноги погружаются в трясину. Ее затягивает по колени, потом еще глубже. Она медленно погружается в жижу. „Иди, Силя, иди сюда!“ Он все дальше, все дальше… Она тонет в трясине…

– Что с тобой, Силя? – услышала она голос брата.

Она привстала на постели, потерла глаза и вздохнула.

– Что случилось? Ты почему кричала?

– Плохой сон приснился.

Он повернулся на другой бок.

– Лёни!

– Ну?

– А летом господин Демир приедет к нам?

– Может, приедет.

– А Скэндер?

– Наверно, нет. Он ведь так далеко. За морем.

Она видела море лишь однажды, когда была еще совсем маленькая. У нее все тело тогда покрылось какой-то сыпью, и отец, услыхав, что морская вода помогает, повез ее на подводе к морю. Как она была тогда поражена! Там, где небо сливалось с морем, казалось, была граница всего, дальше ничего нет.

– А почему он не может приехать?

Лёни не ответил. Наверное, заснул.

Она не стала больше спрашивать. Легла, и вдруг ей стало так тоскливо, что она заплакала, сама не зная, почему плачет.

Наступила весна во всей своей красе. Тутовник перед домом снова бросил тень на дворик, его густая листва снова выложила на земле мозаику из тени и света. Розы и гиацинты, посаженные Силей, вновь раскрыли красные и белые бутоны, а лужайка у стога запестрела ромашками. Воробьи галдели во дворе и спозаранку будили Вандё, которому так сладко спалось по утрам.

• Предыдущая
• 39/76
• Следующая